Даренье книг, души даренье…

Даренье книг, души даренье…
Фото: Сергей Ломов

А правда, давно ли вы дарили книги?

Дайте угадаю: не так уж давно, но повод был, почти со стопроцентной вероятностью, чей-нибудь день рождения, и, идя на него с книгой и мудрой, и нужной, и захватывающей, и славно изданной, вы хотя бы немного, но сомневались в том, что ваш подарок будет оценён по достоинству. Вы пусть чуть-чуть, но опасались и лёгкой гримасы разочарования, и равнодушия, с которым подарок откладывают в сторону, как бы говоря – «ну вот… ничего лучшего не придумал (а), а я так ждал(а) выдумки!»

Люди сегодня действительно ждут чего-то лёгкого, быстрого, всецело приятного, как игрушка – того предмета, с чем сразу находишь общий язык, не очень при этом «вкладываясь» в общение. Чистого восторга и восхищения.

Книга же требует не только рассматривания картинок, а душевного труда, и потому воспринимается как некая просительница душевных сокровищ. Пока вы учитесь в школе, она вообще воспринимается частью утомительной школьной программы. «Мы и так много читаем!» - говорите вы совершенно правомерно. Ещё бы учебник подарили или хрестоматию какую-нибудь, не говоря уже о сборнике задач…

А знаете, почему книга вытесняется на обочину бытия? Потому что люди начали с недавних пор предельно радикально облегчать себе жизненные задачи, пользуясь для такого облегчения электронной средой. Каких только сервисов в ней нет! Кажется, нажми кнопку, и можно:

- отправиться в паломничество (смотри видео бывалых путешественников) и взойти к святым местам

- исповедаться и причаститься

- собороваться и даже креститься

Но так только кажется. То, что у людей занимало годы и годы, сегодня будто бы можно пройти за несколько секунд загрузки сервиса.

Это – не так.

***

Душевный опыт каждого человека уникален. Он тем и значим, что накапливается постепенно и требует глубокого сосредоточения, а больше того – духовного поиска как важнейшего вектора человеческой души. Книга некогда родилась как средоточие душевного опыта.

Наедине с книгой, молитвой, реальным путешествием он склонен накапливаться, и почти совершенно – жаль! – не накапливается, разве что только подспудно, в электронной среде. Она не просто иллюзорна, она – плоска, и если информативна, то ровно в той степени, в которой раскладывает информацию по ссылкам и ведущим к ней кнопкам. А что за ней? Те же годы и годы труда, и отнюдь не электронного. Века опыта.

Стали бы вы читать книгу, состоящую из одной обложки? А электронная среда – именно обложка, обобщающая все человеческие знания, да и то с огромными смысловыми кавернами.

«То, что не попало в Интернет, не существует»? Глупая фраза. Уже в моём поколении, и в предыдущем, не говоря уже обо всех предшествующих, насчитывается масса людей, великолепных, умных, красивейших, одарённейших, которые в Интернет не попали. Их забыли или они не стремились туда попасть, вопрос другой, а факт есть факт – не попали, и их словно бы не существовало. Даже в ваших детских воспоминаниях есть то, о чём поиск выдаст вам «ноль упоминаний» и ноль ссылок. О чём это говорит? О слепоте Интернета, о его не самого высшего разбора избирательности.

Но книги ему сегодня проигрывают. Такое впечатление, что кроме Интернета, ничего и нет. За малейшим затруднением мы уже обращаемся именно к нему, потому что идти до книгохранилища долго и тяжело.

Уступают книги и ярким, захватывающим всё наше внимание, дизайнерски безупречным упаковкам, в которых лежат себе мирно ждущие нас наушники к телефону, флэшки поразительной емкости, дополнительная память к телефону и, конечно, сами телефоны, айфоны, айпэды, ридеры и другие электронные приспособления.

Мне иногда даже кажется, что они и выдуманы для того, чтобы затмить книгу, «показать ей истинное место».

«Здравствуйте, уважаемая тётушка, мы скоро сделаем чай, проходите, но посидите пока в углу, полежите на полке, пока не понадобитесь. Мы к вам ещё подойдём». Надо ли говорить о том, что уже и не подойдут.

Книги годами ждут, пока их откроют, и некоторые не дожидаются этого никогда. Их выносят из дому, где убирают с глаз дворники, и они отправляются в неизвестный путь – хорошо, если к переработке в другие книги. А как же авторы, их сокровенные исповеди?

***

А некогда – вы ещё не родились тогда – книга была самым желанным подарком.

В советском обществе, утратившем почти все внешние маркеры социальных сословий (одевались в быту все более или менее одинаково), существовали не только узкоспециализированные библиофилы и книжники, но и «широкие массы интеллигенции», охотившейся и за антикварными изданиями, и за уникальными, малотиражными, порой – запрещёнными. Охота так поглощала их, что ни о чём ином они и думать не могли.

Люди всегда рвались к знанию. В нём им виделось освобождение от повседневности, блистающий в туманном небе луч свободы. Они хотели понять и смысл собственной, и общей жизни.

Учитывая, что «книгу книг», Библию, в Советском Союзе было не достать, представьте, как стремились к познанию те, у кого пробудился к нему духовная жажда! Остановил бы их арест и заключение? Знаете, не останавливал. И арестовывались по доносам, и отсиживали сроки, и выходили, и возвращались к прежнему – коллекционированию, собиранию библиотеки.

«Библиотека» - это не только учреждение, куда можно прийти и почитать. «Моя библиотека насчитывает десять тысяч томов» - звучало часто в академической среде, и обозначала она, что хозяин личной библиотеки собрал у себя – неведомом какими усилиями и стараниями – именно десять тысяч уникальных томов, за собирательством которых стоит и долгая переписка, и отслеживание – Интернета не было! – по библиографическим изданиям появление изданий и переизданий.

Вот чем была охота за книгами – просматриванием каталогов, сверкой списков, выходных данных. И – удача! – находками, редкость которых вряд ли с чем-то могла сравниться в стране, где в Спецхране находилось до тридцати, а местами до семидесяти процентов изданного до революции и даже после.

Разговор о Спецхране – отдельный, потому что этот гигантский, поражающий воображение и совершенно закрытый от посторонних книжный фонд, куда попадало все подозрительное или враждебное Советской власти, до сих пор приоткрыт лишь частично. Что в нём? Тайны и тайны, порой сокрушительные, порой зловещие, но – тайны. Счастлив тот, кто видел истинное лицо цивилизации, мысль которой подпала под строжайший запрет. Прежним и наивным он не сделается уже никогда.

По величине и представительности личных библиотек судили о глубине человека. Так – не по одежде – измеряли его внутренний статус, и потому обладать парой значимых изданий стремились почти все люди с высшим и даже средним образованием.

***

Для того, чтобы сделаться «лучшим подарком», книга прошла тяжелейшие испытания. Она горела и тонула ещё в Древней Руси, при, разумеется, пожарах монастырей, наводнениях, она рубилась мечами и саблями в бесчисленных войнах, развеивалась по ветру и снова, неведомо как, воскресала.

Многое из нашего национального книжного наследия безвозвратно утрачено, но книга пронесла ареол мученичества на своём челе через тысячу русских лет с честью. Книга дорого заплатила за то, чтобы сделаться в нашем сознании тем, чем она была ещё двадцать или тридцать лет назад. Никакому гаджету не снилось. Ни одному айфону не пролежать сорок лет под пятьюдесятью тоннами битого кирпича. Они слишком нежны, наши гаджеты… они не выдержат то, что вынуждена была выдерживать обшитая толстой кожей и снабжённая медными застёжками инкунабула.

Держа их в руках, я сравниваю их с бойцами: вот кольчуга, вот оружие, вот кожаная рубаха воина, в которой он выходит биться в туманное поле. С чем бьется такая древняя, исцарапанная, сто раз битая, падавшая, но не сдавшаяся книга? Со временем. Она стремится доказать, что времени как всеобщего ластика просто нет. И пусть её язык почти невнятен, а старая орфография – значки размыты, почти слились – препятствует сегодняшнему восприятию и текста, и его смысла, обращается она – к будущему.

Пережив десять, двадцать поколений, книга свидетельствует о непобедимости человеческой мысли, не уничтожимости человеческого чувства.

***

Книга сегодня дарят, и дарят массово.

Видели бы вы День православной книги в Храме Христа Спасителя! Каждый год 14-го февраля в зале церковных соборов собирается тысяча детей с сопровождающими взрослыми. К ним обращается мэр и Святейший Патриарх Московский, потом показывают спектакль, а уже под занавес дарят книги. Каждому – по пять или даже по шесть детских и подростковых, только изданных книг в ярких обложках. И это праздник.

Отчего Церковь устраивает такую гигантскую раздачу? Не лучше ли было бы подарить что-то другое? Нет, не лучше. В память о том, что есть книга, дарится именно она, и ничто иное.

Русь не застала Христа при жизни, и единственной вестью о нём было Евангелие. Да, его сопровождал весь обряд восточно-христианской церкви, всей Византийской империи, но всё-таки вера доходила до не сподобившихся паломничества простых мирян – Словом.

Благоговейно и радостно дарит книги детям и конкурс «Лето Господне» им. Ивана Сергеевича Шмелёва. Мы вручаем всем финалистам очередного сезона книги, а к ним – пару журналов и книгах, потому что хотим, чтобы именно они сделались путеводными звёздами для тех, кто только вступает на тернистый путь жизни и начинает выращивать себе судьбу. В добрый путь! Вне связи с книжным знанием по-настоящему великие судьбы на небосклоне человечества почти не видны.


ЛГ