Обладая острым и проницательным умом, прекрасной памятью и несомненным поэтическим талантом, святитель Филарет, митрополит Московский, живо интересовался делами литературы и был лично знаком со многими русскими писателями. Московский литератор и биограф святителя Николай Васильевич Сушков вспоминал: «Постоянно следя за успехами нашей литературы по всем ее отраслям, он никогда не пренебрегал ни журналами, ни сборниками, замечая в них все замечательное, и был знаком с очень многими из наших писателей — от старейшего в его время Державина до юнейшего в литературной иерархии Гоголя».
Известен отзыв святителя о книге Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями», переданный Сергеем Тимофеевичем Аксаковым в письме к сыну Ивану от 23 января 1847 года: «<митрополит> Филарет сказал, что хотя Гоголь во многом заблуждается, но надобно радоваться его христианскому направлению» (Гоголь в письмах и воспоминаниях С. Т. Аксакова).
Гоголь внимательно следил за деятельностью святителя Филарета и неоднократно с ним встречался. В статье «О лиризме наших поэтов» (1846), вошедшей в книгу «Выбранные места из переписки с друзьями», Гоголь вспоминает стихотворение А. С. Пушкина «В часы забав иль праздной скуки…» (1830), написанное в ответ на стихотворное послание митрополита Филарета «Не напрасно, не случайно…», распространявшееся в списках. В свою очередь стихотворение владыки, как известно, написано в ответ на стихотворение поэта «Дар напрасный, дар случайный…» (1828). В марте 1845 года Гоголь, живший тогда во Франкфурте, обращается к своему парижскому знакомому Федору Николаевичу Беляеву с просьбой, чтобы протоиерей Димитрий Вершинский, настоятель русской посольской церкви в Париже, списал для него «стихи Филарета в ответ Пушкину». Беляев через графа Александра Петровича Толстого переслал стихотворение Гоголю.
24 января 1851 года в Одессе Гоголь у Репниных читал проповедь святителя Филарета «Ищите Царствия Божия!» По этому поводу Екатерина Александровна Хитрово (в ту пору воспитательница княжны В. В. Репниной-Волконской, дочери князя В. Н. Репнина-Волконского и княгини Е. П. Репниной-Волконской; позднее (в 1855 году) настоятельница сердобольных сестер и сестер Крестовоздвиженской общины в Симферополе) записала в своем дневнике 26 января: «Читал нам проповедь Филарета на Сергиев день на стих: “Ищите Царствия Божия”. Как мило, радушно и простодушно он все пояснял! То на княгиню (имеется в виду Варвара Алексеевна Репнина-Волконская. — В. В.), то на меня посмотрит своими живыми голубыми глазами и скажет: “Слушайте! У него можно учиться! Он на деле все испытал; он не то, что придумал. Кто больше его занят? И удивительно, когда только он время находит, чтоб писать. Кажется, нет возможности найти свободной минуты, — а он доказывает противное!” — Княгиня: “А разве он очень занят?” — Гоголь: “А как же? А служение? А Синод и проч.?” Филарет говорит о краже (то есть о несоблюдении. — В. В.) воскресных дней. Гоголь: “О, как это часто со мною случалось! А проку-то и не выходило; когда внутренно устроен человек, то у него все ладится. А внутренно чтоб устроенным быть, надобно искать Царствия Божия, а все прочее приложится вам”» (Гоголь в Одессе. 1850—1851. <Дневник Е. А. Хитрово>).
Можно сказать, что евангельские слова о внутреннем устроении человека является краеугольным камнем религиозного миросозерцания Гоголя (впрочем, как и всякого христианина). В «Выбранных местах из переписки с друзьями» он писал: «Устроить дороги, мосты и всякие сообщения <…> есть дело истинно нужное; но угладить многие внутренние дороги, которые до сих пор задерживают русского человека в стремленье к полному развитию сил его и которые мешают ему пользоваться как дорогами, так и всякими другими внешностями образования, о которых мы так усердно хлопочем, есть дело еще нужнейшее. <…> В России давно бы завелась вся эта дрянь сама собою, с такими удобствами, каких и в Европе нет, если бы только многие из нас позаботились прежде о деле внутреннем так, как следует. О сем помыслите прежде, — сказал Спаситель, — а сия вся вам приложится”» (Занимающему важное место, 1845)6; «О главном только позаботься, прочее все приползет само собою. Христос недаром сказал: “Сия вся всем приложится”». Можно привести немало примеров из сочинений и писем Гоголя, где он вспоминает это изречение Спасителя.
3 марта 1851 года та же Е. А. Хитрово записала в своем одесском дневнике: «Княгиня было предложила читать Пушкина, но он (Гоголь. — В. В.) не согласился и ради Великого поста стал читать <митрополита> Филарета, “как все искали прикоснуться ко Христу”, что и нам возможно через Причастие».
В гоголевском сборнике выписок из творений святых отцов и учителей Церкви содержится выписка «Благодеяния Божии (Филарета, митрополита Московского)», сделанная из журнала «Христианское Чтение». В бумагах писателя сохранилась также Слово святителя в день девятнадцатой годовщины восшествия на престол Императора Николая Павловича (1845), представляющее собой вырезку из газеты «Московские Ведомости», присланную Гоголю в Рим Ольгой Семеновной Аксаковой. В записной книжке Гоголя отмечено: «<Митрополит> Филарет о русском народе: “В нем света мало, но теплоты много”» (запись относится к 1849 году).
В свои предсмертные дни, в Прощеное воскресенье 10 февраля 1852 года Гоголь просил графа А. П. Толстого, в доме которого он жил в Москве на Никитском бульваре, передать свои рукописи митрополиту Филарету, чтобы тот определил, что нужно печатать, а чего не следует: «Пусть он наложит на них свою руку; что ему покажется ненужным, пусть зачеркивает немилосердно». Граф не принял бумаг, опасаясь утвердить в нем мысль о смерти. С этого дня Гоголь перестал выезжать из дома.
Святитель Филарет был большим авторитетом для Гоголя и как богослов, писатель-аскет, и как духовный пастырь. Намерение довериться его суду не было для Гоголя новым. Ранее он не раз бывал у него (так, в конце 1849 года Гоголь, по совету Александры Осиповны Смирновой, посетил владыку вместе с композитором Алексеем Николаевичем Верстовским) и всегда отзывался о нем очень высоко. В записке к Степану Петровичу Шевыреву (от конца 1851 года) Гоголь замечал: «К митрополиту я хотел ехать вовсе не затем, чтобы беседовать о каких-либо умных предметах, на которые, право, в нынешнее время поглупел. Мне хотелось только прийти к нему на две минуты и попросить молитв, которые так необходи<мы> изнемогающей душе моей». Можно предположить, что Шевырев был обеспокоен намерением Гоголя говорить с московским святителем о втором томе «Мертвых душ».
Граф Толстой стремился употребить все возможное для исцеления больного: просил Московского гражданского губернатора Ивана Васильевича Капниста, которого Гоголь любил и уважал, уговорить его послушаться указаний медиков; ездил к святителю Филарету и рассказал ему об опасной болезни Гоголя. Владыка прослезился и сказал, что на Гоголя надо было действовать иначе: убеждать, «что его спасение не в посте, а в послушании». После этого он ежедневно призывал к себе протоиерея Иоанна Никольского, духовника писателя, и приходского священника отца Алексия Соколова, расспрашивал их о болезни Гоголя и поручил им передать, что просит его исполнять все назначения врачей (он не предполагал, что лечение это было мучительным и бесполезным). Но ничего не помогло.
Граф Толстой, видя критическое положение, созвал консилиум, который подтвердил диагноз профессора А. И. Овера, что у Гоголя менингит, и принял решение лечить его насильно. Врачи действовали следующим образом: больного сажали в теплую ванну и обливали холодной водой; ставили к носу пиявки, тело обкладывали горчичниками. С Гоголем обращались как «с сумасшедшим», как «с человеком, не владеющим собою». Об этом рассказывает, например, в своих записках доктор А. Т. Тарасенков.
Следует также иметь в виду, что многие современники Гоголя были уверены в том, что он умер от чрезмерного пощения, попросту говоря, уморил себя голодом. Впервые об этом объявил доктор Тарасенков. В дальнейшем, кто бы ни писал о последних днях жизни Гоголя, всегда обращался к запискам Тарасенкова, признавая ошибочным (что совершенно очевидно сегодня даже не медикам) диагноз менингит, но с доверием относясь к мнению Тарасенкова, по сути ничем не отличавшемуся от мнения других докторов.
Ошибка врачей, лечивших Гоголя во время его предсмертной болезни, заключается прежде всего в их неправильном представлении о том, что такое пост, вернее — в нецерковном к нему отношении.
Вот что сказал о посте, митрополит Московский Филарет 10 февраля 1852 года в «Неделю сыропустную», то есть в последнее воскресенье перед Великим постом; в этот день в церкви провозглашаются слова святого апостола Павла: “Облецытеся Господем нашим Иисус Христом, и плоти угодия не творите в похоти” (Рим. 13:14), то есть: “Облекитесь в Господа (нашего) Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти”». На полях принадлежавшей Гоголю Библии против этого места помета: «Облецытеся Господем Христом».
«Чтобы верно воспользоваться сим наставлением апостола, — говорит святитель, — должно приметить в оном определенность мысли и точность выражения. Он не говорит: не делайте ничего угодного плоти, не прилагайте о ней никакого попечения, совсем не обращайте на нее внимания. По естеству, как он же говорит в другом месте, “никтоже когда свою плоть возненавиде, но питает и греет ю” (Еф. 5:29). Плоть, или иначе, тело, с его чувствами, силами, членами, по назначению Создателя, есть орудие или слуга души. Работающему орудием надобно пещись, чтобы орудие было исправно. Господину надобно пещись, чтобы слуга имел силу и способность делать дело, на него возлагаемое. Так человеку надобно пещись о своем теле. Но говорит апостол: плотоугодия не творите в похоти, не делайте плоти такого угождения, которого требуют не природа и рассудок, а пожелания чувственные, не управленные разумом, прихотливые, страстные, необузданные, преобладающие. Потому что в сем случае плоть становится не только непокоривым слугою души, но даже властелином над нею, ее поработителем и мучителем.
Употребляй пищу и питие по требованию голода и жажды, для поддержания жизни, сил, здоровья: сего требует природа; сего не возбраняет закон; сего не отвергает здравое учение. Если и избранную пищу употребишь в праздник, в день радости, с благодарением Богу, дающему нам вся обильно в наслаждение (1 Тим. 6:17): и в сем оправдает тебя притча, на трапезе благовременного веселия предлагающая тельца упитанного (Лк. 15:23). Но дабы вслед за естественным услаждением вкуса не подкралась похоть, а за нею неумеренность, объядение, пиянство, сладострастие, — для сего и обыкновенное благоразумие советует, и врачебная наука вразумляет, и правило духовной опытной мудрости повелевает, вообще — отсекать нечто от количества пищи, требуемого чувственным пожеланием, особенно же в некоторые времена и количество пищи уменьшать, и качество ее изменять, отлагать утучняющее и согревающее, и употреблять легкое и прохлаждающее.
Закон духовный предписывает употреблять пост как оружие для отражения похотей плоти, давать пост и молитву, как крила, духу, для возвышения его к Богу. Впрочем, правило церковное, строгое против похоти, снисходительное к немощи, требует поста и осуждает непостящегося, кроме препятствия от немощи телесной (прав<ило> Апост<ольское> 69), следственно, позволяет облегчение поста, ради немощи телесной; и весьма справедливо, потому что немощь сама собою доставляет то, что ищется посредством поста, то есть, укрощение чувственности и бездействие плотских страстей; и следственно, для немощного не то нужно, чтобы усмирять плоть постом, а то, чтобы немощное тело поддерживать питанием и врачеванием, дабы оно не сделалось вовсе неспособным служить душе».
Приведенные слова святителя могут служить прекрасным комментарием ко всем досужим разговорам о том, что Гоголь умер от пощения. Правильно понимаемый и исполняемый пост никак не может послужить причиной смерти человека. А о том, что Гоголь понимал пост в церковном духе, неопровержимо свидетельствуют его выписки из творений святых отцов. Вот несколько примеров.
«Обманывается тот, кто думает, что сущность поста состоит в уменьшении только телесной пищи. Ибо известно, нарушители правил истинной добродетели не получают от того никакой пользы. Изнурение тела бесполезно для тех, которые в сердце питают ненависть и в груди своей носят закоренелую злобу и мстительность, Бог не войдет в такое гнусное жилище. Не лишнее ли дело мучить тело голодом и жаждою, когда душа измучена и гибнет от пороков? И молитва, и пост бесполезны для тебя, когда ты не украшен верою, надеждою и любовью» (Св. Ефрем Сирин)19; «Чтобы пост был настоящий — одного воздержания от пищи недостаточно. Будем поститься постом богоприятным. Истинный пост есть воздержание от пороков, обуздание языка, укрощение гнева и страстей, отложение злоречий, лжи, обмана, воздержание от сего есть истинный пост» (Св. Василий Великий); «Принимай на себя столько поста, сколько нести можешь. И пощение твое должно быть чисто, просто, нелицемерно, умеренно и несуеверно» (Блаженный Иероним).
О том же говорят и пометы на принадлежавшей Гоголю Библии. «Пост не дверь к спасенью», — написал он карандашом на полях против слов святого апостола Павла: «Брашно же нас не поставляет пред Богом: ниже бо аще ямы, избыточествуем: ниже аще не ямы, лишаемся» («Пища не приближает нас к Богу: ибо едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем», 1 Кор. 8:8).
Святитель Филарет, конечно, не верил нелепым утверждениям, что Гоголь добровольно уморил себя голодом. По свидетельству Ольги Николаевны Смирновой, дочери Александры Осиповны, он писал ее матери: «У Николая Васильевича Гоголя было слишком много простоты, чтобы вдаваться в нелепый мистицизм и морить себя голодом. Из него старались изобразить какого-то фанатика-католика, не то раскольника. Не верьте слухам, и не смущайтесь сплетнями и рассказами об его кончине» (Свидетельства о Гоголе А. О. Смирновой и ее дочери О. Н. Смирновой). Обратим внимание также на дату проповеди: 10 февраля 1852 года. Как представляется, она также имеет отношение к Гоголю.
После кончины Гоголя рукопись его последней книги — «Размышления о Божественной Литургии» — какое-то время находилась у святителя Филарета. С. П. Шевырев, готовивший к печати сочинения Гоголя, оставшиеся после его смерти, сообщал Марии Ивановне Гоголь-Яновской, матери писателя, 21 февраля 1854 года: «Размышления о Литургии до сих пор находятся у митрополита, который обещался пропустить их и сам хочет исправить.
Журнал «Православное книжное обозрение»
