Семеро смелых, выбранных в короткий список Патриаршей литературной премии в нынешнем году, стали продолжением изначально избранной линии на выдвижение тружеников, не рассчитывающих на скорое признание скандальную славу, как временами принято в иных собраниях.
Светлый спокойный труд в течение многих десятилетий – тот самый образ письма, которым руководствуются и эти словесники, и те, что ещё подрастают, но получают живой пример верности слогу.
Какому же именно слогу? И снова – светлому, с непременной горчинкой, но интонацией, позволяющей преодолеть её, растворить в житейской искушённости и насыщенности до полного исчезновения. Жизнь дана в радость, несмотря на горести – принцип, которым русская литература еще, пожалуй, и не руководствовалась по-настоящему. Странно слышать в себе подобное – мысль, если излагать её проще, звучит примерно так: «А мы ещё и не жили по-настоящему».
При основании Золотого века русской словесности многие образцы были заимствованы с Запада, и скептицизм, и неверие просочились к нам с ними просто-таки органически. И далее, до самой революции – то грёзы, то недовольство, то откровенный скулёж, и кончилось – тем самым натужным социалистическим реализмом, который хоть и наследовал русскому реализму, но был вместе с тем реализмом не критическим, а то и не реализмом вовсе…
А мы ещё и не жили в настоящей русской словесности, и может быть, она лишь теперь и образуется – не тронутая цензурными ограничениями, вольная, свободная… Жаль только, что тиражи хороших книг пока советских чисел и цифр явно не достигают. Если бы достигали, и люди наши не висели порой в полнейшей идеологической и нравственной пустоте. Будь эти тиражи в разы больше, не метались бы наши люди в поисках слога и сюжета, не наталкивались бы в метаниях на рыночные и откровенно русофобские поделки, цена которым гораздо ниже той, что обозначена на ценнике, а временами и вовсе отрицательная.
Мне удалось переговорить с немногими номинантами – они были заняты, сосредоточены, и всё-таки охотно соглашались обменяться со мной и другими, может быть, всего несколькими фразами. Мгновения Патриаршей премии драгоценны вне зависимости от того, кем ты ей приходишься, и хочется сберечь каждое из них исключительно для себя.
Праздник вещего слова – не просто определение, пришедшее на ум, но плод стяжённых впечатлений многих лет. Одиннадцатый сезон – свидетельство глубоких помыслов и забот русской Православной Церкви о русском слове, сопутствовании ему уже не в церковной ограде, а на пространствах вокруг неё.
Можно ли было обойти вниманием труды архимандрита Дамаскин (Орловского)? Никак нельзя. Угадывая будущих победителей, я выделил его имя первым. Он – человек, собравший по крупицам имена новомучеников и исповедников Церкви Русской, и этим вполне мог бы исчерпаться, но с тихим восторгом я узнал о том, что отец Дамаскин в молодые годы – выпускник Литературного института, и, значит, мастер именно художественной словесности, собрат по стремлениям, человек мужественного и неукротимого в познании духа.
Архимандрит Дамаскин (Орловский)
А Николай Зиновьев? Генезисом своего существа из обычной трудовой советской семьи, в ранние годы простой рабочий, но обнаруживший, как многие настоящие и редкостные самородки, всего в двадцать лет стремление к слогу, и какому! Прежде всего – понятному каждому и приводящему почти в содрогание (приблизительный смысл слов Валентина Распутина о поэте) бездной, открывающейся за простыми выражениями надежды и тоски.
Николай Зиновьев
Тоска по Руси, даже близкой, которая за окном, но тоска по истинной Руси, ещё не обнаружившей себя настолько полно, как того хочет сердце – предмет стихотворений Дмитрия Мизгулина. Нельзя забыть и о том, сколь преданно любит он в поэзии других, а не себя, и какую работу, не выпячиваясь, ведёт каждый год. Но то – разговор отдельный, а стихи Мизгулина – то самое старинное серебро, не ударяющееся ради веяний ни в сторону меди, ни в сторону самоварного золота. Подлинность имя Мизгулину.
Дмитрий Мизгулин
И то же самое – об Ольге Фокиной. Поэт северный, но не суровый, а согревающий интонациями столь близкими, что дух воистину заходится. Будто бы в суровом краю встретили и обласкали, вот каков её дух. Распахнутый настежь, он просто не в состоянии бояться чего-либо.
В том же ряду – публицистика Михаила Чванова, отважного спелеолога, прозревшего в провалах земли идею о всемирном её сбережении или погибели всего рода людского.
Здесь же – книги Алексея Карпова в серии «Жизнь замечательных людей». Как было сказано в кулуарах, важнейшая книжная серия нашего Отечества, которой исполнился, наверно, век, разнится в зависимости от автора, переосмысливает историю и культуру, но именно об Алексее Карпове можно говорить без всякой скидки – кого бы он ни взял в качестве своего героя «ЖЗЛ», ни одной неудачи. Совсем. Высшая оценка.
Алексей Карпов (слева)
Наконец, менее известный лично мне Валерий Хайрюзов оказался ни кем иным, как пилотом гражданской авиации, командиром корабля (воздушного судна), вдумчивость и стиль которого сделались притягательными для тысяч и тысяч людей в разных частях страны. К слову, он автор книги не только о Юрии Гагарине и о других лётчиках, но и о генерале Рохлине, что само по себе поступок.
Валерий Хайрюзов (слева)
Говорить о каждом из этих людей в телеграфном стиле постыдно, потому что о каждом следует выпустить не менее чем пятисот-страничное исследование. Их жизнь в словесности в эти дни получает ещё один импульс к ещё большей убеждённости в правильности избранного ими пути. Они стоят у основания того русского слова, которое способно врачевать сердца, а не растравлять их. На них благодать чудесного спасения и себя самих, и окружающих. И атмосфера в зале, благоговейная и возвышенная – ощущалась вчера всеми присутствовавшими в Храме Христа, и даже смотревшими трансляцию.
О чём говорит подобное? О том, что души наши живы и продолжают стремиться ввысь. Накануне нового, двенадцатого сезона, одно только убеждение в отношении Патриаршей премии и владычествует: она никогда не изменит себе. Она точно знает, кто её достоин. Она выстоит и победит.
Ряд же лауреатов и номинантов будет умножаться на радость всем нам. И многие придут за чтением их к тем самым и мыслям и чувствам, что выделяют человека из мира как настоящей и будущей опоры Создателя в мире, и как Его мечты о совершенстве.
Материал подготовил Сергей Арутюнов
Фото - Юрий Чаус
