Празднуемое в эти дни тридцатилетие Южно-Сахалинской и Курильской епархии Русской Православной Церкви – достаточный повод вспомнить основные вехи становления епархии, а также тех, на чьи плечи опиралось её воссоздание.
Дорогие наши читатели, сегодня мы представляем вам подборку материалов федерального сетевого издания «Сахалин и Курилы» (Областное автономное учреждение «Издательский дом «Губернские ведомости»), из которых вы узнаете, с каких радостных вех начиналась епархия, кто впервые произнёс православную молитву в этих населённых местными народностями далёких от Москвы и Санкт-Петербурга краях, построил первые храмы и служил в них.
Именно потому, что для верующего человека случайностей в мире не бывает, имя святой блаженной Ксении Петербуржской зазвучит в этой истории для вас особенным образом…
Протоиерей Виктор Горбач - о становлении православной культуры в островном регионе
Первые свидетельства о Сахалине известны с 1645 года из дневников первопроходцев, писавших об острове, как о неизведанной земле, таящей в себе опасности и угрозы. Путь на Сахалин открыли в XVII веке экспедиции В. Д. Пояркова, О. С. Кузнецова и В. В. Атласова.
Уже в XVII веке завязались тесные торговые взаимоотношения между русскими промышленниками, мореходами и коренным народом Курил — айнами. Отправляясь на Курильские острова для промысла, русские приносили на эти земли свой хозяйственно-бытовой уклад жизни и, конечно, Православную веру.
Петропавловский порт
В то время Российская Империя проводила гибкую политику по отношению к коренным народам. Например, принявшие православие на 10 лет освобождались от уплаты ясака. Курильские айны тесно соприкасались с русскими промышленниками и казаками. Приняв православие, они носили русские имена и фамилии, некоторые из них знали русский язык.
В 1747 году получившие крещение курильцы (айны) с островов Шумшу и Парамушир, которых насчитывалось более двухсот человек, обратились к Камчатскому архимандриту Иоасафу (Хотунцевичу) с прошением прислать священника для утверждения их в новой вере. Тогда свободного священника не оказалось, но в мае 1749 года на Курилы был направлен в качестве преподавателя отставной казак Шергин, изъявивший желание неотлучно находиться при обучении Курильских отроков. Шергин учредил на острове Шумшу школу, в которой постоянно обучались дети айнов с островов Шумшу и Парамушир. Кроме Шергина в учителями школы разное время были казаки Бережной и Рожнов.
В 1757 году, купеческим приказчиком Семеном Кузьмичем Ломом на Шумшу была построена небольшая церковь — часовня в честь Святого Николая Чудотворца, который особенно почитался на Дальнем Востоке как заступник всех мореходов и путешественников. С тех пор в этой часовне помещалась айнская школа, которая прежде очень бедствовала «по недостаку приличного помещения». После Рожнова в наставники стали поступать выучившиеся в школе курильцы. Первым из них был крещенный айн по фамилии Причин.
После образования в 1840 году самостоятельной Камчатской, Курильской и Алеутской епархии ее первый глава епископ Иннокентий (Вениаминов) стал уделять много внимания судьбе курильских айнов и неоднократно направлял на острова православных миссионеров.
Сохранился отчет одного из них после посещения острова Парамушир: «Последнюю зиму я провел на острове Парамушире. Со мною на одном прибрежье зимовал с несколькими курильскими семействами, курильский тоен, старец весьма почтенный и кроткий, знающий русскую грамоту и очень усердный к службе церковной. Во всё время моего пребывания он не пропустил ни одной службы церковной. В дни великих праздников, когда не было холодно и не было бурных метелей, у нас совершались литургии в полотняной церковной палатке, которая для защиты от ветра в свое время устанавливаема была между нанесенными снеговыми стенами, а снежный пол в церкви всегда устилался чистыми травяными церерами или зелеными кедровыми ветками. Другие же церковные службы, по непрестанным затруднениям от зимнего времени, постоянно происходили в моей поместительной юрте».
Согласно Российско-Японскому договору от 1875 года Курильские острова взамен Южного Сахалина были переданы под управление Японии. Все курильские айны должны были принять японское подданство либо переселиться на Камчатку. Несколько семей остались подданными Российской империи и уехали, а судьба остальных была очень трагичной. Японцы заставили айнов оставить свои родные места и переехать на остров Шикотан. Там их поместили в резервацию лишив традиционного образа жизни. У них отняли все орудия лова и лодки, запретили выходить в море. Правительством Японии были приняты меры к распространению среди айнов японского языка и к насаждению буддизма. С этой целью на Шикотан прибыл буддийский бонза, который в течение нескольких лет проповедовал буддизм.
Чтобы поддержать общину православных айнов, проживавших на острове Шикотан, глава русской православной миссии в Японии епископ Николай (Касаткин), неоднократно направлял на остров священников и катехизаторов. Один из миссионеров, православный священник Тит (Комацу) вспоминал, что когда прибыл в Токио с Шикотана, то немедленно доложил о положении дел епископу Николаю.
«Епископ молча плакал и после некоторого времени сказал мне: „Ты их ближайший пастырь и священник и должен осуществлять на деле слова нашего Господа Иисуса, а потому подумай об этом обстоятельно“», — сохранились воспоминания священнослужителя.
Японская православная церковь начала сбор пожертвований в пользу шикотанских айнов. С этой поры, между маленькой шикотанской общиной и православной церковью в Японии установилось духовное единение, тщательно поддерживавшееся епископом Николаем (Касаткиным).
Когда в 1945 году советские военные освободили остров Шикотан, на нем было обнаружено православное айнское кладбище, где был похоронен последний айнский тойен Яков Сторожев. На хранящейся в областном архиве фотографии видны православные кресты под которыми были похоронены православные айны. Их предки однажды получили христианскую веру от русских священников и миссионеров, и они до конца остались верны этому выбору.
Уже в наше время на курильских островах открываются новые храмы и часовни, в которых православные люди возносят как о русских миссионерах, так и коренных жителях Курил – православных айнах.
Самыми первыми священниками, посетившими Сахалин в XIX веке стали выдающиеся миссионеры: равноапостольный просветитель Японии Николай (Касаткин) и Святитель Иннокентий (Вениаминов)
По словам магистра теологии, протоиерея Виктора Горбача, история присоединения Сахалина к Российской Империи в XIX веке связана с православной молитвой. В 1853 году начальник Амурской экспедиции Геннадий Иванович Невельской основал на берегу сахалинского залива Анива первый русский военный пост Муравьевский, названный в честь генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Николаевича Муравьева-Амурского.
«Матросы построились в две шеренги, и я поднял флаг. Скомандовал: шапки долой! Невельской приказал спеть молитву. Команда запела «Отче наш», а затем спели «Боже, царя храни», раздалось трехкратное «Ура!», откликнувшееся на корабле, и Сахалин сделался русским владением. Собравшиеся японцы и айны с удивлением смотрели на нас», — рассказал о событии свидетель и ближайший соратник Невельского, первый начальник Сахалина, майор Николай Васильевич Буссе.
Святитель Николай, просветитель Японии
Так, общая молитва, пение гимна и поднятие флага, произошедшие 21 сентября 1853 года, навсегда попали в учебники истории. Примерно через год, в связи с началом Крымской войны и сложным международным положением, пост был эвакуирован. А в 1869 году он был воссоздан под названием Корсаковский в честь восточносибирского генерал-губернатора – Михаила Семеновича Корсакова.
В XIX веке русские люди начинают заселение Сахалина. Открываются первые населенные пункты: посты Дуэ и Кусунай. А уже в 1861 году Сахалин посещают два выдающихся православных миссионера. 17 июня 1861 года в пост Кусунай зашел пароход «Америка» с грузом продовольствия: муки, крупы и соли. Выяснилось, что на пароходе находится священник — Николай (Касаткин). Молодого иеромонаха пригласили выйти на берег «для освящения поста и отслужения панихид», что и было совершено в торжественной обстановке при участии всей команды. Запись об этом событии хранится в специальном журнале метеорологических наблюдений в разделе «случаи», который, следуя флотской традиции, вел начальник поста Петр Иванович Маргасов.
Иеромонаха Николая впоследствии назовут «светочем православия, возженным Русской Православной Церковью на далеких остовах Японии». В 1860 году он из Санкт-Петербурга по поручению Священного Синода отправится с миссионерскими целями в Японию. Путь был непростой, и отец Николай остановился зазимовать в Николаевске-на-Амуре, где он познакомился с архиепископом Камчатским, Курильским и Алеутским Иннокентием (Вениаминовым), у которого остался почти на год. «Это было настоящей миссионерской школой, практическим „курсом наук“». Через год будущий святитель Николай отправится из Николаевска в Хакодате, единственный город в Японии, куда могли приезжать иностранцы. А перед тем, как попасть в Японию, будущий миссионер побывает на Сахалине и благословит русских людей несущих военную службу.
В этом же году другой выдающийся миссионер, первый епископ Камчатки, Сахалина, Курил, Приамурья и Аляски Иннокентий отправился на корабле из Николаевска (нынешний Николаевск-на-Амуре) на Камчатку. 28 августа (по юлианскому календарю) 1861 года у сахалинского берега, в районе поста Дуэ, где проходила дозагрузка судна углем, клипер «Гайдамак» попал в сильный шторм. Владыку Иннокентия в морском путешествии сопровождал молодой церковнослужитель, чтец Симеон Казанский, приехавший на Дальний Восток для миссионерской службы из Москвы по благословению митрополита Филарета (Дроздова). Сохранились воспоминания Симеона Казанского, по которым можно восстановить те трагические события.
«Сделалась страшная буря; судно наше перебрасывало из стороны в сторону, смятение было полное, все ждали смерти; один преосвященный Иннокентий был в полном спокойствии. Во время сильной качки я случайно очутился против дверей каюты, где был владыка; и вдруг дверь эта сама собою от тряски и качки отворилась; я подумал, что владыка ее отворил, чтобы позвать кого-либо, и я взошел к нему и поражен был такою картиною: среди общего смятения, треска судна и стука волны, преосвященный Иннокентий спокойно стоял перед образом на коленях и горячо молился и читал себе отходную; но когда он увидел меня, сделал такое выражение глаз, что я невольно смутился и весь был потрясен, и тут же догадался, что я ему помешал, и опрометью вышел от него, затворив дверь. По окончании же молитвы владыка с невозмутимым спокойствием вышел на палубу и давал уже советы капитану судна. Наконец все стихло и кончилось, благодарение Богу, только разбитием судна. Преосвященный Иннокентий, по выходе на берег, отслужил благодарственный Господу Богу молебен с коленопреклонением…», — вспоминал помощник владыки Иннокентия.
Севший в песчаный грунт «Гайдамак» чудом избежал гибели. С 8 вечера до 5 утра команда непрерывно откачивала помпами воду, которая в трюме поднялась на 4,5 фута (1.35 м). В 5 часов спустили вельбот, катер и четверку, на катере завезли на берег перлинь и закрепили его за деревья. По перлиню на катере и вельботе начали свозить на берег шканечный журнал, сигнальные и шнуровые книги, денежный сундук и больных с доктором. Затем переправили свиту преосвященного Иннокентия, а в 7:30 переправился на берег и сам Владыка. «Это могло кончиться для всех нас даже гибелью, если бы судно наше выкинуло на берег несколькими саженями ниже по ветру (сажень - 2,13 м). Но Господь помиловал, и мы выехали, и точно выехали под парусами - на берег весьма хороший, так что все, даже больные, выехали на берег, не замочив ног... Такой случай в жизни моей был ещё первый; случалось быть в опасностях и не малых, но разбития судов я до сего времени не испытывал», — позже вспоминал архиепископ Иннокентий.
Через несколько суток пребывания владыки Иннокентия в посту Дуэ, за ним на пароходе прибыл начальник Русской эскадры контр-адмирал Иван Федорович Лихачев, с которым они отправились в Японию.
Для верующих православных людей этот визит, пускай и незапланированный лично святителем, имеет огромное значение. Обстоятельства, при которых равноапостольный Иннокентий оказался на острове, многие называют «Промыслом Божиим». Но не только поэтому православные считают Святителя Иннокентия небесным покровителем Сахалина и Курил. Ведь он отдал нашему острову самое дорогое – своего ученика и помощника. Через два месяца чтец Симеон Казанский будет рукоположен сначала в диаконы, а затем в иереи, а через семь лет он переедет на Сахалин и станет первым сахалинским священником.
С 1868 года он становится первым постоянным священником на острове и настоятелем Дуйской походной церкви, а с 1870 года – Свято-Николаевской Анивской Корсаковской церкви. Служба там была делом нелегким. Чтобы побывать в самых отдаленных уголках острова, необходимо было попасть на один из кораблей, которые осуществляли транспортное сообщение между военными постами и поселениями.
Зачастую священник получал от командира корабля отказ по причине отсутствия мест на борту, и тогда отец Симеон был вынужден идти пешком по чрезвычайно трудным местам: по опасным утесам и каменным ущельям, переправляться через горные реки. Если же ему все-таки удавалось попасть на борт корабля, то и этот путь был не менее рискованным. Например, один раз корабль попал в сильный шторм и только чудом не затонул.
Продолжительное пребывание на острове и многодневные путешествия в нелегких условиях сказались на здоровье священника. В 1878 году отец Симеон был переведен вторым священником ко Градо-Николаевскому собору, а уже в 1879 году он перешел из Камчатской епархии в Московскую. О дальнейшей его жизни сведений, к сожалению, нет.
Память об отце Симеоне Казанском очень важна для жителей Сахалина. Он достойно выполнял свой пастырский долг в самых суровых условиях и фактически формировал основу для будущих приходских общин острова, активно проповедуя Православие. Отец Симеон посещал находящихся здесь каторжан, совершал длительные и, порой, опасные путешествия к поселениям коренных жителей Сахалина, духовно окормлял вольных поселенцев, военных и их семьи, местную интеллигенцию. Его жизненный подвиг является для нас примером крепости и стойкости в вере и мужестве, в служении Отечеству и людям.
Несмотря на распространенное мнение, что Сахалин и Курилы были территорией атеизма, местные жители всегда проявляли свою религиозность, формируя собственную историю храмостроительства
Существует определенный миф, что православные храмы на Сахалине начали строить только в конце ХХ века, а исторически Сахалин и Курильские острова — это атеистический заповедник, в котором жители не имели возможности проявлять свою религиозность. На самом деле в истории Сахалина имеются сложившиеся традиции храмостроительства, хотя присутствует и трагическая страница, когда церкви закрывались и разрушались. В честь юбилея Южно-Сахалинской и Курильской епархии магистр теологии, протоиерей Виктор Горбач рассказал об истории становления первых православных храмов на островах.
Первый православный храм на острове был открыт в 1876 году в селе Дуэ. Он был назван в честь особо почитаемого христианского святого — Николая Чудотворца, покровителя моряков и путешественников. Святитель Николай жил на рубеже III–IV веков и был епископом в городе Миры в Ликии (Малая Азия), откуда и происходит его прозвание — Мирликийский (нередко пишут — Мир Ликийский). На Руси ему посвящено огромное число литературных памятников (только в Российской Государственной Библиотеке хранится более 500 рукописей XII–XX веков), храмов, монастырей, икон. Святой Николай прославился своим милосердием, сострадательностью и помощью страждущим людям. Его образ — милостивого, доброго, земного святого, многие столетия озаряет сердца людей светом божественной любви, и поэтому выбор небесного покровителя для нового храма был вполне объясним.
Эта однопрестольная церковь просуществовала до 1925 года. После оккупации Сахалина японцами в ходе Русско-японской войны 1904-1905 годов многие жители Дуэ были вынуждены уехать на материк. Однако исполнявший обязанности настоятеля храма священник Алексий Кукольщиков остался на Сахалине. Некоторое время он был единственным священнослужителем, окормлявшим немногочисленное русское население.
«На севере острова остался один священник Кукольщиков, который отправлял богослужения и требы для всего населения Сахалина», — отмечали в отчете о деятельности Владивостокской епархии за 1905 год.
Отец Алексий приехал на Сахалин в 1891 году. Он был настоятелем нескольких приходов, прослужил на острове довольно продолжительный период. Ему пришлось пережить все лишения и сложности, связанные с островной действительностью в те годы: каторжный строй общественной жизни, Русско-японскую войну, оккупацию островной территории, плен и высылку своей семьи на материк, возможность своими глазами увидеть опустевшие сахалинские селения и многое другое.
Служение отца Алексия было и сложным, и ответственным. Ведь к нему приходили люди с трудной судьбой и много повидавшие в своей жизни, которым довериться священнику было очень непросто. Среди тех, кто пришел к православию на сахалинской каторге, была известная аферистка Шендель Блювштейн, или Сонька Золотая Ручка.
Оказавшись в ссылке на острове, женщина пришла в храм села Дуэ к отцу Алексию Кукольщикову и сообщила о своем решении принять православие. Приходская книга с записью о ее крещении и собственноручной подписью хранится в Сахалинском областном архиве.
«Я, нижеподписавшаяся крестьянка из ссыльных Тымовского округа на о. Сахалин, Шендель Блювштейн иудейского вероисповедания, сим изъявляю решительное намерение присоединиться к Православно-кафолической Восточной Церкви и обещаюсь пребывать в послушании к ней неизменно. 1899 года 10 июля», — гласит запись.
Священник не только принял исповедь, но и совершил Таинство Крещения, дав Шендель христианское имя – Мария.
В революционные годы церковь в Дуэ пришла в запустение. В 1926 году профком местного рудника приспособил храм под шахтерский клуб, впоследствии известный как клуб имени В. И. Ленина. А уже в середине ХХ века здание было полностью разрушено, сохранялись лишь части фундамента.
С 2006 года село Дуэ стало местом паломничества православной молодежи – летом там ежегодно проходит палаточный слет «Берег притяжения». В 2011 году участники Братства Александра Невского возвели на берегу Татарского пролива открытую часовню в честь небесного покровителя Сахалина и Курил — Святителя Иннокентия (Вениаминова). Как оказалось, часовня была построена на историческом месте, где в 1876 году возводили часовню во имя святого апостола и евангелиста Марка — в память российско-японского трактата от 25 апреля 1875 г., по которому Япония признавала за Российской империей владение островом Сахалин. Цепь истории вновь замкнулась, как и в случае с собором в Александровске-Сахалинском.
Строительство большого храма в честь Покрова Пресвятой Богородицы в посту Александровский началось в 1891 году. Действовавший до этого маленький деревянный храм сгорел годом ранее всего за один час.
Новый собор спроектировал выпускник Санкт-Петербургской академии художеств, впоследствии известный русский архитектор Иван Чарушин. Создавая этот проект, он дебютировал как представитель так называемого «неорусского стиля». Храм относился к типу «трапезной церкви» и был однопрестольным. Над царскими вратами работал около двух лет смотритель кандальной тюрьмы А. Я. Патрин. Так как на то время пост Александровский являлся административным центром Сахалина, собор создавался как главный храм острова. 23 июня 1893 года храм был освящен камчатским епископом Макарием, который счел его красивейшей церковью епархии и «лучшим украшением Александровского поста». При храме имелись прекрасный певческий хор и солидная библиотека, «основанием которой послужили книги, пожертвованные начальником Тымовского округа А. М. Бутаковым».
Революционные события не сразу коснулись положения Покровской церкви. Еще в 1926 году в храме служили священник и диакон, но уже с конца 1929 года Союз безбожников стал добиваться закрытия храма, и его судьба была предрешена. 2 марта 1930 года президиум окрисполкома принял решение «об изъятии церкви… от групп верующих». Здание было передано окружному отделу народного образования. В середине 1930-х здание бывшей церкви заняло местное НКВД. Там устроили тюрьму, причем, как отмечают некоторые исследователи, в алтаре разместили карцер. Улучшение положения церкви в послевоенные годы сподвигло православную общину Александровска начать переписку с властями с просьбой вернуть им здание церкви. Однако после долгой переписки 1946-1948 годов облисполком так и не вернул храм верующим. Впоследствии храм был разрушен. Его восстановление началось в 1993 году, в год образования Южно-Сахалинской и Курильской епархии, на том же месте, где он был построен сто лет назад.
Всего на Сахалине до Русско-японской войны и революционных событий действовали более десяти храмов, и здание лишь одного из них сохранилось до нашего времени. О судьбе этой церкви и о других православных храмах Сахалина вы сможете прочитать в следующих материалах Sakh.online.
Одним из первых приходских храмов, построенных на Сахалине, стала церковь в честь Казанской иконы Божией Матери в селении Рыковском (ныне Кировское). В 1886 году туда перевели на служение известного сахалинского миссионера — иеромонаха Ираклия, который поспособствовал строительству храма
Путь отца Ираклия к православной вере был связан с чудом. Однажды во время сильного наводнения затопило бурятское селение, где он жил. Спасаясь, он дал обет принять крещение, если избежит гибели. Все жители, кроме него, погибли, а он не просто крестился, но пошел в монастырь, где вел самую аскетическую жизнь. После принятия священного сана иеромонах Ираклий отправился миссионером на Амур. В 1882 году его впервые направили служить на Сахалин, в пост Александровский. Затем на несколько лет его переводят на Камчатку, а в 1886 году он вновь возвращается на остров, в село Рыковское.
Известный русский писатель Антон Павлович Чехов, посещая Сахалин, встречался с иеромонахом Ираклием, и даже оставил свидетельство о его миссионерских поездках.
Рыковское
«При мне еще на Сахалине находился иеромонах Ираклий, родом бурят, без бороды и усов, из Посольского монастыря, что в Забайкалье. Он пробыл на Сахалине 8 лет, и в последние годы был священником в Рыковском приходе. По обязанностям миссионера он ездил раз или два в год по Ныйскому заливу и по Поронаю крестить, приобщать и венчать инородцев. Им было просвещено до 300 орочей. Конечно, в путешествиях по тайге, да еще зимой, о каких-либо удобств нельзя было и думать. На ночь отец Ираклий залезал обыкновенно в мешок из бараньей шкуры, в мешке у него были и табак, и часы. Спутники его раза два-три в ночь зажигали костер и согревались чаем, а он спал в мешке всю ночь», — вспоминал русский классик.
В своей деятельности отец Ираклий соединял различные служения. Он духовно окормлял каторжников и вольных крестьян, чиновников и военных, предпринимал трудные поездки в станы к представителям коренных народов Севера и преподавал детям Закон Божий. Тяжелое служение на острове подорвало его здоровье. В 1890 году Указом Священного Синода он был освобожден от послушания на острове и включен в число братии Соловецкого монастыря. Первая служба отца Ираклия в Рыковском состоялась 22 июня 1886 года, прямо на центральной площади. Видя, что до постройки церкви еще далеко, священник обратился к епископу Камчатскому и Курильскому Гурию с прошением разрешить проводить службы в приспособленном помещении. Временный храм был обустроен в одной из казарм местной тюрьмы, и уже 8 июля, на праздник Казанской иконы Божией Матери, там отслужили первая литургия. На праздник собралось свыше тысячи жителей Рыковского и других окрестных селений. Только младенцев в тот день причащалось более ста душ. Церковь занимала часть арестантской казармы. Простой деревянный иконостас, обтянутый парусиною, имел две большие иконы — Христа Спасителя и Божией Матери, а остальные малого размера, в четверть аршина. Облачения на престоле и жертвеннике — ситцевые, подсвечники деревянные, самодельной работы. Одним словом, все было устроено просто и аскетично.
Новую церковь открыли в 1886 году к празднику Пасхи. Жители Рыковского сообща украсили светлый просторный храм. Отбывавший каторгу на острове писатель Иван Ювачев вспоминал, что в возведении храма стремились принять участие все селяне.
«Рыковские жители замечательно, дружно отнеслись к украшению своего построенного светлого храма. Кто не мог принять участие в этом деле своим личным трудом, те выписывали в складчину церковную утварь. Жены чиновников во главе с Кржижевской шили священные ризы и облачения на престол и жертвенник. Сам начальник округа занялся выпиливанием ажурных царских дверей из разных пород деревьев. Одним словом, каждый хотел оставить какую-нибудь память о себе. Кроме внутреннего убранства и составления надписей на иконостасе, меня попросили нарисовать транспарант Воскресения Христова в окно на колокольню», — писал каторжанин.
Место церковного старосты было предложено Ивану Ювачеву: «Я согласился и весь ушел в это церковное хозяйство, в составление хорошего церковного хора, в производство восковых свечей, церковные спевки и писание нот, понятно — скучать не приходилось».
В Рыковском Иван Ювачев познакомился с Марией Кржижевской, сестрой милосердия, действительным членом Императорского Православного Палестинского Общества, которая не только помогала в благоустройстве храма, но и работала фельдшером в местном лазарете. Узнав о тяжелой жизни сахалинских ссыльных, о невыносимых бытовых условиях поселенцев, недостатке сестринских рук при тюремных лазаретах, Мария Антоновна Кржижевская добровольно приехала из Санкт-Петербурга на Сахалин. Кроме ежедневных работ в аптеке и в лазарете в качестве фельдшера, она как акушерка посещала дома рожениц.
«К своим обязанностям она относилась свято, как солдат на войне. Ее ничто не могло остановить, если она знала, что люди нуждаются в ее помощи. Там, где осенью и весною во время разлива реки не может пройти телега, она идет вброд по воде. Когда страшные бураны буквально засыпают снегом, она с большими усилиями ползет по сугробам. Вся перемерзнет, измучается, но не отступит от намеченной цели», — описывал труд Марии Кржижевской Иван Ювачев.
Свою медицинскую деятельность она совмещала с должностью заведующей метеорологической станцией. Смерть Марии Антоновны в возрасте 38 лет от туберкулеза сильно потрясла жителей Тымовского округа, каждый считал своим долгом проводить ее в последний путь. На старом кладбище за могилой милосердной сестры до сих пор ухаживают селяне. На могильном кресте указаны даты ее рождения и смерти: 23 января 1854 года — 8 июня 1892 года, а неизвестный автор написал в некрологе: «Бывало, ночью с фонариком идет не одну версту по мокрым местам на роды. Промокнет до пояса, устанет, но тем не менее приходит и завтра, и послезавтра, и так целую неделю». Мария Антоновна своей жизнью и служением показала пример подлинно христианского отношения к близким и явила подвиг самопожертвования.
В своей книге «Восемь лет на Сахалине» Иван Ювачев описывает момент прощания с Марией Кржижевской: «Похороны этой исключительной женщины на Сахалине собрали все село Рыковское. Каждый считал себя счастливым оказать покойной то или иное внимание. От начальника до последнего каторжника — все понимали, что Тымовский округ лишился самого дорогого человека, служившего не из-за денег и не ради каких-либо личных выгод для себя, а единственно ради простой идеи — помочь несчастным. Когда опустили гроб в землю, толпа женщин навзрыд заплакала, вспоминая все доброе, которое она им оказала. Тут только развязались языки, замкнутые при жизни Марии Антоновны ее смирением: все они наперебой спешили поведать публике удивительные примеры самоотверженной любви к ним покойницы… Как бы в дополнение к деятельности Марии Антоновны на Сахалине, оставшееся после нее небольшое имущество все было роздано бедным… Величая покойницу своей матерью, некоторые простодушные люди чуть ли не боготворили ее, как святую».
Сохранилось несколько архивных фотографий рыковской церкви. Иногда ее внешний вид на фото настолько различается, что возникает сомнение: а тот ли это храм? В 1905 году во время Русско-японской войны в церкви случился серьезный пожар. На восстановление понадобилось несколько лет, завершен ремонт был только в 1911 году.
Гонения на православную церковь начались на Дальнем Востоке и, в частности, на Сахалине сразу после прихода к власти большевиков. 25 февраля 1918 года Дальневосточный краевой комитет Советов и Самоуправлений издал печально известный приказ об отделении школы от церкви и упразднении должности законоучителей в учебных заведениях.
С 1920 по 1925 годы северная часть Сахалина была занята японцами, в это время храм стал местом объединения оставшихся на острове русских людей. Сюда они могли прийти не только на общую молитву, но и получить помощь в различных вопросах жизни в условиях оккупации. После того, как японцы покинули север острова в 1925 году, антирелигиозные гонения продолжились с новой силой.
В июне 1925 года председатель Рыковского районного ревкома сообщает в окружной ревком: «Агитация церковников есть. Группа верующих во главе с попом Гневушевым будирует массу и играет на жизненных инстинктах в отношении изъятия икон из школ, а главное с передачей церковных денежных средств в распоряжение райревкома. В Рыковском многие из верующих говорят, что если в школе не будет преподаваться закон божий, то они не будут посылать учиться своих детей в школу».
В том же месяце священник был арестован органами ОГПУ. Однако вскоре его освободили. Во время нахождения священника под арестом, 15 июня 1925 года, селян заставляют заключить договор с Рыковским революционным комитетом. В нем содержится свыше десяти пунктов обязательств со стороны верующих, в основном, политического характера. В том числе: не допускать «враждебных Советской власти или ее отдельным представителям» политических собраний, проповедей и речей, распространения антисоветских изданий и т. п. Никаких обязательств со стороны властей по отношению к верующим в этом договоре не было. И это не случайно, ибо сам договор «о бесплатном, бессрочном» пользовании храмом власти соблюдать не собирались. Это стало ясно спустя пять лет, когда на всем Северном Сахалине не осталось ни одной действующей церкви. Решениями местных исполкомов они были закрыты, а здания переданы «для устройства в таковых культурных очагов».
В 1929 году храм в селе Рыковское был закрыт, а вскоре преобразован в Дом культуры. В этом качестве он и существует до сих пор, являясь единственным церковным зданием, сохранившимся с дореволюционного периода на Сахалине.
Последний настоятель храма Казанской иконы Божией Матери в селе Рыковское священник Александр Гневушев в 1929 году был снова арестован и обвинен в «антисоветской агитации». Отца Александра приговорили к трем годам лишения свободы. Срок он отбывал в концентрационном лагере в Приморском крае. В 1932 году был освобожден и вернулся домой, на Сахалин, к своей семье (у него было шестеро детей). Однако вскоре после возвращения был выслан в Юхтинскую трудовую колонию Дальневосточного края вместе с женой, дочерью и сыном. В 1938 году опять арестован, помещен в тюрьму города Благовещенска, осужден тройкой УНКВД по Дальневосточному краю «за систематическое проведение контрреволюционной агитации» и расстрелян. Двоих сыновей отца Александра, оставшихся с матерью на Сахалине, приговорили к 10-летнему тюремному сроку — они оба погибли в лагере. Третий сын как социально вредный элемент получил 3 года лагерей. В 1989 году отец Александр и его трое сыновей — Владимир, Петр и Николай — были посмертно реабилитированы. В настоящее время собираются материалы о жизни священника Александра Гневушева для предоставления в комиссию по канонизации.
Иеромонах Николай (Касаткин) прибыл на Сахалин 17 июня 1861 года. Позже, став предстоятелем Японской Православной Церкви, он трижды направлял на остров своего ближайшего помощника — епископа Сергия (Тихомирова)
Для открытия православного прихода в селе Наяси (ныне Лесогорск) понадобилось не только решение Священного синода в Санкт-Петербурге, но и визит епископа из Японии. Как связана с Сахалином судьба второго предстоятеля Японской православной церкви рассказал магистр теологии, протоиерей Виктор Горбач.
17 июня 1861 года по юлианскому календарю, в пост Кусунай (ныне Ильинское) — один из первых населенных пунктов основанных русскими людьми, — зашел пароход «Америка» с грузом продовольствия. Среди его пассажиров был молодой священник — иеромонах Николай (Касаткин). Его пригласили сойти на берег, где в торжественной обстановке при участии всей команды батюшка совершил освящение здания военной казармы, места под строительство часовни, а также отслужил молебен о здравии и панихиду. Этим молодым иеромонахом был будущий святитель Николай Японский, который, как и митрополит Иннокентий (Вениаминов), был канонизирован Русской Православной Церковью как равноапостольный.
В том же году иеромонах Николай (Касаткин) прибыл в Японию, где начались его миссионерские труды, увенчавшиеся образованием сначала отдельной епархии, а затем и поместной Японской Православной Церкви. Ближайшим помощником святителя Николая Японского в его миссионерских трудах стал епископ Сергий (Тихомиров).
Отец Николай и епископ Сергий Тихомиров
Для сахалинских исследователей особый интерес представляют поездки епископа Сергия на Южный Сахалин, аннексированный Японией после Русско-японской войны 1904–1905 годов. В церковном отношении духовное руководство той части православного населения, которое оказалось под властью Японского императорского правительства, перешло к тогдашнему главе Российской духовной миссии в Японии архиепископу Николаю (Касаткину).
Японские войска конфисковали православные храмы и использовали их как административные или хозяйственные здания, но во время трех посещений Южного Сахалина в 1909, 1910 и 1911 годах владыка Сергий смог поднять вопрос о возвращении храмов верующим и бесплатной аренды церковной земли.
Согласно японским данным, по состоянию на 30 июня 1907 года на Карафуто проживали 208 русских, в их числе поляки и татары — бывшие подданные Российской империи. За три года Владыка Сергий посетил все те места, где продолжали проживать русские люди, а также православные представители местных народов и приехавшие японцы.
Во время своих поездок Владыка записывал свои впечатления, которые сохранились до нашего времени. Последнее издание дневников епископа Сергия (Тихомирова) вышло в издательстве Сретенского монастыря в 2014 году.
Начиналось путешествие так:
«Город Отару на острове Хоккайдо. 1 августа. Сегодня я отправляюсь на Карафуто: так называют японцы Сахалин. Цель моей поездки — разыскать тех русских, которые там, слышно, еще остались, и удовлетворить их духовные нужды; с другой стороны — посетить и успевших уже переселиться туда некоторых из православных японцев. Сопровождает меня священник из города Саппоро — отец Николай Сакураи».
2 августа корабль подходит к берегам Сахалина, епископ Сергий делает следующую заметку:
«Налево невысокой полосой тянется берег Сахалина, японского Карафуто. Как забилось бы сердце прежде при виде этого клочка родины, родной земли? Но теперь в душе лишь горькое сознание: было наше, да теперь не наше? Краска стыда на лице, боль в сердце! Мы прибыли в город Отомари (бывший Корсаковский пост). Выйдя на берег, я достоверно знал только одно: в деревне Третья Падь есть русский Никита Иванов, к которому мне теперь и нужно было прежде всего добраться».
Владыка и сопровождающий его священник на телеге поехали в деревню искать, где жила семья Никиты Иванова. Встретили хозяина дома и еще одного православного кавказца по имени Чемиа:
«Условились, что я в Третью Падь приеду на обратном пути из Тоехара завтра утром; а они сегодня и завтра поговеют перед исповедью и святым причастием».
Дальше миссионеры ехали на поезде. Владыка отметил в своем дневнике:
«Выехав в два часа двадцать минут, мы в пять часов дня были уже в Тоехара. Все русские с великой радостью встретили меня и с „восторгом“ приняли приглашение сегодня вместе помолиться, исповедаться и приготовиться к принятию Святых Тайн. Вечером собрались в нашем помещении, в гостинице, и японские христиане, и русские-православные. Я с русскими в одной комнате, отец Николай с японцами — в другой. С чего начну? Слезы на глазах русских, шесть лет не видавших священника, подсказывали мне, что прежде всего нужно утешить наболевшую русскую душу. И я начал „Канон молебный к Пресвятой Богородице“. Пришлось самому и петь и читать. И горячо молилась душа за тех, вздохи коих как бы рассекали воздушные пространства, достигая святого подножия престола Божьего!».
Девять дней длилось первое путешествие. За это время священнослужитель встретился с десятками соотечественников, рассеянными по всей половине острова: «Объехал я и юг, и запад японского Сахалина: слава Богу. А восточный берег, делать нечего, посетить придется в другой раз».
Во второй раз Владыка оказался на Сахалине гораздо раньше, чем он предполагал. В мае 1910 года по делам службы епископ Сергий выехал на Хоккайдо. Находясь недалеко от Сахалина, он вспомнил ту радость, с которой его встречали земляки. Получив разрешение своего владыки архиепископа, миссионер из Отару отправился на Южный Сахалин. В этот раз он для сокращения расходов поехал один. Высадившись с парохода в Отомари (нынешний Корсаков), Владыка на поезде отправился в столицу губернаторства Карафуто.
«Посетил я семью японских христиан: Накао Иоана и Зою… До слез были обрадованы моим приходом! В их доме вечером и устроили молитвенное собрание. Желая доставить радость русским, я спел Пасхальную утреню».
Епископ Сергий повторил прошлогодний маршрут. На пароходе проехал вдоль западного побережья, навестив земляков в деревне Наяси (ныне село Лесогорское Углегорского района). В ней проживало около 50 русских.
В 1911 году из Петербурга пришла радостная новость. Священный Синод принял решение об открытии на южном Сахалине прихода. В его состав должны войти оставшиеся в японской части острова русские, переселившиеся на южный Сахалин православные из японцев и все православные ороки. Священным Синодом выделялись средства для ежемесячного жалования иерею и псаломщику. Отдельная сумма направлялась на содержание учителя для русских детей. Осталось дело за малым — за людьми.
«Но кто пойдет из Матушки-России в такую даль? Кто предпочтет благоустроенным приходам сих разноплеменных и всюду рассеянных овец Христова стада? Кто, не прельстившись работой в организованных уже приходах, возымеет мужество идти на развалины и начать снова все организовывать?», — писал в 1911 году епископ Сергий.
Настоятелем новообразованного прихода стал молодой священник Николай Яковлевич Кузьмин (1880–1937), выпускник московских богословских курсов под руководством известного миссионера протоиерея Иоанна Восторгова.
Епископ Сергий отправился в свою третью поездку на Сахалин не только с целью сопроводить и поддержать батюшку на новом месте служения. Его задачей стало ускорение вопроса возвращения церковных зданий и церковных вещей, оставшихся в южной части Сахалина. Для этого священнослужители посетили резиденцию губернатора Карафуто.
«В губернаторском кабинете принял нас заместитель губернатора господин Накагава, — симпатичный человек лет пятидесяти, в генеральском чине. Мы представились ему. А он высказал радость по поводу того, что с приездом отца Николая русские получают пастыря, попечителя своих душ. Что же касается церковных зданий в Тоехара, Крестах, Галкине-Врасском и Наясах, то возвратить их нам в собственность здесь, на Карафуто, есть полное желание. Но в Токио вырабатывают какие-то особые правила, по объявлении коих и может лишь состоятся официальное возвращение нам церквей. А до той поры-де губернатор разрешает нам пользоваться зданиями и починять их».
Почти месяц епископ Сергий провел на Сахалине: осматривал храмы в Крестах и Галкине-Врасском, собирал по всему острову церковные колокола, служил литургии и панихиды, представлял русской общине Наяси отца Николая и принимал там у японских властей церковь. Все дела были закончены, и 24 сентября епископ Сергий покинул Южный Сахалин, вернувшись в Японию.
«Уже в Японии дописываю сии строки. Что-то поделывают земляки на Сахалине? Отрезвляются ли? Дети их грамоте обучаются ли? Все ли уже покрещены, исповеданы, причащены, перевенчаны? А орочоны? Отысканы ли они? Утешены ли после долгого отсутствия пастыря? И не потеряли многие из них драгоценнейшее из сокровищ — веру Христову и души спасение? Пастырей Руководителю! Ты поддержи отца Николая в трудном его деле!».
Какие сложности ожидали отца Николая в его служении на Южном Сахалине? Во-первых, православные люди (как русские, так и коренные жители) жили разрозненно, то есть приход сахалинского священника был достаточно обширным. Интересное замечание оставил исследователь-этнограф Виктор Николаевич Васильев, посетивший Южный Сахалин в 1912 году.
«Приход его, с весьма малым количеством прихожан из ороков, гиляков, айнов, японцев и русских, разбросался по огромному пространству всего японского Сахалина, требующему длинных, утомительных разъездов. И отцу Николаю большую часть своего времени приходилось проводить в дороге, при самых разнообразных условиях», — писал в своем отчете ученый.
Во-вторых, самой главной сложностью, ожидавшей священника на Южном Сахалине, был состав его паствы. Почти все русские подданные являлись бывшими ссыльными, отсидевшими на каторге много лет. Часть из них продолжила заниматься подозрительными и противоправными деяниями.
«Моя паства ведет себя из рук вон плохо. Только и видишь ссору, драку и даже убийство. И больше всех поднимают скандал каторжане с Кавказа. Некоторые из них уже находятся в японской тюрьме и на Сахалине, и в Хакодате. Епископ Сергий удивляется, как это можно ухитриться на каторге опять быть в тюрьме и каторге», — писал об этом сам священник Николай Кузьмин в письме протоиерею Иоанну Восторгову.
Несомненно, для окормления такого «сурового» контингента нужен был опытный пастырь. Отец Николай Кузьмин был рукоположен только за полгода до приезда на Сахалин и не имел достаточного опыта, поэтому можно сделать предположение, что в самом начале служения он столкнулся с большими трудностями при общении со своей паствой. Наблюдая за ним во время их совместного пребывания на Сахалине, епископ Сергий замечал, что сами жители «не полетят на его огонек, если не тащить их „вначале“ силой! Не настолько они нежны, чтобы поразиться святыми порывами пастыря и с ним „молиться“ и „трезвиться“. Им нужен сильный пестун. И будет ли таким отец Николай, силою зовя в трезвость, страхом спасая из огня?».
Несмотря на существующие трудности, священник Николай Кузьмин прослужил на юге Сахалина достаточно большой срок. Судя по его письму протоиерею Иоанну Восторгову, отец Николай сам удивлялся тому, что он находится Сахалине так долго.
«Вот уже я по милости Божией и с помощью Божией третий год на острове Сахалин. Третий год не вижу матушки Руси и не молюсь в ее храмах. Третий год живу одиноко, почти как в пустыни. Не чудо ли это?», — писал священнослужитель.
Официальные документы Российской духовной миссии в Японии фиксируют его служение вплоть до конца 1915 года, когда в отчете о деятельности Миссии за 1915 году сообщалось, что священник для Сахалина находится в четырехмесячном отпуске в России. Пока остается неясным, возвратился ли священник Николай Кузьмин в 1916 году на юг Сахалина после своего отпуска. Но сведения о последних годах его жизни имеются.
На февраль 1931 года отец Николай являлся священником Ильинской церкви в селе Ильинское Малоярославецкого уезда Калужской губернии. 1 февраля 1931 года был первый раз арестован. Отец Николай с четырьмя другими церковнослужителями обвинили в создании «группировки церковников, которая ведет систематическую антисоветскую агитацию». Священник на допросе не признавал себя виновным.
«Проповеди в церкви я говорю очень часто исключительно на религиозные темы, и в проповедях я совершенно не касаюсь как соввласти, а также и мероприятий проводимых советской властью. Во время исполнения различных треб по домам, никогда я со своими прихожанами никаких разговоров о соввласти не вел», — подчеркивал отец Николай.
25 февраля 1931 года отец Николай был осужден по статье 58-й и приговорен к пяти годам лишения свободы в концлагере. После освобождения некоторое время проживал в Детчинском районе Калужской области. В ноябре 1937 года он был вновь арестован и 7 декабря 1937 года приговорен к высшей мере наказания — расстрелу. 15 декабря этого же года приговор был приведен в исполнение. Предположительно захоронен в общей могиле в Тесницком лесу
Епископ Сергий (Тихомиров), после кончины святителя Николая (Касаткина), принял на себя руководство Российской духовной миссией в Японии, с 19 мая 1912 он становится епископом Токийским и Японским. Его деятельность была направлена в первую очередь на административную организацию Миссии и повышение богословской и философской эрудиции среди японских священнослужителей.
После того как Японская Миссия потеряла финансовую поддержку России вследствие революционных событий 1917 года, епископ Сергий неоднократно предпринимал поездки по местам расселения русской эмиграции на Дальнем Востоке для сбора средств на поддержание Миссии. 2 апреля 1931 года ко дню Святой Пасхи владыка был возведен Московской Патриархией в сан митрополита.
Нарастающий милитаризм и шовинизм в Японии привел к усилению антимосковских настроений и к притеснениям со стороны японского государства. 4 сентября 1940 года митрополит Сергий был вынужден уйти на покой, передав временное управление делами Церкви мирянину Арсению Ивасава, пользовавшемуся доверием военных кругов Японии.
Митрополит был выселен из резиденции при Токийском соборе и поселился в маленькой квартире в пригороде Токио, где продолжал совершать службы для русских и японских верующих. В мае 1945 года его арестовали по подозрению в шпионаже в пользу СССР. Когда владыка был отпущен на свободу через 40 дней, его здоровье было окончательно подорвано.
Вскоре, 10 августа 1945 года, он умер в своей однокомнатной квартире. Отпевание состоялось в Токийском Воскресенском соборе. Приснопамятный владыка покоится на кладбище Янака в Токио, рядом с могилой равноапостольного Николая Японского, своего великого предшественника и наставника.
Жизнь и труды владыки Сергия (Тихомирова) это красноречивое напоминание всем нам о том, как непросто было сохранить, сберечь Православную веру, выдержавшую войны, гонения и лишения. Это яркий рассказ о том, что в тех непростых условиях православная вера продолжала жить в сердцах и душах верующих людей, несмотря на притеснения. Тем бережнее мы, ныне живущие на сахалинской земле, должны относиться к наследию наших предков, положивших жизнь за то, чтобы на нашем острове стояли храмы, доступные каждому, за то, чтобы мы имели возможность посещать их открыто.
Да, миссионерские поездки епископа Сергия Тихомирова совершались более ста лет назад. Южный Сахалин вновь стал российским, но главное, что по его молитвам православная жизнь в нашем регионе развивается и крепнет, строятся новые храмы, а число верующих неизменно растет, ведь вера Христова — это то, что способно объединить, поддержать и укрепить всех нас, несмотря ни на что.
Первым православным приходом на Сахалине стал храм Блаженной Ксении Петербургской, открытый в 1989 году на улице Трудовой, 6 в Южно-Сахалинске
Приход назван в честь Блаженной Ксении Петербургской, канонизированной в 1988 году. Создание первого сахалинского храма — событие огромной важности в жизни верующих. Но, как и любое начинание, давалось оно немалыми трудами. Открытию прихода предшествовала чрезвычайно важная организационная работа по регистрации общества Русской Православной Церкви. Сложно было добиться разрешения на регистрацию.
В фонде Южно-Сахалинского горисполкома государственного архива Сахалинской области имеется решение горисполкома № 38 от 17 января 1989 года «О заявлении верующих граждан о регистрации общества Русской Православной Церкви», в соответствии с которым в Южно-Сахалинске зарегистрировано религиозное общество Русской Православной Церкви.
Этим же решением Южно-Сахалинский горисполком давал согласие на приобретение общиной помещения для молитвенных нужд. В связи с тем, что в Южно-Сахалинске не осталось ни одного культового здания, верующим предложили купить дом с последующим переоборудованием его под молитвенное помещение.
4 июля 1989 года на Сахалин прибыл священник Константин Островский, присланный из Хабаровска епископом Хабаровским и Владивостокским Гавриилом для устроения и духовного окормления верующих. Отец Константин помог организовать первую православную общину в Сахалинской области. Сахалинская страница в биографии отца Константина занимает отрезок времени с июля по ноябрь 1989 года. Формально в это время он продолжал оставаться клириком Христорождественского собора города Хабаровска, а на Сахалин был направлен в командировку.
10 июля 1989 года состоялось учредительное приходское собрание религиозного общества Русской Православной Церкви. На собрании присутствовало тридцать человек. Приглашенный на собрание уполномоченный Совета по делам религий при Совете Министров СССР по Сахалинской области Н. М. Николаев в своем выступлении сообщил о регистрации данного религиозного общества. Среди приглашенных в протоколе собрания значится также представитель Южно-Сахалинского горисполкома С. Н. Белова. Председателем собрания, в соответствии с уставом Русской Православной Церкви, был избран священник Константин Островский.
Летом 1989 года в собственность прихода Блаженной Ксении Петербургской перешел бывший жилой дом в городе Южно-Сахалинске на улице Трудовой, 6, который в связи с предполагавшейся застройкой данного района должен был идти под снос. Бывшая хозяйка выкупила у государства этот дом под строительные материалы, а православной общине, выплатив владелице дома стоимость стройматериалов, удалось договориться с ней о передаче здания под храм (сделка оформлена через нотариальную контору). В то время это был единственно возможный способ приобретения недвижимости для общины, поскольку средств для приобретения подходящего помещения у верующих не было. Богослужения в православной общине стали проводиться регулярно, за исключением дней, когда отец Константин бывал в отъезде.
Поворотным моментом возрождения православия на Сахалине стало событие, связанное с сохранением исторической памяти о Русско-японской войне. 3 сентября 1989 года за недавно приехавшим на Сахалин священником Константином Островским по адресу Трудовая, 6 приехала черная волга в сопровождении двух людей в штатском. Он подходил к машине, когда ему навстречу выбежали испуганные прихожане: «Батюшка, куда вас забирают?». Но темные времена гонений на церковь уже уходили в прошлое.
Священника пригласили для того, чтобы принять участие в большом патриотическом митинге и даже отслужить в присутствии сотен комсомольцев и партийных активистов православную службу — панихиду по погибшим защитникам Сахалина — участникам отряда под командованием штабс-капитана Гротто-Слепиковского.
В период Русско-японской войны 1904–1905 годов, активное сопротивление японским оккупантам на острове оказывали сахалинские партизаны. Отряды были сформированы из бывших каторжников и ссыльнопоселенцев. Командовали отрядами несколько кадровых военных, в том числе полковник Иосиф Алоизович Арцишевский, капитан Василий Петрович Быков, штабс-капитан Бронислав Владиславович Гротто-Слепиковский. Партизаны являли собой пример самоотверженного служения Отечеству: отрядам пришлось противостоять частям регулярной японской армии, во много раз превосходящим их по численности.
В конце 80-х годов прошлого столетия, после долгой упорной работы поисковых отрядов, у озера Тунайча были найдены останки русских партизан. Теперь их могилу венчает православный крест, к которому ежегодно в августе съезжаются все неравнодушные к своей истории сахалинцы.
Нить истории вновь восстановилась, люди стали вспоминать о своих корнях. А православная молитва вышла из катакомб и стала объединяющей силой. Примерно через год многие из участников той памятной панихиды примут участие в другом, главном богослужении Православной церкви.
Божественная литургия под открытым небом, в которой приняли участие несколько сотен горожан, состоялась в городском парке Южно-Сахалинска 17 августа 1990 года. Ее провели митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим, председатель Издательского отдела Русской Православной Церкви и епископ Хабаровский в Владивостокский Гавриил, управлявший в те годы православными приходами Дальнего Востока, включая Сахалин.
На тот момент в Южно-Сахалинске действовал только один православный приход во имя святой Блаженной Ксении Петербургской. Он был открыт в 1989 году и размещался в частном доме на улице Трудовой и не мог вместить всех желающих принять участие в архиерейском богослужении. Поэтому по договоренности с администрацией города было решено провести службу на стадионе «Космос» в городском парке культуры и отдыха им. Ю. А. Гагарина.
Службу объявили заранее, но был серьезный риск, что пойдет дождь. Очевидцы рассказывали, что накануне прихожане несколько дней молились и произошло чудо, погода была солнечной и теплой, люди не только смогли помолиться вместе с приехавшими владыками, но многие причастились Святых Христовых Тайн.
Для исполнения церковных песнопений на Сахалин прилетели участники хора Издательского отдела Русской Православной Церкви под управлением регента Ариадны Рыбаковой. Известный хор дал несколько концертов для жителей и гостей островной столицы.
В этот же день произошло событие, ставшее отправной точкой для возрождения храмостроительства на островной земле — был заложен кафедральный собор Воскресения Христова. Место под его строительство освятил митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим. Воскресенский собор был открыт на праздник Рождества Христова в 1995 году.
Фото - Южно-Сахалинская и Курильская епархия
