10/23 января Православная Церковь чтит память выдающегося богослова – святителя Феофана, Затворника Вышенского (1815–1894). Самый плодотворный период своей жизни святитель провел на Выше, которую полюбил всем сердцем и ради которой оставил высокие церковные должности, чтобы здесь, в строгой пустынной обители, посвятить свои дни молитве и богословским трудам. В этом году Вышенский монастырь празднует юбилей – 400 лет со дня основания.
Впервые Вышенскую пустынь святитель Феофан посетил, когда он возглавлял Тамбовскую кафедру. Вышенская пустынь понравилась ему строгим иноческим уставом и благолепием местности. В 1862 году, назначая настоятелем пустыни иеромонаха Аркадия (Честонова), епископ Феофан пророчески произнес: «Поезжайте, а там, Бог даст, и я к вам приеду».
Святитель Феофан неоднократно писал о том, что, несмотря на высокие церковные посты, его сердце стремится к уединению. Как отмечал сам святитель: «Имею в мысли служить Церкви Божией, только иным образом служить». 12 марта 1866 года, в день своего ангела, на память преподобного Феофана Сигрианского, после сугубых молитв на Божественной литургии он подал прошение в Святейший Синод об увольнении его на покой с правом пребывания в Вышенской пустыни.
30 мая 1866 года в письме к митрополиту Санкт-Петербургскому и Новгородскому Исидору (Никольскому) святитель Феофан объяснял причину своего ухода на покой:
«Я ищу покоя, чтобы покойнее предаться занятиям желаемым, но не дилетантства ради, а с тем непременным намерением, чтобы был и плод трудов, – не бесполезный и не ненужный для Церкви Божией. Имею в мысли служить Церкви Божией, только иным образом служить».
Итак, святитель Феофан желал в вышенском уединении послужить Православной Церкви даром духовного писательства, – даром, который он по милости Божией получил свыше. Через творения святителя и сейчас многие приходят к вере, открывают для себя мир Православия, святоотеческой традиции, обретают путь ко спасению и христианскому совершенствованию.
17 июля 1866 года он был освобожден от управления Владимирской епархией с назначением настоятелем Вышенской пустыни.
Сердце святителя стремилось к желанной цели, и уже через неделю после указа в Успенском соборе города Владимира состоялось прощание его с владимирцами на воскресной службе. По воспоминаниям современников, архиерейский хор певчих пел особенным грустно-торжественным напевом. По заамвонной молитве епископ обратился к своей пастве, которая уже знала, что на этой службе видит святителя Феофана в последний раз. Вот эти слова пастыря к своим чадам:
«Не попеняйте на меня, Господа ради, что оставляю вас. Отхожу не ради того, чтоб вынужден был оставить вас. Ваша доброта не допустила бы меня переменить вас на другую паству. Но как ведомый, введусь на свободное от забот пребывание, ища и чая лучшего, как это сродно естеству нашему. Как это могло образоваться, – не берусь объяснять. Одно скажу, что кроме внешнего течения событий, определяющих наши дела, есть внутреннее изменение расположений, доводящих до известных решимостей. Есть кроме внешней необходимости, необходимость внутренняя, – которой внемлет совесть и которой насильно противоречит сердце. Находясь в таком положении, об одном прошу любовь вашу, оставляя суждение и осуждение сделанного уже мною шага, – усугубить молитвы ваши, да не отщетит Господь чаяния моего».
На Вышу святитель прибыл 3 августа 1866 года. О своем первом впечатлении от обители святитель Феофан писал: «Монастырские порядки здесь прекрасные, братия хороша. Служба долговата, но можно привыкнуть. Утреня в 3 часа. За нею тотчас – ранняя. Поздняя в 8-мь. Вечерня в 4-ре. В 7-мь еще собираются помолиться на сон. Есть труженики крепкие, которые все службы выстаивают и не присядут, серчают даже, если кто попросит присесть. Пустынь в лесу. К каждому воскресенью и празднику собирается порядочно народа и черного и белого. Помещаются на гостиницах и питаются от монастыря. Ни одного дня еще не проходило, с тех пор как приехал, чтоб не было причастников. По всему Выша – преутешительная и преблаженная обитель! Я здесь так покоен духом, что лучшего и желать не следует!»
Однако бремя настоятельства тяготило святителя. 14 сентября 1866 года святитель Феофан послал в Святейший Синод прошение об увольнении его от управления Вышенской обителью и назначении ему пенсии. Святейший Синод удовлетворил его просьбу. Освободившись от забот по управлению монастырем, преосвященный Феофан начал вести истинно подвижническую жизнь. Вместе с иноками в течение шести лет он ходил ко всем церковным службам, а в воскресные и праздничные дни сам совершал литургию соборно с братией. Благоговейным служением епископ Феофан доставлял духовное утешение всем присутствующим в храме. Игумен Тихон (Ципляковский) впоследствии вспоминал: «Едва ли кто из нас, иноков Вышенских, когда-либо слышал во святом алтаре какое стороннее слово из уст святителя Феофана, кроме последования богослужебного. И поучений он не говорил, но самое служение его пред Престолом Божиим было живым поучением для всех».
Когда владыка не служил сам, а лишь посещал богослужение в храме обители, молитва его была в высшей степени поучительна. Он закрывал глаза ради собранности ума и сердца и весь отдавался сладостной беседе с Богом. Глубоко погруженный в молитву, он как бы совершенно отрешался от внешнего мира, от всего окружающего. Нередко случалось, что инок, подносивший ему в конце литургии просфору, стоял несколько времени, дожидаясь, пока великий молитвенник снизойдет духом в наш дольний мир и заметит его.
Н.В. Елагину святитель писал: «Мне здесь крепко хорошо. Порядки здесь истинно монашеские. Из братии есть лютые подвижники, образчик – 80-летний старик – никогда не присядет в церкви и ворчит на других за это».
И в других письмах этого же периода святитель повторял: «Мне хорошо. Дюже хорошо».
По свидетельству игумена Тихона (Ципляковского), «Богослужение утреннее начинается в три часа по полуночи. Совершается оно вполне по уставу, без малейшего опущения, чинно, не спешно, продолжаясь всего около трех часов. Пение протяжное, одинаковое всегда, так называемое столповое, для души истинно-кающейся вполне умилительное и выражающее как бы внутренний, непрерывный вопль. Особенно сладостно-умилительное чувство наполняет душу молящегося, когда во время Божественной литургии оба лика братий поющих сходит на средину храма для общего совместного пения Херувимской песни. По напеву сполповому во весь круглый год. У кого теплится в душе покаянное чувство, тот, слушая это божественное пение, не может не плакать от умиления».
После утрени служится ранняя литургия. Поздняя начинается в 8 часов утра. Будничное вечернее богослужение начинается в 4 часа вечера. После вечерни служится повечерие, соединенное с пением монашеского молитвенного правила, которое состоит из канона с акафистом Спасителю, Божией Матери, канона Ангелу Хранителю и молитв. После ужина читаются общие молитвы на сон грядущим.
Помимо суточного круга богослужений братии заповедуется «иметь в уме непрестанную Иисусову молитву, творя ее тихо устами, или одним умом, при всех занятиях непрестанно. <…> Старец-восприемник назначает монаху-сыну своему духовному, смотря по силе его молитвенное келейное правило, состоящее из известного числа земных и поясных поклонов с молитвою Иисусовою, творимое по четкам. Цель этого правила весьма спасительна для монаха, именно: приобучить его к непрестанному умно-молитвенному деланию, к Иисусовой молитве, ибо в сем, по учению св. отцев, заключается сущность иноческого жития».
На время Великого поста 1873 года святитель затворился в своей келье, как бы испытывая твердость своего намерения уйти в затвор.
В 1874 году вышенский подвижник окончательно затворился в своей келье. Как отмечал сам святитель: «чтобы не мешали: но не в видах строжайшего подвижничества, а в видах беспрепятственного книжничества». Только крайняя необходимость – болезнь глаза вынудила его на время покинуть свое уединение и съездить сначала в Тамбов в 1878 году, а потом в Москву в 1879 году для совета с врачами.
В 1875 году, то есть через год после ухода в затвор, святитель советовал о делании в уединении, раскрывая немного и свои подвиги:
«Минутами уединения надо пользоваться, обращая их исключительно на дело Божие – молитву и богомыслие. Эти же занятия, коль скоро хоть немного исправно идут, не дадут скучать. Ибо от них источается духовное утешение, которого не может дать ничего на земле».
А в конце письма добавлял: «Спасайтесь! И о мне многогрешном Бога молите!»
Как впоследствии писал преподобный Варсонофий Оптинский, который глубоко чтил и уважал вышенского подвижника:
Незримый никому, в безмолвии глубоком,
Наедине с собой и с Богом проводил
Он время, но миру христианскому светил
Учением святым и разумом высоким.
Ему был раем сумрачный затвор!
Это было также время напряженной работы над подготовкой экзегетических творений: «Здоровье мое исправно. Сижу и пишу, – пишу бесщадно, хоть не до упаду. – Нужда надлежит – кончить начатое».
По словам известного исследователя духовного наследия святителя Феофана о. Георгия (Тертышникова), «…время затвора — важнейший период, можно сказать, центр жизни преосвященного Феофана, ибо именно тогда по преимуществу явились во всей силе его великие труды и подвиги…».
Период затвора – это время сокровенных подвигов святителя, известных одному Богу, время сокровенной жизни, практически не известной окружающему миру. И хотя святитель тщательно скрывал свои духовные подвиги, называя свой затвор «запором», однако его советы о молитве, о духовном делании показывают, что он сам был великим молитвенником и предстателем:
«Художное делание молитвы Иисусовой <…>, творение ее простое со вниманием в сердце или хождение в памяти Божией, суть наш труд, и сами по себе имеют свой естественный, – не благодатный плод. Плод сей есть: собрание мыслей, благоговение и страх Божий, память смертная, умирение помыслов и некоторая теплота сердечная. Все сие суть естественные плоды внутренней молитвы».
Будучи в затворе, святитель никого не принимал, общаясь со своими духовными чадами посредством переписки. Тем из них, кто собирался на Вышу, советовал: «Будьте сердцем в вышних, и будете всегда на Выше». Приглашая посетить Вышу, святитель Феофан писал: «Мечтаете побывать на Выше. В вашей власти привести мечты в действительность. Ворота у нас всегда открыты».
Настоятель обители архимандрит Аркадий (Честонов), сотаинник святителя Феофана, рачительный хозяин и глубокий молитвенник, делал все, чтобы затвор святителя приносил духовные плоды для всей обители. Указывая на пример доброго настоятеля Вышенской обители, святитель Феофан отмечал: «У нас, например, рай растворенный. Такой глубокий мир!»
В 1892 году, уже будучи маститым старцем, незадолго до своего перехода в вечные обители, святитель признавался, что на Выше он был по-настоящему – духовно – счастлив: «Вы меня называете счастливым. Я и чувствую себя таковым…».
До сих пор Выша хранит особый «дух пустыни», до обители и сегодня нелегко добраться. Хорошо помню свое первое посещение монастыря, когда вместе с участниками Феофановских чтений мы хмурой осенью приехали на Вышу. Долгая дорога на стареньком автобусе в сумерки располагала ко сну. По обе стороны дороги высились темные деревья, чередуясь с небольшими селениями. И вот давно уже перестали появляться машины на встречной полосе, а мы все ехали и ехали по бесконечному темному лесу. И наконец оказались в совершенно не освещенном монастыре, в котором не ориентировались и потому старались держаться поближе друг к другу, чтобы не потеряться. Вспоминается и первая литургия в небольшой келье святителя, сосредоточенная и неспешная монастырская служба, исповедь и причастие. И неземная радость от того, что оказался в этом святом месте, о котором так много писал святитель Феофан…
Варвара Каширина/
Православие.ru 
