Есть такая шутка: «Если не знаешь, что посмотреть, посмотри, во что ты превратился». Что случилось? Почему наши умственные способности лежат бездыханные, а мысль не поднимается выше материи? Что нам мешает просто думать? Чистая идея в каждом из нас. Была. Что-то её извратило. И куда теперь?
В начале прошлого века особенно были сильны гуманистические идеи о том, что человек, наконец, обрел демократическое общество, нашёл свободу, освободился от религии, господства государства и много другого, что человек в центре мироздания и на самом деле нравственно прекрасен и совершенен. После Первой Мировой войны многим еще казалось, что ее причина состояла в том, что в правящей элите оказались люди, не принявшие парадигму новой гуманистической эпохи, вобравшей в себя новые демократические стандарты и идеалы антропоцентризма. Поэтому они не смогли, как следует, управлять обществом. Общество надеялось, что придут новые люди, которые смогут претворить эти идеи в жизнь. Но после Второй Мировой войны такая идеализация человека потерпела полный крах. Все увидели, как всемирное зло в лице фашизма пытается захватить мир. Весь ХХ век год за годом время выявляло истинное лицо человечества и его внутреннюю порочную сущность.
Изучая литературу, мы видим, как резко в противоположном направлении меняется тематика произведений. Романы-утопии сменились романами-антиутопиями. Люди, в том числе писатели, увидели, что человечество убаюкивало себя иллюзиями, а теперь же розовые очки буквально насильно сорваны. И потому в литературе («Скотный двор» и «1984» Джорджа Оруэлла, «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли, «451 градус по Фаренгейту» РэяБрэдбери и в других произведениях) мы находим образы тоталитарного государства, тоталитарной религии, идеологии, затуманенный разум людей, отсутствие нравственности. Эти книги доводят до предела проявления порочности внутренней природы человека, показывают, к чему приведут тенденции.
И вот годы идут, эти произведения стареют, а пророческие образы вроде бы не становятся явью. Вроде бы…
Или становятся? Только немного в другом измерении. И менее заметно. Если о политике, каких-то глобальных изменениях и всякого рода конспирологических концепциях мы знаем не так много, то внутреннюю сущность человека мы видим и в себе, и в других в реальной жизни. И некоторые процессы, происходящие постепенно в нашем сознании, снижающие уровень нашей индивидуализации себя как людей, как разумного вида, хотелось бы осветить. Вернее, несколько наметить направление мысли.
1) Мы разучились читать. Писатели пишут для людей своего времени, рассчитывая на то, что их читатели поймут произведения. А нам сложно воспринимать классику. Вот, к примеру, всего одно предложение из «Войны имира» Льва Толстого: «Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново-Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из-за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, — Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни». Чтобы понять, о чём речь, приходится несколько раз перечитывать предложение. А ведь это не сложный философский текст! Или вспомните, что древние греки наизусть знали Гомера или Святые Отцы знали наизусть и понимали Священное Писание! Мы действительно разучились читать, а тем более запоминать прочитанное. Нам нужно отучаться понимать только тексты интернет-вёрстки, иначе мы не сможем открыть для себя мир литературы или перестанем понимать его. Проникая в него, мы получаем возможность личностно изучать себя и наше окружение, систематизировать свои взгляды и ход рассуждений, элементарно получать эстетическое наслаждение.
2) Второе предположение отчасти связано с первым. Наш круг интересов ограничивается домом, семьёй и работой. Часто нам без разницы, как жили до нас, как писали до нас, чем жили наши предки. Однако, как сказал В.О. Ключевский: «Прошедшее нужно знать, не потому, что оно прошло, а потому, что, уходя, не умело убрать своих последствий». Столько произведений культуры остаются только для изучения специалистами. Мы слишком увлечены настоящим, тогда как прошлое дало бы нам так много. Это и опыт предыдущих поколений, и духовная помощь. И просто знание. Человек тем и отличается от животных, что хочет знать всё просто ради самого знания.
Мы ограничиваем себя в этом познании мира. Клайв Стейплз Льюис написал очень важные слова об этой проблеме: «У всякой эпохи свой кругозор. Она особенно четко видит одно и особенно слепа на другое. Поэтому всем нам нужны книги, это восполняющие, т.е. книги других веков. Авторы одной и той же эпохи грешат каким-нибудь общим недостатком - даже такие, которые, как я, стараются идти против духа времени… Средство против этого одно: проветрить мозги воздухом других веков, то есть читать все те же старые книги. Конечно, в прошлом нет никакой магической силы. Люди были не умнее нас и ошибались, как мы. Но они ошибались иначе. Они не поддержат наших ошибок, а их ошибки видны невооруженным взглядом. Книги будущего были бы не хуже, но их, к сожалению, не достать».
3) Мы часто не мыслим абстрактно. Опять-таки разучились. Мы ограничиваем свое восприятие мира только материальными вещами. Духовный мир для нас закрыт. Благополучие и успех – вот, что имеет значение. А любые духовные вещи мы не видим, их для нас не существует. Мы слишком увлечены материальным. И наши цели и средства к их достижению также выражены в видимом и осязаемом. Коротко эта мысль выражена английским христианским мыслителем Гилбертом Китом Честертоном: «Теперь принято рассуждать так: люди не могут жить без еды, следовательно, они живут для еды».
Неумение видеть духовные вещи, нравственные ценности, ведет к тому, что мы не можем строить свои отношения с людьми. Допустим, брак создан Богом для того, чтобы мы совершенствовались, помогали друг другу искоренять свои недостатки, то есть в каком-то смысле производили духовные ценности. Но если для нас они не имеют значения, то и брак теряет свой высокий смысл. Также и во всём остальном. Отношения между людьми – любовь, дружба, привязанность – все эти виды связи находятся на незримом для нас уровне. Также обстоит дело и в отношениях с Богом. Если мы слепы к миру духовных реалий, как мы станем настоящими людьми, такими, какими нас задумал Господь?
Поскольку мы не видим духовного мира, мы и не можем быть людьми религиозными. Высокие идеальные стремления души сменяются потаканием низким инстинктам животной части нашей сущности. Между тем, вопреки атеистическим мифам человек был религиозен всегда. Вплоть до настоящих времен. И вера вдохновляла людей на подвиги, на совершение добродетелей, на сотворение великих произведений культуры, в конце концов. Религиозное мировоззрение давало смысл жизни – объективный, внеземной.
Теперь же у нас этого смысла нет. Даже наоборот, некоторые ненавидят религию и те смыслы и пласты идей, которые она в себе несет. Снова приведу цитату Честертона. В его книге «Шар и крест» приводится притча о человеке, который ненавидел крест, и потому ломал и срубал всё, что хоть как-то походило на крест. И далее он приводит к ней комментарий: «Притча о вас и таких, как вы. Сначала вы отрицаете крест; потом — все на свете. Мы согласимся, когда скажут, что нельзя загонять силой в церковь, но вы немедленно скажете, что никто не ходит туда по доброй воле. Мы не спорим тогда, когда вы сомневаетесь в существовании рая, но вслед за этим вы отрицаете существование Англии. Сперва вы ненавидите все, что не сведешь к логике, потом — просто все, ибо ничто в мире не сводится к логике без остатка». В конечном счёте, это довольно странное, иррационально отторжение всего духовного и религиозного. Странное, потому что человек – существо двусоставное, включающее в себя телесный и духовный элементы. Отрицая же часть своей личности, человек видит себя, мир и своё место в нем на основе своих искаженных представлений, а не объективной реальности.
4) Вернемся от религии к социуму. Существуют два интересных течения в обществе. Люди бросаются из крайности в крайность. Первые очень хотят быть, как все, следовать моде, ни в чем, ни во внешнем виде, ни во взглядах, будь то религиозные или политические, не отставать от других. Вторые поняли, что это поведение их недостойно, и ударились в то, чтобы как можно сильнее отличаться от тех, первых. Рвать шаблоны, ломать стереотипы. В молодежной среде эти два движения очень заметны. В итоге все всё равно зависят друг от друга, только в разном отношении. Так или иначе вторым нужно ориентироваться на первых, чтобы делать всё наоборот. И почему-то редко кому-то приходит в голову быть самими собой. А если приходит, то «самим собой» почему-то означает «худшим вариантом себя». И приходят на память слова Льва Толстого: «Часто слышишь, что молодежь говорит: я не хочу жить чужим умом, я сам обдумаю. Зачем же тебе обдумывать обдуманное? Бери готовое и иди дальше. В этом сила человечества». Мы должны брать лучшее у людей вокруг, при этом не нарушая свою целостность.
Конечно, это всего лишь тенденции. И всё, что здесь перечислено, далеко не всех касается или касается только частично. Но эти тенденции развиваются. Они обезличивают нашу духовную природу, лишая нас звания Человека. А о социуме, состоящем из таких людей, правильно пишет Джордж Оруэлл: «Каких взглядов придерживаются массы и каких не придерживаются – безразлично. Им можно предоставить интеллектуальную свободу, потому что интеллекта у них нет».
При достижении апогея своего развития эти тенденции превратят разумное развивающееся общество в скопление маленьких людей без собственной воли, без идеалов и благородных стремлений. Это будет, как писал Герберт Маркузе, тот самый «одномерный человек» без собственных желаний, без собственных взглядов, без своей личности. И это будет способствовать воплощению тех образов, о которых предрекали писатели-антиутописты. Или даже более ужасных. Поэтому каждый из нас должен работать над собой и совершенствовать своё «Я», ориентируясь на образ Бога в себе.
Наследник
