В начале этого стихотворения стоит слово «смерть». И за этим словом — не отвлеченные размышления всемирно известного писателя о трагичности мира. За ним — личная катастрофа, которую пережил молодой человек, неожиданно потерявший любимого человека. Боль, которую он испытал, годы, десятки лет будет отзываться во всем, что он напишет. Но есть то, что сильнее этой боли.
Стихотворение начинается «смертью». Но заканчивается совсем иными словами
Пасха
На смерть отца
Я вижу облако сияющее, крышу
блестящую вдали, как зеркало… Я слышу,
как дышит тень и каплет свет…
Так как же нет тебя? Ты умер, а сегодня
сияет влажный мир, грядет весна Господня,
растет, зовет… Тебя же нет.
Но если все ручьи о чуде вновь запели,
но если перезвон и золото капели —
не ослепительная ложь,
а трепетный призыв, сладчайшее «воскресни»,
великое «цвети», — тогда ты в этой песне,
ты в этом блеске, ты живешь!..
1922 г.
Исторический контекст
Берлин в 1920-х годах
В 1917 году прогремели две катастрофические революции. Во время второй интеллигентная и очень обеспеченная семья Владимира Набокова потерпела серьезные лишения. Необходимо было искать выход из революционного вихря. Сначала Набоковы перебрались из родного Петрограда в Крым, где постоянно менялась власть и спокойно жить было практически невозможно. В 1919 году им чудом удалось вырваться за границу: сначала в Англию, потом — в Германию.
Семья Набоковых (1908). Владимир — на коленях у двоюродной бабушки. Отец писателя — в центре
В 1922 году в Берлине отцу писателя вместе с поэтом Владимиром Гиппиусом удалось основать эмигрантскую ежедневную газету «Руль», где Набоков-младший часто печатал небольшие рассказы и пьесы, шахматные задачи, крестословицы (кроссворды) и шарады.
Одна из шахматных задач Набокова
В мемуарах «Другие берега» он вспоминал: «Сначала эмигрантских гонораров не могло хватать на жизнь. Я усердно давал уроки английского и французского, а также и тенниса. Много переводил — начиная с “Алисы в стране чудес” (за русскую версию которой получил пять долларов) и кончая всем чем угодно, вплоть до коммерческих описаний каких-то кранов».
Но главным его делом уже стала литература.
Автор
Владимир Набоков. Портрет 1920-е годы
В 1922 году двадцатилетний Владимир Набоков (1899—1977) — молодой и подающий надежды поэт, который до эмиграции его семьи в Европу уже издал на свои средства первый сборник стихотворений («Стихи», 1916 год). Он пока еще не уехал в Соединенные Штаты, не перешел на английский язык и не стал всемирно известным писателем-романистом. Свой первый роман «Машенька» Набоков напишет только через 4 года, а до знаменитых «Защиты Лужина» и «Приглашения на казнь» — произведений, которые сам писатель считал лучшими своими текстами, — еще очень далеко.
Произведение
В стихотворении Набоков обращается к своему погибшему отцу. Владимир Дмитриевич Набоков, выдающийся юрист, журналист и знаток Диккенса, до революции стал одним из лидеров кадетов — партии, стоявшей за либерализацию законов и равенство всех граждан. Набоков-старший боролся с антисемитизмом и ратовал за отмену смертной казни. И в эмиграции он не переставал чувствовать свою ответственность за будущее России, продолжал активно заниматься общественной и политической деятельностью.
Владимир Набоков с отцом. 1908 год
Стихотворение «Пасха» («Я вижу облако сияющее, крышу…») написано 16 апреля 1922 года, в день Воскресения Христова. Не прошло еще и трех недель с момента трагедии, случившейся с отцом Набокова на одном из эмигрантских собраний в Берлине. Вот как рассказывает о том роковом дне биограф Набокова Брайан Бойд:
«Вечером 28 марта Милюков (общественный деятель, теоретик и лидер партии кадетов.— Прим. ред.) выступал в филармонии с лекцией «Америка и восстановление России». Краснолицый, обрюзгший экс-министр иностранных дел собрал полный зал — послушать его пришло около полутора тысяч человек. Как только в 10 часов вечера Милюков закончил первую часть лекции, из публики выбежал какой-то маленький человек в темном пиджаке и несколько раз выстрелил ему вслед с криком: «За царскую семью и за Россию!» Кто-то сбил Милюкова с ног. Прежде чем публика успела опомниться и устремиться к выходу, Владимир Дмитриевич (отец Набокова. — Прим. ред.) вскочил с места и схватил стрелявшего за руку, пытаясь его обезоружить. Вместе с подоспевшим Каминкой Владимир Дмитриевич повалил стрелявшего и прижал его к полу. В следующий миг, когда Каминка бросился к Милюкову, на сцену выскочил второй террорист, высокий молодой лысоватый мужчина, и три раза выстрелил в В. Д. Набокова, чтобы освободить сообщника. Две пули попали в позвоночник, третья прошла через левое легкое и сердце. Смерть наступила мгновенно».
Номер газеты «Руль», где сообщается о трагической кончине В. Д. Набокова
«Пасха» — это духовное обращение автора к самому близкому, родному, но уже мертвому человеку в день Христова Воскресения. В строках стихотворения смешаны одновременно и чувство скорби, и возможность преодоления смерти, и вера в присутствие ушедшего в иной мир человека во всем, что окружает в день Воскресения Господнего. Автор обращается к тому, кого любит больше всего, и обращение это становится для Набокова настоящим, физически ощущаемым (а не просто воображаемым!) общением с умершим и в то же время живым человеком.
Чувство любви Набокова к отцу всегда оставалось таким сильным, что даже через сорок с лишним лет после его убийства оно все еще поглощало его целиком. В автобиографической книге «Память, говори» он прерывает небольшой пассаж об отцовских рукописях и признается: «Я трачу сейчас два часа на то, чтобы описать двухминутный бег его безупречного почерка».
Воспоминания об отце и его образ прочно закрепятся в творчестве писателя. Например, в романе «Дар» черты Набокова-старшего проявятся в образе исчезнувшего ученого — отца главного героя.
Так описывает Набоков встречу героя с отцом: «Застонав, всхлипнув, Федор шагнул к нему, и в сборном ощущении шерстяной куртки, больших ладоней, нежных уколов подстриженных усов наросло блаженно-счастливое, живое, не перестающее расти, огромное, как рай, тепло, в котором его ледяное сердце растаяло и растворилось».
Уже через год после смерти отца, в 1923 году, Набоков пишет ещё одно посвященное ему стихотворение «Гекзаметры» («Смерть — это утренний луч, пробужденье весеннее. Верю…»). Это стихотворение — о проницаемости границы между миром живых и миром мертвых — продолжает тему смерти и воскресения, затронутую в «Пасхе». Смерть здесь именуется «пробуждением», «утренним лучом», живых же автор называет «до срока спящими». Таким образом, Христово Воскресение и в «Пасхе» (1922), и в «Гекзаметрах» (1923) становится днем духовной незримой встречи сына с погибшим отцом, возможностью преодолеть границу между жизнью и смертью, земным и небесным.
Набоков и смерть
В своем творчестве Набоков часто задумывается о смерти: что же будет после земной жизни? Можно ли победить пространство и время? Возможно ли преодолеть смерть? И ключевое понятие в поиске ответов на эти вопросы для Набокова — любовь. Есть любовь эгоистичная, делающая человека заложником собственной страсти, сводящая его с ума и ведущая к трагедии — и многие герои Набокова становятся жертвами этого присваивающего, «жадного» чувства. Но есть любовь, которая силой своего самоотречения разбивает кокон эгоистичного человеческого «я», разбивает границы, которые отделяют живых от мертвых, далекое прошлое от дня сегодняшнего, бренность от вечности.
«Я должен проделать молниеносный инвентарь мира, сделать все пространство и время соучастниками в моем смертном чувстве любви, дабы, как боль, смертность унять и помочь себе в борьбе с глупостью и ужасом этого унизительного положения, в котором я, человек, мог развить в себе бесконечность чувства и мысли при конечности существования», — говорил писатель.
Герои набоковских произведений нередко находятся в реальном и ином мирах одновременно, так как дверь между ними «закрыта неплотно».
Смерть у Набокова — это и «безжалостное разъятие», и «момент перехода из одного бытия в другое», начало метаморфозы, способной «выпустить» человека «в вечность», метаморфозы, «ради которой, может, вся предыдущая жизнь была подготовлением».
Набоков и Пасха
Из всех религиозных праздников Пасха чаще всего фигурирует в произведениях Набокова. Пасхальные образы и мотивы можно встретить более чем в двадцати набоковских текстах: «Херувимы», «Ангелы», «Молитва» (1924), Стихи Федора Годунова-Чердынцева из романа «Дар», 3-я глава «Защиты Лужина», 2-я и 3-я главы «Дара», «Пнин», «Король, дама, валет», «Бледный огонь», «Отчаяние», «Обида», эссе «Что всякий должен знать?», рассказ «Пасхальный дождь» и др.
Самым первым «пасхальным» текстом было стихотворение с таким же названием «Пасха» (1916 год), где пробуждение природы и праздничная радость соотносятся с первым любовным чувством героя.
В романе «Дар» печатание книги главного героя о Чернышевском приурочивается именно к этому празднику, а в романе «Пнин» пасхальное настроение отсылает к воспоминаниям детства. В «Защите Лужина» подробно описана всенощная служба. Пасхальная тема часто сопрягается с важной для писателя-эмигранта темой разлуки с Родиной и памяти о ней. Это ностальгическое время, воскрешение в памяти важных для писателя событий его прошлого.
Во что верил Набоков
Отношение писателя к вере и религии всегда было непростым. В семье писателя, как говорят его биографы, религия не играла первостепенную роль, однако крещен Набоков был в православии, живя в дореволюционном Петербурге, обучался Закону Божьему, постился, ходил в церковь и читал отцовское Евангелие на французском, где Набоков-старший отмечал все тексты, которые читаются перед Пасхой. Даже проживая в Германии в двадцатых годах, он, по воспоминаниям современников, посещал русскую церковь святого Владимира на Находштрассе.
Однако на конкретные вопросы о своей вере писатель никогда не давал однозначных ответов. Так, в одном из интервью на вопрос: «Вы верите в Бога?» Набоков ответил уклончиво: «Буду совершенно искренним — я собираюсь сказать сейчас нечто, чего никогда прежде не говорил, и, надеюсь, это вызовет легкий приветственный трепет, — я знаю больше, чем могу выразить словами, и то немногое, что я могу выразить, не было бы выражено, не знай я больше».
Но в своем поэтическом творчестве Набоков был прямолинеен — у него много искренних стихотворений о вере и Боге, и случайным это назвать нельзя.
История русской религиозной поэзии ХХ века без Набокова немыслима. Через много лет, уже в ХХI веке, выдающийся актер Владимир Зельдин сказал, что «в своих религиозных стихах именно Владимир Набоков лучше всех нарисовал портрет его поколения, которое прошло сложнейший путь от безверия к вере».
При составлении текста статьи использованы материалы О. Сконечной, Б. Бойда, З. Шаховской, С. Федякина, О. Федотова, Л. Калюжной, Ю. Иваска, И. Золотусского, А. Аппеля, А. Злочевской, М. Шульмана
Фома
