«Двенадцать» Блока: версии по поводу образа Христа
Скучный «набор стихов и частушек», – так говорил о поэме Блока Иван Бунин. «Самое значительное произведение нашей эпохи», – утверждал Лев Троцкий. Понимание смысла загадочной поэмы «Двенадцать» зависит прежде всего от толкования центрального образа поэмы – Христа, идущего сквозь вьюгу перед отрядом красногвардейцев. Сам Александр Блок подчеркивал, что в финал «должен был поставить Христа». Обратимся к самой неоднозначной поэме в истории русской литературы и к ее главному образу
Поэма «Двенадцать» (1918) – свежий отклик Александра Блока на революционные события 1917 года (с момента революции прошло только два с небольшим месяца). Поэт воспринял революцию как явление положительной метаморфозы, духовного преображения России; точку отсчета нового времени. Статью того же 1918 года «Интеллигенция и революция» он закончил так: «Всем телом, всем сердцем, всем сознанием – слушайте Революцию». Однако революционность Блока не имела ничего общего с партийной программой большевиков. В своем поэтическом отклике, в финале «революционной» поэмы, Блок не смог обойтись без ключевого христианского образа, породившего разнообразные трактовки Спасителя «с кровавым флагом», идущего во главе отряда красногвардейцев. Необходимо разобраться в этих расхождениях и смысловых нюансах. Тем более, что «Двенадцать» входит в обязательную школьную программу. Поэтому преподавателю, который идёт на урок по поэме, нельзя ограничиваться какой-либо одной точкой зрения на образ Христа.
Кто же впереди: многообразие трактовок
В самом конце поэмы «Двенадцать» появляется ее центральный образ – образ Христа. Вот эти известные строки:
…Впереди – с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз –
Впереди – Исус Христос.
Среди многочисленных объяснений финала поэмы специалистами, а также современниками поэта, можно выделить несколько самых распространённых.
Одна из интерпретационных крайностей образа венка – его погребальное назначение. Следовательно, Христос в поэме мертвый, а это значит, что умерла и Церковь, и вера. Здесь мы видим перекличку с философией Фридриха Ницше, популярного в России начала ХХ века и утверждавшего, что «Бог умер», а также с цитатой из произведения самого Блока, написанного в 1918 году: «Церковь умерла, а храм стал продолжением улицы. Двери открыты, посредине лежит мёртвый Христос». Однако цветы на венце Христа могут, напротив, означать и возрождение, Воскресение, путь к новому возрожденному миру, в котором ключевая роль будет отдана вере в Бога.
Существовали очень резкие оценки такого «антихристианского» восприятия образа современниками автора. Так, Николай Гумилев говорил, что Блок, создав «Двенадцать», послужил «делу Антихриста», «вторично распял Христа и еще раз расстрелял государя», а Анна Ахматова даже отказывалась выступать с Блоком на совместных поэтических вечерах.
В последних строках поколение Александра Блока находило ответ на вопрос, что же принес в мир Октябрь 1917 года. Появление Христа здесь означало возможность будущего преображения, к которому приведут революционные события.
Однако важно отметить, что самой революционной массе образ Христа показался резко отрицательным, «незримым» врагом двенадцати бойцов «без креста».
Строки «Нежной поступью надвьюжной, / Снежной россыпью жемчужной…» могут указывать не только на обычное движение Христа, но и означать присутствие Спасителя как вне этого мира, так и в нем. Христос – над стихиями и над природой, Он познаваем и непознаваем одновременно.
Согласно этому толкованию, к Богу обращаются и простые созерцатели революции, и двенадцать красногвардейцев-безбожников. Они проходят путь от свободы и вседозволенности «без креста», «без имени святого», к свободе с Христом, и такая разительная перемена происходит помимо их воли, без их веры в Спасителя, т.е. фатально, как проявление высшего порядка. Иисус идёт впереди красногвардейцев. С кровавым, красным флагом — образом страданий и крови.
Во всем есть промысел Божий. Христос – во всем происходящем в мире. Иисус в поэме олицетворяет и идею принятия на Себя очередного греха людей, и идею всепрощения, и надежду на то, что те, кто совершил кровавый грех все-таки придут к Его заветам, к идеалам любви и братства. Известный литературовед Виктор Жирмунский в рамках этой интерпретации также считал главной темой поэмы спасение душ двенадцати красногвардейцев — олицетворения всей разбойной России, всего человечества.
А как думал сам Блок?
Многообразие трактовок и расхождения в оценках (Михаил Пришвин, к примеру, видел в Христе самого Блока, а Иван Бунин, напротив, считал, что автор «дурачит публику какой-то галиматьей» в лице «пляшущего Иисусика») подчёркивают глубину созданного поэтом образа Иисуса, содержание которого не исчерпывается приведёнными примерами.
Какими бы разнообразными ни были трактовки критиков и литературоведов, сохранились записные книжки самого Блока, в которых поэт сделал несколько записей о своей поэме, что часто не учитывается при анализе «Двенадцати», в том числе в школе. Так, 18 февраля 1918 года Блок пишет: «Что Христос идет перед ними — несомненно. Дело не в том, “достойны ли они Его”, а страшно то, что опять Он с ними, и другого пока нет, а надо Другого — ?» Но кто этот Другой, Блок сам не знает. Следовательно, образ Христа в финале поэмы был для Блока единственно возможным. Как отмечает филолог Дина Магомедова, «Блок ничего не искал. Он писал о том, что увидел. И проницательные слова Блока о Христе в финале поэмы свидетельствуют об одном: поэт был непреложно убежден в органичности именно такого завершения».
Также в черновике поэмы Блок сделал запись, что Христос: «… был с разбойником. Было двенадцать разбойников». Здесь мы видим отсылку к Евангелию от Луки и истории о двух распятых с Христом разбойниках, один из которых проявил сострадание к мукам Иисуса и был прощен. В контексте этого библейского сюжета во многом прочитывается суть появления Иисуса Христа перед красногвардейцами в финале. Это не благословение происходящего и не «освящение» стихийного разгула, а преодоление безотчетного аморализма и нигилизма, залог будущего очищения для героев произведения. Из запечатленного Блоком хаоса должна родиться гармония. Важно, что явление Христа в конце поэмы — символическое явление необходимости религии. Еще 27 июля 1918 года Блок отметил в дневнике: «В народе говорят, что все происходящее – от падения религии…».
Показателен эпизод чтения поэмы на одном из литературных вечеров на Фонтанке, который лишний раз убеждает в неоднозначности блоковского текста:
То есть на вопрос о смысле главного образа своей поэмы Блок не ответил. Следовательно, каждый читатель может по-своему ответить на этот вопрос, и в каждом таком толковании будет своя доля правды. Известный учёный Сергей Аверинцев заметил: «Должен сознаться в наивности, если это наивность: когда поэт на вопрос о его интенции свидетельствует: «Не знаю», — я предпочитаю совершенно дословно верить такому свидетельству».
Фома
Поэма «Двенадцать» (1918) – свежий отклик Александра Блока на революционные события 1917 года (с момента революции прошло только два с небольшим месяца). Поэт воспринял революцию как явление положительной метаморфозы, духовного преображения России; точку отсчета нового времени. Статью того же 1918 года «Интеллигенция и революция» он закончил так: «Всем телом, всем сердцем, всем сознанием – слушайте Революцию». Однако революционность Блока не имела ничего общего с партийной программой большевиков. В своем поэтическом отклике, в финале «революционной» поэмы, Блок не смог обойтись без ключевого христианского образа, породившего разнообразные трактовки Спасителя «с кровавым флагом», идущего во главе отряда красногвардейцев. Необходимо разобраться в этих расхождениях и смысловых нюансах. Тем более, что «Двенадцать» входит в обязательную школьную программу. Поэтому преподавателю, который идёт на урок по поэме, нельзя ограничиваться какой-либо одной точкой зрения на образ Христа.
Кто же впереди: многообразие трактовок
В самом конце поэмы «Двенадцать» появляется ее центральный образ – образ Христа. Вот эти известные строки:
…Впереди – с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз –
Впереди – Исус Христос.
Среди многочисленных объяснений финала поэмы специалистами, а также современниками поэта, можно выделить несколько самых распространённых.
- Бог умер
Одна из интерпретационных крайностей образа венка – его погребальное назначение. Следовательно, Христос в поэме мертвый, а это значит, что умерла и Церковь, и вера. Здесь мы видим перекличку с философией Фридриха Ницше, популярного в России начала ХХ века и утверждавшего, что «Бог умер», а также с цитатой из произведения самого Блока, написанного в 1918 году: «Церковь умерла, а храм стал продолжением улицы. Двери открыты, посредине лежит мёртвый Христос». Однако цветы на венце Христа могут, напротив, означать и возрождение, Воскресение, путь к новому возрожденному миру, в котором ключевая роль будет отдана вере в Бога.
- Лже-Христос
Существовали очень резкие оценки такого «антихристианского» восприятия образа современниками автора. Так, Николай Гумилев говорил, что Блок, создав «Двенадцать», послужил «делу Антихриста», «вторично распял Христа и еще раз расстрелял государя», а Анна Ахматова даже отказывалась выступать с Блоком на совместных поэтических вечерах.
- Разрушение «старого мира» и зарождение «нового»
В последних строках поколение Александра Блока находило ответ на вопрос, что же принес в мир Октябрь 1917 года. Появление Христа здесь означало возможность будущего преображения, к которому приведут революционные события.
Однако важно отметить, что самой революционной массе образ Христа показался резко отрицательным, «незримым» врагом двенадцати бойцов «без креста».
- Христос – Спаситель
Строки «Нежной поступью надвьюжной, / Снежной россыпью жемчужной…» могут указывать не только на обычное движение Христа, но и означать присутствие Спасителя как вне этого мира, так и в нем. Христос – над стихиями и над природой, Он познаваем и непознаваем одновременно.
Согласно этому толкованию, к Богу обращаются и простые созерцатели революции, и двенадцать красногвардейцев-безбожников. Они проходят путь от свободы и вседозволенности «без креста», «без имени святого», к свободе с Христом, и такая разительная перемена происходит помимо их воли, без их веры в Спасителя, т.е. фатально, как проявление высшего порядка. Иисус идёт впереди красногвардейцев. С кровавым, красным флагом — образом страданий и крови.
Во всем есть промысел Божий. Христос – во всем происходящем в мире. Иисус в поэме олицетворяет и идею принятия на Себя очередного греха людей, и идею всепрощения, и надежду на то, что те, кто совершил кровавый грех все-таки придут к Его заветам, к идеалам любви и братства. Известный литературовед Виктор Жирмунский в рамках этой интерпретации также считал главной темой поэмы спасение душ двенадцати красногвардейцев — олицетворения всей разбойной России, всего человечества.
А как думал сам Блок?
Многообразие трактовок и расхождения в оценках (Михаил Пришвин, к примеру, видел в Христе самого Блока, а Иван Бунин, напротив, считал, что автор «дурачит публику какой-то галиматьей» в лице «пляшущего Иисусика») подчёркивают глубину созданного поэтом образа Иисуса, содержание которого не исчерпывается приведёнными примерами.
Какими бы разнообразными ни были трактовки критиков и литературоведов, сохранились записные книжки самого Блока, в которых поэт сделал несколько записей о своей поэме, что часто не учитывается при анализе «Двенадцати», в том числе в школе. Так, 18 февраля 1918 года Блок пишет: «Что Христос идет перед ними — несомненно. Дело не в том, “достойны ли они Его”, а страшно то, что опять Он с ними, и другого пока нет, а надо Другого — ?» Но кто этот Другой, Блок сам не знает. Следовательно, образ Христа в финале поэмы был для Блока единственно возможным. Как отмечает филолог Дина Магомедова, «Блок ничего не искал. Он писал о том, что увидел. И проницательные слова Блока о Христе в финале поэмы свидетельствуют об одном: поэт был непреложно убежден в органичности именно такого завершения».
Также в черновике поэмы Блок сделал запись, что Христос: «… был с разбойником. Было двенадцать разбойников». Здесь мы видим отсылку к Евангелию от Луки и истории о двух распятых с Христом разбойниках, один из которых проявил сострадание к мукам Иисуса и был прощен. В контексте этого библейского сюжета во многом прочитывается суть появления Иисуса Христа перед красногвардейцами в финале. Это не благословение происходящего и не «освящение» стихийного разгула, а преодоление безотчетного аморализма и нигилизма, залог будущего очищения для героев произведения. Из запечатленного Блоком хаоса должна родиться гармония. Важно, что явление Христа в конце поэмы — символическое явление необходимости религии. Еще 27 июля 1918 года Блок отметил в дневнике: «В народе говорят, что все происходящее – от падения религии…».
Показателен эпизод чтения поэмы на одном из литературных вечеров на Фонтанке, который лишний раз убеждает в неоднозначности блоковского текста:
После прочтения поэмы, у автора спросили:
— Александр Александрович, а что значит этот образ: «И за вьюгой невидим, И от пули невредим, Нежной поступью надвьюжной, Снежной россыпью жемчужной, В белом венчике из роз — Впереди — Исус Христос?»
Блок ответил: «Не знаю, так мне привиделось. Я разъяснить не умею. Вижу так».
То есть на вопрос о смысле главного образа своей поэмы Блок не ответил. Следовательно, каждый читатель может по-своему ответить на этот вопрос, и в каждом таком толковании будет своя доля правды. Известный учёный Сергей Аверинцев заметил: «Должен сознаться в наивности, если это наивность: когда поэт на вопрос о его интенции свидетельствует: «Не знаю», — я предпочитаю совершенно дословно верить такому свидетельству».
Фома