Споры о творчестве Владислава Крапивина ведутся еще с советских лет. Причем спорят не о художественном уровне — в нем мало кто сомневается. Претензии высказывают содержательные. Кому-то не нравятся педагогические взгляды известного детского писателя (мол, поощряет подростковый максимализм и учит детей спорить со взрослыми), кому-то — его политическая позиция (простить не могут самого разного: того, что в советские годы был членом КПСС, того, что в 90-е годы был противником войны в Чечне, того, что в 2014 году назвал Севастополь русским городом). Но есть еще одна тема, по которой вокруг крапивинских книг ведутся споры. Это — религия. И здесь тоже Крапивину достается с разных сторон. Атеисты гвоздят его за мистику и симпатии к христианству, а иные православные публицисты обвиняют в пропаганде оккультизма. Такие обвинения могут смущать воцерковленных людей, которые начинают сомневаться: а стоит ли разрешать детям читать эти «подозрительные» книги?
Приходилось в этих спорах принимать участие и мне, в середине 90-х годов я даже написал пространную (и, как сейчас вижу, переполненную неофитским пафосом) статью. А сейчас, накануне 80-летнего юбилея Владислава Петровича, решил снова высказаться на эту тему — но обратиться не к знатокам крапивинского творчества, а к тем, кто краем уха что-то о нем слышал. Для чего? Чтобы предостеречь от поспешных оценок.
Сразу скажу: в творчестве Крапивина присутствует мощная религиозная подоплека — подчас вопреки и общепринятому прочтению этих книг, и, возможно, авторскому замыслу.
Как тут не вспомнить знаменитую фразу Сергея Довлатова:
«Всякая литературная материя делится на три сферы:
1. То, что автор хотел выразить.
2. То, что он сумел выразить.
3. То, что он выразил, сам этого не желая…»
Но тут надо сразу пояснить несколько моментов.
Наличие в творчестве писателя религиозной подоплеки вовсе не означает, что перед нами религиозная проповедь. Для Крапивина (судя по его многочисленным интервью) первично именно общечеловеческое содержание его книг, а потребности проповедовать религиозные постулаты у него явно нет.
По своим религиозным взглядам Владислав Крапивин — скорее христианин, чем нет, но если и христианин — то «нецерковный» и не во всем принимающий учение Церкви. Поэтому нельзя ни воспринимать его книги как беллетризированные учебники богословия, ни как рассадник ересей (а такой взгляд, к сожалению, мне приходилось встречать у некоторых православных публицистов).
Если говорить уже не конкретно о книгах Крапивина, а вообще о художественной литературе, то если уж кому-то хочется рассматривать ее с религиозной точки зрения, делать это надо методологически правильно. А именно: оценивать не те или иные фрагменты, а произведение в целом. Оценивать его, так сказать, вектор — ведет ли оно читателя к Богу, или в противоположную сторону. Если какие-то фразы, образы, сюжеты представляются нам сомнительными с вероучительных позиций, то не стоит сразу же отвергать книгу. Нужно прочитать ее целиком, обдумать и тогда уже только вычислять ее вектор. Понимая, что никакого четкого алгоритма для такого вычисления не существует. Принципиально. Это литература, а не химия. Тут только чутьем, а чутье может и обманывать.
Если говорить о том, как в духовном отношении воздействуют книги Крапивина на читателя, надо учитывать его реальную целевую аудиторию.Крапивин традиционно считается детским писателем, но, насколько мне известно, практика последних лет такова, что в основном его читает молодежь условно студенческого возраста. Также его охотно читают люди средних лет, полюбившие крапивинские книги еще в отрочестве. А вот современные дети читают его крайне редко, потому что вообще практически перестали читать художественную литературу (почему так — отдельная тема, вынесем ее за скобки). В религиозном же отношении аудитория Крапивина — в большинстве своем люди религиозно неопределившиеся. Глубоко верующих, воцерковленных христиан среди них немного, пламенных атеистов — тоже считанные проценты. Поэтому воцерковленным людям не стоит бояться, будто дети из книг Крапивина почерпнут что-то неправославное. Дети будут черпать это «что-то» из другого: из интернета, компьютерных игр, сериалов и фэнтези. А лучше бы из Крапивина…
И самое главное: художественная литература это художественная литература, у нее свои законы, ее нельзя воспринимать, как публицистические очерки или богословские трактаты. Она использует в качестве приемов образы, метафоры, которые глупо было бы рассматривать самостоятельно, в отрыве от всего произведения. Скажем, если взять у Крапивина образы Дороги, или Безлюдных Пространств, или Великого Кристалла и начать их разбирать по косточкам — да, можно найти аналогии с чем-то оккультным, гностическим. Но поступать так — означает абсолютно не понимать, что такое художественная литература.
Иллюстрации Евгения Алексеевича Медведева
Теперь по сути: в чем, собственно, заключается религиозная подоплека в книгах Крапивина? Мой тезис: она заключается не в образах священников, не в разговорах героев на религиозные темы, не в характере фантастического допущения (если речь идет о крапивинской фантастике: у него и реалистических вещей ничуть не меньше).
А заключается религиозная составляющая в том, как показан внутренний мир героев (преимущественно героев-детей), как они относятся друг к другу, к себе самим, к миру в целом.
Кстати, это основная особенность прозы Крапивина: ее смысловым центром оказывается внутренний мир человека, его восприятие жизни — а вовсе не те или иные внешние декорации, которые могут быть и достоверно выписаны, и аляповато сделаны. Но какими бы декорации ни были — они всегда играют вспомогательную роль. Достоверность там не в непротиворечивости придуманных миров, а в поступках и, главное, мыслях и чувствах героев.
Сертификат Российской Академии наук Международного астрономического союза о присвоении малой планете 407243 имени «KRAPIVIN»
Бессмысленно также пенять автору на незнание каких-то реалий (в том числе и церковных). Бессмысленно ломиться в открытую дверь, доказывая, например, как непохожи выведенные в его книгах православные священники на реальных батюшек (причем безотносительно к тому, нравятся ли они нам или нет).
Но вот в том, что касается изображения человеческой души, отражения в ней правды Божией и искажения ее грехом, Крапивин — в высшей степени реалист. Оттого и настолько силен эффект сопереживания, возникающий при чтении его книг. Душа читателя — и юного, и взрослого! — узнаёт что-то очень близкое ей, и потому текст уже не отпускает, потому и держит в таком напряжении, потому отношение к героям как к реальным людям.
Иллюстрации Евгения Алексеевича Медведева
И вот в этом пространстве человеческой души Крапивин рисует то, что имеет непосредственное отношение к религии, и прежде всего к христианской. А именно — такую любовь, о которой писал апостол Павел в 1-м послании к Коринфянам (вся 13-я глава), грех, покаяние и прощение, молитву, сострадание, самопожертвование, служение Истине… не говоря уже об ощущении растворенной в мире красоты, а если точнее — об ощущении Премудрости Божией, присутствующей в тварном мире.
Еще один важный момент — многие люди, в том числе даже воцерковленные христиане, не понимают разницы между смирением и униженностью, между послушанием и тупой покорностью, между человеческим достоинством и гордыней. Так вот, в своих книгах, на примере взаимоотношений героев, Крапивин эти различия показывает мастерски, причем в совершенно точном христианском понимании! Уже поэтому его книги не следует прятать от воцерковленных детей. И это не только мое мнение — об этом мне приходилось слышать и от православных священников.
Иллюстрации Евгения Алексеевича Медведева
И точно так же в этом пространстве души Крапивин — не знаю уж, в какой степени сознательно — показывает существование и действие темных, инфернальных сил. Которые могут проявляться внешне (как Манекены в романе «Голубятня на желтой поляне»), а могут обходиться и без внешних форм, воздействуя на душу грешника (как в романе «Кораблики, или помоги мне в пути»).
Да, конечно, все эти утверждения надо доказывать — и в той старой статье я это делал подробно, может, даже слишком подробно — с примерами, цитатами… Думаю, нет смысла сейчас это повторять. В конце концов, это интересно лишь тем, кто любит творчество Крапивина и хорошо его знает.
А весь смысл моей колонки — если уж обсуждать религиозные мотивы в книгах Крапивина, давайте это делать грамотно, без пафоса, без восторгов и обвинений. Давайте не искать черную кошку там, где ее нет. И давайте видеть белую кошку там, где она есть.
Фома
