Петр Ильич Чайковский… Даже люди, не имеющие музыкального образования, знают имя и многие произведения величайшего русского композитора мирового уровня. А кто, кроме узкого круга знатоков оперного искусства, сегодня знает бельгийскую певицу Дезире Арто? Вопрос риторический. Но в 60-70 годах XIX века имя знаменитой примадонны звучало куда громче, чем имя Чайковского, скромного профессора Московской консерватории. В ту пору мир еще не слышал оперу «Евгений Онегин», не наслаждался «Лебединым озером», не замирал от восторга при фортепианных аккордах духоподъемного «Первого концерта», не плакал от светлой элегической грусти, слушая трио «Памяти великого артиста»…
Сложилось так, что они встретились: Он и Она. И полюбили друг друга… Какой удар по нынешним русофобам, для которых великий композитор невольно стал козырной картой в подлой игре, где разыгрывается клевета на русскую культуру!
В новой пьесе Василия Дворцова (известного читателям по романам «Аз буки ведал», «Терра Обдория», «Каиново Колено», «Звезда Марии», повестям «Тогда, когда случится», «Кругом царила жизнь и радость», «Ковчег. 1943», поэмам «Правый мир», «Ермак» и многим другим произведениям) к нам пришёл Пётр Ильич Чайковский во всей своей незапятнанной чистоте. И если кто-то из «заинтересованных» уже потёр руки, надеясь, что Дворцов в своем произведении так или иначе коснется скабрезных фактов биографии композитора, хотя бы с целью их опровергнуть, то предупреждаем сразу: не ждите! Не будет. От наших врагов-предателей, которых мы порой нежно называем «оппозиционерами», Дворцов защищает Чайковского иначе: рисует его таким, каким он был на самом деле. Титаном музыки и титаном духа, человеком глубоко и искренне верующим, чья личность не погрязла в грехе, а ступенька за ступенькой поднималась к совершенству, к Богу. Для этого писателю ничего не надо было придумывать, ибо вся творческая деятельность Чайковского, его подлинные высказывания, дневниковые записи, переписка с друзьями – тому подтверждение.
На документальном материале построены многие монологи героев пьесы, так что опровергнуть их подлинность невозможно. Ведь не Дворцов, а сам Чайковский говорит: «…меня глубоко возмущают те господа, которые готовы умирать с голоду в каком-нибудь уголку Парижа, которые с каким-то сладострастием ругают всё русское и могут, не испытывая ни малейшего сожаления, прожить всю жизнь за границей на том основании, что в России удобств и комфорта меньше. Люди эти ненавистны мне; они топчут в грязи то, что для меня несказанно дорого и свято».
Грех разрушает душу, а добро и вера – возвышают. В этом можно убедиться на примере Петра Ильича Чайковского. Как ни странно, композитор не был с рождения одарен блестящими способностями. Так называемого «абсолютного слуха» у него не было, на плохую музыкальную память он тоже жаловался. Но великая безудержная любовь к музыке, её глубокое понимание, следование советам знаменитых педагогов и упорная работа над собой помогли ему стать величайшим музыкантом. От первой юношеской симфонии «Зимние грезы» композитор прошел долгий и трудный путь к «Шестой патетической», от ранней оперы «Воевода» (уничтоженной им самим), возвысился до гениальной «Пиковой дамы», от увертюры на Датский гимн, сочиненной в молодости, вырос до торжественной увертюры «1812 год»… Заметим попутно, что увертюра Чайковского многие годы традиционно исполнялась в национальный праздник США – День независимости. Американские слушатели искренне полагали, что русский композитор таким образом выразил свою поддержку борьбе американцев против англичан. Как можно догадаться, теперь эта милая традиция по известным причинам прервалась…
Но вернемся к пьесе Василия Дворцова. Её сюжет построен на постоянном намеренном нарушении хронологии событий. Действие происходит то в 1885, то в 1876, то в 1869 году… и на протяжении всего спектакля фоном звучит музыка из симфонии «Манфред». Более того, содержание пьесы построено в строгом соответствии с «Манфредом», что легко можно заметить по авторским ремаркам, в которых точно указано, какую именно часть симфонии следует слушать перед или во время той или иной сценой. Писатель синхронизировал сюжетную последовательность пьесы с последовательностью изложения симфонии, вот почему ему понадобились временные перебросы, которые ничуть не нарушают логику повествования, а напротив, придают его произведению большее напряжение и импульсивность. Иногда к музыке присоединяется балет, символически поясняющий происходящее на сцене.
Почему именно «Манфред»?
В начале пьесы Чайковский, который когда-то отверг предложение композитора Балакирева написать музыку на тему философской поэмы Байрона, внезапно меняет своё решение:
«Но сейчас-то, Милий Алексеевич, сейчас тема меня настигла. Просто накрыла! Я понял, я увидел: это же моя история, моя биография! Манфред – во многом я. Моё предательство, моё раскаянье, от которого не забыться. В этой симфонии я расскажу о себе. О ней. О нас. Пусть все, все узнают … про то, как я должен был бросить всё и лететь к ней. Уговорить, уверить, спасти от ложной мысли, от рокового поступка!..».
Надо заметить, что Петр Ильич отчаянно загорался какой-либо музыкальной идеей, если находил в ней связь со своей жизнью, личностью, восприятием мира, и полностью растворялся в своём сочинении. Иногда это играло в его жизни злую шутку. Если, например, Пушкин видел в своём Онегине лишь «доброго приятеля» и утверждал: «всегда я рад заметить разность между Онегиным и мной», то Чайковский, работая над оперой по роману Пушкина, переживал ошибки героя как свои собственные. Вот почему, когда «влюбленный в Татьяну» Петр Ильич получил от бывшей ученицы консерватории письмо с признанием в любви, то, недолго думая, импульсивно женился на ней, о чём не раз потом горько жалел.
Манфред, в котором Чайковский долгое время видел лишь «мелкого Фауста», захватил композитора, когда он нашел в байроновском герое сходство с собой. Сохраняя в глубине души детскую чистоту, которую в родном доме воспитали в нем отец, покойная мама и любимая гувернантка, он, сталкиваясь в реальной жизни с серьёзными, часто неразрешимыми проблемами, пытается постичь смысл своей жизни. Он не только композитор, но и философ. Подобно Манфреду, познавшему земные и внеземные тайны, Чайковский открыл великие тайны музыки – самого загадочного из всех видов искусства. Ведь музыка – единственный вид искусства, который возбуждает наши чувства, воздействуя на них напрямую, без посредничества мысли.
Содержание пьесы «Чайковский. Новый финал» в нескольких словах можно изложить следующим образом: два великих человека, Петр Чайковский и Дезире Арто, любят друг друга, но расстаются ради некой высшей цели, смысл которой они и сами не вполне понимают…
Влюбленность Чайковского в блестящую бельгийскую певицу вполне естественна. По словам критика Лароша, «для многих из тогдашней музыкальной молодежи, прежде всего для Чайковского, Арто явилась олицетворением драматического пения, богинею оперы».
А Дезире? Каком образом богиня обратила свой взор на ничем не приметного преподавателя московской консерватории, делавшего первые шаги на композиторском поприще? Вы скажете, что такого не может быть? Но послушаем объяснение самой певицы: «Свёл нас громогласный Антон Рубинштейн, приехавший в Москву на несколько дней к брату Николаю. Рубинштейн просто задирал бедного и бледного Чайковского, представляя того мне как малого ребёнка – нежно наивного, невинного, пугливого и суеверного. Но это были самые лучшие характеристики, которыми можно сопроводить знакомство. Нагло напористых, пошловатых и кичащихся байроническим богоборством в театральных кругах пребывало в избытке».
Вот и ответ! Притягиваются равно чистые сердцем…
Через долгие годы разлуки стареющая оперная дива вновь встретила своего друга, ныне знаменитого и обласканного славой. Чайковский ни единым словом не обмолвился ей о том, какие перенёс страдания от разлуки. Он по-прежнему любит свою Дезире и приносит ей щедрый дар – шесть романсов, написанных специально для её слабеющего голоса. В отличие от Чайковского Дезире не может удержаться от признания возлюбленному, что принесла себя в жертву во имя его великого будущего: «Постоянно, все годы и все дни, все часы и минуты я счастлива – тем, что знаю: в каждом вашем произведении есть частичка и моего участия. Частичка моей жертвы».
Казалось бы, ничего, кроме новой боли, её откровения композитору не могут принести. И читатель поспешно думает: «Чайковский жестоко страдает от своей жертвы, а Дезире ею любуется. Вот и вся разница».
Но мудрый Чайковский потрясен словами Дезире о «желанной жертве». Теперь он знает: покаяние грешнику необходимо, но одного только раскаянья недостаточно для освобождения от последствий греха. Нужна искупительная жертва, равносильная содеянному. Только через самопожертвование приходит душевное очищение. И композитор искренне восклицает: «Ваше счастье в желанной жертве. В желанной. Но как и моё! Господи! Да, тысячу раз – да! Истинно. Подлинно. Желанная жертва – и есть выход к счастью. Желание жертвы. Иначе покаяние неискренне. Господи, это оно. Оно. Я знаю, как напишу, как написать новый финал! Знаю».
Но путь к «новому финалу» долог и тернист… Прошло немало лет, прежде чем Чайковский нашел тот единственно верный, «нелживый» финал, который по воле судьбы стал завершением непростой жизни великого русского композитора. Это финал Шестой (Патетической) симфонии. Им и завершается пьеса Василия Дворцова…
По окончании своего большого вдохновенного труда Дворцов в частной переписке признавался: «Закончил пьесу, исполнил давным-давно обещанное. Обещанное и профессиональным чайковсковедам (в том же Воткинске, сидючи за роялем, подаренным будущему композитору его мамой) и поклонникам творчества нашего гения, и просто людям, далёким от классической музыки, но горящим сохранением чести русской культуры.
Я обещал рассказать историю создания симфонии Чайковского «Манфред», и почему с этого произведения началось возвращение Петра Ильича в Церковь. С чтением (восемь лет!) Священного писания с плотными комментариями на полях. С принятием таинств исповеди и причастия. Насколько получилось, пока не могу судить».
Судить, конечно, будут читатели… Тем, кто хочет прочитать пьесу Василия Дворцова «Чайковский. Новый финал», предлагаем найти её в интернете
по ссылке.
Надеемся, что пьесу прочтут театральные режиссеры, и она будет поставлена в театре. Рано или поздно это обязательно случится, мы верим в это совершенно. Как верим, что пьеса понравится всем, кому дорог Петр Ильич Чайковский, гордость и слава русской музыки, верный и добрый друг всей нашей жизни.
Людмила Бирюк/День Литературы
