Легенды и мифы Патриаршей литературной премии
Фото: Сергей Ломов
Более странной, мерцающей самыми различными оттенками и в итоге дисперсной среды, чем российская книжная, сегодня поискать. Кого здесь только нет! Консерваторы и прогрессисты, «красные» и «белые», технократы и анархисты... и для каждого сегмента существует свой набор книг, авторов, и, коли уж на то пошло, и премий.
«Национальный бестселлер», «Большая книга», более не существующие «Русский Букер», «Антибукер» и «Поэт» для чуть более или чуть менее свободомыслящих – картина пёстрая, навевающая, признаться, изрядную скуку постоянным набором из года в год одних и тех же тасуемых персоналий. Изредка в кругу постоянных номинантов появляется «новое имя», но лишь с тем, чтобы ещё раз подтвердить «спонсорские ожидания».
Кто может оспорить, что в России есть литература? Но есть ли она на самом деле, вопрос нисколько не меньший, чем тома, заполнившие полки центральных книжных магазинов, «где всё есть».
Самая значимая примета «новых времён» - взрывное увеличение годичного числа книжных наименований и такое же взрывное сокращение их тиражей. Судя по всему, читать в России, по сравнению с советским временем, стали всё-таки меньше – по крайней мере, бумажной литературы. Фундаментальное, красочно оформленное издание в почти тысячу страниц может быть выпущено тиражом в 300 экземпляров, и такая «капля в море» уже не вызывает удивления…
Зато в Интернете бойко торгуют переводными или отечественными поделками, упирая на то, что «эту книгу прочло уже десять миллионов человек». Как проверить? На титуле – суровые лица, орудия убийства, пятна крови. Детектив, психологический триллер, роман ужасов? Разницы нет, и быть не может. Прикидывая размер бюджета, вложенного в появление рекламы даже не книги, а именно что «книжного изделия» ( поп аналогии с колбасным или мясным) на ведущих интернет-порталах, понимаешь, что спонсор решил даже не «отбить» вложенные средства, а, скорее, «отмыть». Автор «раскручивается», как детский волчок, и крутится, пока не упадёт, не обнаружит стилистической несостоятельности, человеческой исчерпанности…
Аналитики ещё в самом начале 1990-х годов предупреждали: вместе со свободой на нас движется вал «пара-литературы» - дешёвых подделок под неё, откровенной лжи и кричащей о себе самой ерунды, призванных лишь к одному – наполнению издательского кармана звонкой монетой за счёт распространения очередного «громкого» (в уголовно-процессуальном мире говорят – «резонансного») изделия.
В случае ориентации на прибыль речь, разумеется, заранее не идёт ни о каком Просвещении. Просвещать вообще трудно, поскольку в Просвещении следует обобщать не только факты, но и эмоции, то есть, применять собственный душевный опыт, подделать который слишком сложно в условиях массового производства «текстов».
Честный автор тратит на то, чтобы открыть в мире и себе нечто новое, все свои душевные и интеллектуальные усилия без остатка. Но пока он пишет, как встарь, «кровью сердца», рядом с ним во времена именно извлечения прибылей, будь они даже грошовыми, встаёт и отталкивает его ловким локотком трамвайного хама фигура ловкого компилятора, которого впору назвать плагиатором, но если начать вдаваться, кто у кого что позаимствовал, «глаза треснут».
Вот почему, наверное, так унылы наши книжные «супермаркеты»: в них из конца в конец подлинного, настоящего – чуть. Свобода книгоиздания, отсутствие цензуры и вообще какого бы то ни было отбора в словесность обязуется, что под дизайнерскую обложку попадёт всё, что оплачено.
***
Как же влияет присуждение премии на судьбу книги, даже те же самые её «продажи», на которые так молятся издательские менеджеры?
Двадцать лет назад ведущие фигуранты книжного процесса были убеждены, что марка «престижной премии» гарантированно увеличивает её продажи, а заодно и интерес «ведущих издательств» к автору в десятки раз.
Они явно просчитались: «премиальные» издания, вышедшие пять и даже десять лет назад, спокойно пролёживают бока на тех же самых полках, трижды уценённые, «морально устаревшие», выпущенные когда-то с расчётом, что их мгновенно расхватают. Но в среднем две трети тиражей «бестселлеров» остаются невостребованными. Потребитель за годы его беззастенчивой обработки выработал свои безусловные «защитные системы»: чем громче шумиха вокруг чего-либо, тем скорее захочется вынести книгу в подъезд. Глянуть ради интереса – можно, если не жалко двухсот рублей на интернет-копию поделки, но хранить дома – увольте. Ни уму, ни сердцу.
В целом «премиальная» литература и рассчитана на «быстрый оборот». Её второе имя – «романы-однодневки». Если и попадается среди них нечто, оно обязательно – и тоже в защитных от немедленного разоблачения целях – примет вид чего-нибудь заумного, «высокоинтеллектуального».
А вот, кстати говоря, Михаил Афанасьевич Булгаков, будучи непревзойдённым беллетристом, чуть ли не отцом русской пара-литературы, обращался вовсе не к высоколобой среде. Пассажи его удивительным образом отряжены к наиболее широким слоям населения, от городских и сельских мещан до интеллигенции и аристократии. Но нет, какие там уроки Булгакова… цели наши ясны, за работу, товарищи.
Особенно, как в некоторых вопиющих случаях, помогает мелкое политиканство писателя, обслуживание им карикатурных, искажающих действительность (чаще – историю) идеологических схем. Беспроигрышно давление на жалость: вольготно изображать тех же «красных» (или «белых») чудовищами, а их жертв – безвинными страдальцами, но не прибегая при этом ни к малейшим интеллектуальным, ни тем более душевным усилиям. Можно не объяснять природу зла, не мучиться ею, а быть – по-западному – бытописателем кошмара, за которым не стоит ничего, кроме смакования насилия. Какая разница, кто кого повесил и расстрелял, и почему? Главное – вовремя изобразить осведомлённость, красочно расписать то, что уже и так инстинктивно понятно, заработать на описании несколько очков, чтобы затем перейти к следующему эпохальному шедевру, пусть и с прямо противоположным знаком, зато в прямой зависимости от конъюнктуры.
По сути, в лице «премиальной» словесности миру явлена отрасль, заместившая собой традиционную литературу, преспокойно обращающая книги внутри самой себя. То есть, она сама производит поделки, обсуждает их, продаёт и сама же потребляет, чтобы уже на следующий год полностью «сменить рацион». Так и выходит, что литература «от кутюр» к культуре имеет такое же отношение, как абсурдные одеяния моделей к «товарам повседневной носки».
***
Вокруг Патриаршей литературной премии им. святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, каждый год отмечающей авторов-традиционалистов и авторов-фундаменталистов, уже витает целый рой мифов и легенд.
Позволю себе перечислить некоторые.
НЕЗНАНИЕ
- А что это за премия?
Здесь умело делается вид, что информация о премии «как-то прошла мимо сознания».
Да, приходится признать, что информационное поле премии не охватывает все СМИ разом. О ней вряд ли станут писать глянцевые журналы и гламурные интернет-порталы, считающие себя обязанными как-то касаться книжной среды в силу того, что она связана с получением прибылей. Если где-либо обращаются большие деньги, а, значит, наличествуют и «лёгкие заработки», и настроения «элиты» (мол, бедные недостаточно талантливы для того, чтобы зарабатывать), они просто права не имеют миновать их. Заметка хотя бы в пять строк с фото появится непременно…
О Патриаршей премии точно и подробно напишут «Православное книжное обозрение», Православие.Ру, Патриархия.Ру, Правчтение.Ру, портал Издательского Совета, а также её давние друзья – «Вечерняя Москва» и «Российская газета», некоторые другие органы печати, видеосюжеты появятся на телеканалах «Культура», «СПАС», «СОЮЗ» и «Царьград», радиоэфиры на «Радонеже» и «Вере», но широкая огласка, так, чтобы с громом и треском по всем каналам – явно не про неё.
НЕПОНИМАНИЕ
- А при чём тут Патриарх и Церковь? Речь же – о литературе, об изящной словесности… Вы что, за богословие премию вручаете?
Опять-таки профессионально изображается наивность, мол, премия не за литературу, а за какие-то примыкающие к ней отрасли – например, за христологические труды, или за библиографические достижения.
Так вот – нет, ничего подобного. Премия вручается как раз за литературу в девяти случаях из десяти. Да, отмечаются и словесники, отдавшие жизнь другим словесникам, собиратели словесности воедино. Таков Александр Стрижев, сделавший себе славу именно архивным трудом, посвятивший себя воссозданию русской картины мира, святым, подвижникам, обойдённым советской критикой литераторам настоящего и прошлого, но каждая его строка источает русское понимание бытия, и тем он ценен и премии, и обществу в целом.
Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл, Русская Православная Церковь – прямые интересанты современного литературного процесса, стоять в стороне от которого они не могут: Церковь стояла у истоков книгоиздания, и позиция её не может быть ни периферийной, ни локальной. Вот почему в первую очередь премией имени создателей славянской письменности отмечается «литература духа».
Но «дух» - расплывчатое доселе понятие. Кто определит текстологически, что предельно одухотворено, а что – лишь частично, недостаточно, в малой степени? Даже в поэзии, где, казалось бы, давно должно быть всё ясно насчёт и одухотворённости, и наполненности, ныне такие спекуляции, что диву даёшься.
Патриаршая литературная премия лелеет особенный тон письма, его особую интонацию. Для того, чтобы писать по-русски, не опираясь на западные кальки, нужно не эксплуатировать в хвост и гриву «сказочный сказовый тон» - такую фальшивку читатель раскусит сразу же, но сокрушение о себе и природе вещей, о падшей человеческой натуре посреди мира, который и был, и будет прекрасен, даже если мы вконец замучим себя технологическими, как бы выразился св. Иоанн Кронштадтский, «мечтами». Даже если мы отречёмся от Завета и все пустимся вскачь по дороге переиначивания самих себя и бытия, создадим уродливую карикатуру на него под маркой «свободы», Природа останется вечным памятником тому, какими мы могли бы стать, но не стали… В письме такого уровня, как русское, подспудное знание, мучение над смыслом выражаемого – первостепенны.
СТЕРЕОТИПИЗАЦИЯ
- А кто эти писатели? Что-то мы о них мало что (ничего) не слышали.
Нет, ради Бога! Можно не знать, например, некоторых номинантов премии, но имя Юрия Бондарева-то гремело и будет греметь ещё долго? Среди лауреатов – Олеся Николаева, Алексей Варламов, Станислав Куняев, Юрий Кублановский, Владимир Костров, Михаил Тарковский – фигуры мощные и сами по себе.
Вместо них в сознании поверхностного знатока появится неопределённая фигура в тёмном костюме и непременно с окладистой бородой, говорящая на смеси старославянского и церковнославянского языков. Такого писателя следует немедленно списать в утиль, поскольку учитывать его существование в силу сугубого отставания от «века высоких технологий» немыслимо. Сколько же нужно было употребить усилий, чтобы Традиция предстала именно такой! И они, усилия, были употреблены.
СВОЕШЕСТКОВОСТЬ
- А разве ваши книги – про современность?
Шесток, уготованный Патриаршей премии либеральной прессой, фатально узок: книги как максимум для старшего поколения, как минимум – для церковной паствы и клира.
Но дело как раз в том, что книги лауреатов Патриаршей литературной премии – о современности, и написаны они сегодня, и повествуют о дне именно сегодняшнем. А если уж обращаются к истории отечественной и зарубежной, то ни с какой иной позиции, кроме – сегодняшнего дня.
Писатели Патриаршей премии пробуют ответить на главный вопрос нашего бытия – что такое Русь. А также – на сопутствующий ему: почему, за счёт каких тайных ресурсов она до сих пор ещё существует, хотя давно по всем историческим законам должна была быть расхищена, предана и продана, разворована по брёвнышку, замучена живьём и закатана в асфальт, чтоб ни духу, ни слуху.
Что образует сердце Руси, какая вера, и вера во что? – и каждый из лауреатов и номинантов отвечает на это вопрос своим уникальным способом. Можно худо-бедно описать границы национального и цивилизационного сознания, но тайна на то и тайна, что раз и навсегда определить её невозможно.
Мы – есть. Но почему мы есть, когда нас не должно было быть, непонятно. Столько войн, истребительных поветрий, жертв, горя, материнских и вдовьих слёз… а дома – стоят, а люди – трудятся. Что единит нас? Даже за последнее время – сколько отбито атак? И Мамай, и Наполеон, и Гитлер, и международный терроризм – «все побывали тут». Стоим...
И дело даже не в башнях Кремля, а в трепещущем зареве над головами святых. И к святости, основавшей Русь, её пониманию приблизиться заново – задача, равная выходу в открытый космос. Вот что это за труд.
Легендами Патриаршей премии станут те, что возродят русское слово, вознесут его на подобающую высоту. А мифы… им, скорее всего, суждено сгинуть там же, как гибнут все мифы – среди обывательских страшилок, слухов, всей намеренно или случайно искажённой правды, видимой обывателем из своей пещеры, узкая щель которой неподвижно уставлена в мировой театр теней.
***
…Патриаршая премия, присуждаемая уже десять лет подряд, в юбилейном 2020-м году отложена «из-за известных обстоятельств». Ни экспертный, ни Попечительский совет премии не успели собраться для формирования даже «короткого списка». Но вручена она будет уже потому, что не может быть не вручена. И список лауреатов, насчитывающий сейчас четверть сотни людей, пополнится именами, неустанный труд которых по обнаружению русских цивилизационных основ в себе и других значим, и будет значим ещё долгие десятилетия, если не столетия. Не год. Не два.
Здесь просто нет ни места, ни времени для однодневок.
