Андерсен, как и Толкиен, считал, что сказка – не детский жанр, хотя дети тоже могут читать её. Главный посыл сказки – мир хорош, и всё в нём существует в руке промысла, а потому мы можем довериться небу и спокойно делать своё дело – умножать во всём красоту и творить добро. Эта истина о бытии интуитивно понятна ребёнку, а потому сказка для него – соприродна сердцу. Взрослый же должен подвигом доверия Богу одолеть тысячи смущающих новостей и мыслей, чтобы ощутить эту правду сказки – что на свете нет никакого зла, из которого Господь не извлёк бы добра, а, значит, и сейчас, как и в евангельские дни, – никто из тех, кто доверился Господу, не постыдился.
Отношение к Андерсену всегда личное. Он присутствует в нашей жизни как возможность детскости и подлинности для всякого взрослого человека. Он постоянно говорит, как важно поддержать другого, открыть близкому его красоту.
Андерсен хотел быть нужным и знал, что в этом – сокровенное желание всех людей земли. Он хотел, чтоб его одобряли.
Что касается похвалы – то её желали за труд и все творческие святые отцы: Григорий Богослов, блаженный Иероним, Августин, потому что творящему красоту важно знать, что сделанное им – хорошо. Афонские старцы, такие как Паисий, Порфирий, Дионисий и другие, не стесняются хвалить людей. Да и в житиях мы встречаем примеры похвалы. И сам Христос называл учеником не «баранами» или «червяками», а «солью земли», «светом мира». Потому что нужно уметь отличать похвалу ради лести или выгоды (что отрицалось отцами) и похвалу как нашу песнь любви о том, кого мы ценим. Любящему невозможно не воспевать предмет любви. По этому поводу старец Иларион (Михаил) заметил, что смирение не в том, чтобы считать себя ослом, но в том, чтобы ясно осознавая, что у нас есть множество необыкновенных даров, приписывать результат и дар Богу. Потому что было бы странно, например, Шекспиру, считать, что он пишет плохо, или Одри Хебпёрн полагать себя некрасивой. Мы вообще созданы как несущие в себе красоту и свет, а смирение не в том, чтобы этого в себе или других не заметить, но чтобы благодарить Бога, даровавшего всю эту красоту нам и всем, кого любим мы.
Часто святые отцы, чтоб утешить пришедшего к ним унывающего человека, открывали тому, какой он красивый. И это знание не вело ученика к самомнению, но поддерживало его в трудах и на пути самым важным знанием — что для Бога лично он имеет колоссальное значение, а потому вопрос его жизни и радости — первоочередной во вселенной.
И Андерсен отлично понимал, как важно вовремя сказать другому доброе слово. Как важно нам самим быть верными всему настоящему и высокому, что в нас уже есть.
Его сказки открывают людям то же, что и церковь в неделю о Закхее – что человек всегда может отказаться от всей своей мелочности и неподлинности, чтоб пойти к глубинам царства Господня, скрытого внутри нас.
Андерсен вдохновляет жить высотой. Он умеет раскрыть жизнь как сказку. Он относится ко Христу с доверием, что так редко можно встретить в мире и даже в храмах. А доверие Богу и даёт пережить всё вокруг как живую сказку.
Андерсен в одном из своих романов писал: «Осел нередко топчет самый красивый цветок, человек - сердце своего собрата». И в этом особенное наслаждение ослов – топтать только лучшие цветы. Но Господь – умелый садовник. И Он каждый раз делает так, что из этих цветов вырастают деревья, в ветвях которых находят утешение и приют райские птицы.
На боль и несправедливость, которую ему причиняют люди, сам Андерсен отвечает сказкой.
Сказка вырастает из особого ощущения мира как места присутствия Бога, а потому хорошего, светлого и родного, где радостно жить потому, что ты доверяешь Господню промыслу и видишь всё приключающееся с тобой как сказку нашей жизни.
Соседи по монашеству считали безумным святого Иосифа Исихаста, а о сказочнике Андерсене говорили, что он смешон и нелеп. Да и что только не сделает посредственность, чтобы не признать явленную небом в ком-нибудь красоту.
– Я не хуже, - заявляет посредственность, встречая величие.
Но пока обиженная посредственность считает свои регалии, ордена, чины и дипломы, ангелы замечают, что провинциально всё, кроме того, чего касается Дух…
Сейчас мы воспринимаем как нелепость утверждения критиков и знакомых Андерсена, что ему лучше было бы отказаться от сочинения сказок, так как всё написанное им несмело, банально и глуповато. Время делает нас зорче, и мы видим, что критиками Андерсена руководила обычная зависть, которая не давала им, дипломированным и важным, просто признать красоту творений другого человека. Восхититься и поблагодарить Бога за его сказки. Андерсен не имел справки о том, что он – классик. Его справкой была любовь к нему всех людей, которые тянулись к подлинности и доброте. Кому хотелось, по выражению Андерсена, «Назвать вещи своими именами если не в жизни, то хотя бы в сказке». Указать, что в жизни ценно не богатство, а сердце. А в церкви важно причастие Духу Святому, а не что-то другое и внешнее по отношению к её мистической жизни. То есть – люди хотели, чтобы всё в мире было поименовано и увидено в соответствии с тем, что оно есть. Они хотели пережить красоту неба, пережить саму жизнь как чудо и ликование. Во всём этом и помогает сказка великого Андерсена, который впервые вложил в жанр авторской сказки то, за что добрые так восхищаются этим жанром – за возможность увидеть весь мир как сказку Господню, где всех добрых ждёт счастливый конец. Когда сказка становится благой вестью Христовой, что уже не в сказке, а на самом деле наш мир «хорош весьма», и никто не уйдёт обиженным, потому что Сам Христос завершает всякую историю всякого доброго человека.
Об этом чуде Божьего мира и промысла – сказка, а события здесь – как занавес, который в нужный момент раздвигается, и со страниц в нашу жизнь льётся весть о радости, которую Бог спешит подарить всем нам…
К классикам всегда испытываешь уважение, почтение, восхищение. Но память об Андерсене приходит в нашу душу с нежностью. И это потому, что он не просто сказал, но явил, что величайшее из сокровищ мира – есть сердце милующее.
Люди даже в церкви привыкли к спорам и ссорам. Они ругаются о политике, фильмах, книгах, о чём угодно – всюду легко заметить логику разделения и дробления, которая ничего не может поведать ни о церкви как она есть, ни о рае.
Заслуга Андерсена в том, что он через сказку даёт нам прикоснуться к раю. К тому измерению бытия, где мы созданы жить для других и нести вокруг себя чудный свет благодати.
Андерсен из века в век стоит над всей ветхостью ветхого человека и произносит: «Господи, как я расцеловал бы Тебя за то, что Ты создал такой чудесный мир!»
Ему, сказочнику, сыну бедняков, человеку, знавшему сотни обид и несправедливостей, хорошо было жить на земле как теперь хорошо в раю. А многим другим тягостно не то что на земле, но и в церкви. И секрет здесь – в прикосновении к раю. Когда ты вдруг понимаешь, что всё вокруг – это принявшая разные формы любовь Божия. А тогда ты не сможешь не ликовать и не петь, благодаря Бога и многих любимых, и благословляя жизнь целиком, как это умели делать мудрые святые отцы. И лишь тогда, по слову Джона Рёскина: «День за днём, усилие за усилием, и вы при помощи искусства, мысли, доброй воли, действительно воздвигните... Церковь, о которой не скажут: «Смотри, какие здесь камни», но скажут: «Смотри, какие здесь люди».
Наследник
