«На войне сгорело твое детство. Ты обязан в будущих своих книгах рассказать о войне, как ты ее видел…»
Константин Симонов*
Информации о войне масса. В открытом доступе множество сухих фактов, цифр, дат, описаний подвигов. Не хватает главного — живых свидетелей, фронтовиков, что расскажут о войне своими словами. Сделают это языком обычных людей, доступно даже для маленьких детей.
Конечно, за послевоенные десятилетия со слов участников войны записано многое. Увы, но большая часть так и осталась на бумаге — в газетных публикациях и книгах. Во всемирной сети что угодно — от фентези до рецептов успешной карьеры. А теперь попробуйте найти конкретный рассказ конкретного фронтовика.
Я не говорю про известные и много раз прочитанные книги знаменитых советских писателей. Я имею в виду тех, кто когда-то жил рядом с вами, возможно на одной улице, а то и в одном доме.
Потратите не час и не два, возможно, прокопаетесь и не один день. Все это, в лучшем случае, в кипах газетных подшивок за несколько десятилетий… «Загуглить», как это принято в ХХI веке, не получится…
Литературный сериал
В школе у дочери-третьеклассницы литературная викторина. Тема вполне патриотическая и краеведческая. Детям предлагается обсудить творчество местного амурского писателя Станислава Повного. Предварительно необходимо прочесть три его рассказа. Названия прилагаются: «Дойду до Берлина», «Шуркина месть», «Проводник». Имя автора и его работы даю специально. Поверьте, оно того стоит. В букинистических лавках вы вряд ли его увидите, но если встретите в библиотеке, возьмите не раздумывая. Почитаете детям на ночь.
И вот, спустя пару дней в родительском ватсап-чате легкий ропот: «Много же книг о войне, почему именно Повный?» Выяснилось, что найти его творчество в интернете невозможно.
Кто-нибудь, вообще знает амурского писателя Станислава Повного?
Большинство слышит такую фамилию впервые. Бежать в библиотеку за сборником? Думаю, самые расторопные так и сделали, но тридцать экземпляров там вряд ли наберут. Хочется махнуть рукой и успокоиться — за викторины оценки не ставят, как-нибудь переживем.
Скоро в том же чате появляется отсканированный книжный вариант одного из рассказов. Чуть позже еще два рассказа, но уже скопированные из старых газет. Надо же, дошли у кого-то руки.
Книжный вариант ребенок читает сам, без проблем. Между делом интересуюсь дочкиным мнением.
— Интересно, — коротко и как-то уж очень задумчиво отвечает дочь.
В случае с газетными сканами очевидная проблема — качество низкое, буквы расплываются. Беру почетную миссию на себя, читаем вслух перед сном. Спустя минут десять ловлю себя на мысли, что в комнате висит непривычная тишина. С подозрением оглядываю детские кровати. Нет, не спят — заслушались. Даже наша маленькая второклассница с широко раскрытыми глазами разглядывает потолок. Заметив паузу, отрывает голову от подушки, смотрит на меня внимательно.
— Дальше! — говорит требовательно.
Сам понимаю, что сто лет не читал столь простого и в то же время по-детски интересного. Именно, по-детски. Наверное, еще и потому что сами рассказы Повного о детях войны.
При этом «Дойду до Берлина», что называется, с продолжением. Огромные пожелтевшие газетные полосы, а повествование переходит из номера в номер – целый печатный сериал.
В советских газетах была такая практика – помню, как с друзьями, возвращаясь из школы, первым делом бежали к почтовому ящику. Каждый новый номер ждали с нетерпением и передавали из рук в руки. Многие рассказы и повести бережно подшивали и хранили в домашних библиотеках.
«Дойду до Берлина» читали три дня. В общей сложности на домашнее изучение творчества Повного потратили неделю. В кои-то веки детей не приходилось уговаривать, укладывались в постели без лишних разговоров и ждали продолжения. В такие моменты невольно вспоминался пресловутый почтовый ящик.
Все это время невольно приглядывался к небольшому, пожелтевшему портрету автора. Пожилой интеллигентный человек в темных солнцезащитных очках. Лицо в шрамах. И в его образе – что-то забытое, но знакомое…
Яркая жизнь в темноте
Вспомнил не сразу. Еще в конце 90-х годов прошлого века Станислав Петрович был неизменным участником всех памятных мероприятий. Он рассказывал о войне в школьных классах и студенческих аудиториях. Помню, на заре собственной журналистской карьеры брал у него интервью. Его фамилия и биография были известны не только в Амурской области.
Он, украинский мальчишка, сын фронтового добровольца, провел детство в немецкой оккупации. Позже какое-то время жил в Казахстане, а когда семья возвращалась на Родину, эшелон попал под немецкий авианалет. Станислав Повный вместе со старшим братом потерял мать и бабушку. Мальчишек, голодных и оборванных, подобрали в степи советские артиллеристы. Так, в восемь лет он стал сыном полка.
Помните, известное произведение Катаева? Образ там собирательный, но я, кажется, знаю, кто послужил одним из прототипов . Те же артиллеристы, тот же подобранный на вражеской территории мальчишка…
При взятии Будапешта братья Повные попали под минометный обстрел. Брат погиб, а Станислава буквально вытащили с того света военные медики. Жизнь ему сохранили, а вот зрения он лишился навсегда. С девяти лет до конца жизни ходил в солнцезащитных очках. И писал в одном из стихотворений:
О люди! Зимой и летом,
Секундами дорожа,
Глотайте побольше света
из солнечного ковша!..
Несмотря ни на что ослепший сын полка получил высшее образование, взял направление на Дальний Восток, работал учителем, а потом с головой ушел в литературную деятельность. На его счету не только многочисленные рассказы о войне, но и большое количество стихотворений.
Четвертый рассказ писателя Повного
Герои его рассказов — реальные люди. С каждым он лично встречался, а с главным персонажем «Дойду до Берлина» даже подрался на одном из фронтовых привалов. Будущий литературный прототип, такой же сын полка, обозвал Станислава «пушкарем». Детские обиды быстро забылись, а самое главное осталось в памяти.
Умер Повный в 2012 году. Всего нескольких лет хватило, чтобы он оказался в числе неизвестных амурских писателей. Его произведений нет в электронных библиотеках, его имени – в книжных топах. Его простые правдивые рассказы недоступны российским детям. Как недоступны воспоминания тысяч других ушедших в вечность фронтовиков-писателей.
Я не знаю, что требуется для изменения ситуации — государственная программа по оцифровке библиотечных архивов, наверное, какое-то финансирование, возможно, политическая воля. Знаю, только, что в ХХI веке история не должна ограничиваться набором фактов, цифр и дат.
Тихо радуюсь, что робкий родительский ропот в классном ватсапе не перерос в бунт. Дорога к забытому амурскому писателю была непростой. Такие викторины — первый шаг к возвращению простой и доступной военной истории. Понятной детям, близкой взрослым.
Наверное, именно так выглядит дань справедливости. Большое спасибо тем, у кого дошли руки найти тексты, сделать копии.
К школьной литературной викторине мы подготовились. Три рассказа амурского писателя прочли, однако останавливаться еще рано. На очереди четвертый рассказ — им станет биография Станислава Петровича Повного, такого же, как и другие герои его книг, обычного опаленного войной пацана. Уверен, дети послушают про него с не меньшим интересом, задумаются, сделаю выводы…
Станислав Повный.
«Из детства»
Кашляли надрывно минометы
где-то на незримой высоте,
заставляя падать наши роты
прямо в грязь в промозглой темноте.
Землю перепахивали мины,
закипая, дыбился Дунай.
Ночь. Война. Альфельдская равнина.
Наступленье и передний край.
На исходе был сорок четвертый.
Память, стой! А сколько ж было мне?
Все в тумане, только помню твердо:
командир строжайше старшине
приказал не брать меня в разведку,
не пускать на линию огня.
Тот кивнул: «Понятно, малолетка…
Вот такой же дома у меня».
Добрый дядя великан Нелидов…
Старшину я, как отца, любил,
но в ту ночь мальчишечью обиду
на него я в сердце затаил.
Разве мог я думать в ту минуту,
что всего через какой-то час,
кровью сердце обагрив под утро,
воздух он вдохнет в последний раз?
Мог ли сам я знать, что на рассвете,
от Дуная в двадцати шагах,
мне в лицо огнем ударит ветер
и погасит свет в моих глазах?..
Старшина Нелидов… Ты старался
уберечь мальчишку от огня.
Да не уберег. Прости меня.
Я б тебе живому не признался.
Но уснул ты в стороне чужой
вечным сном на берегу Дуная,
и шумит, о чем-то вспоминая,
русская береза над тобой.
И к твоей могиле с обелиском
я сегодня мысленно иду.
Путь мой и нелегкий, и неблизкий,
через годы, через темноту.
Но с пути мне этого не сбиться,
не споткнусь я и не упаду.
На Дунай по памяти приду,
чтоб твоей могиле поклониться
и сказать: «Прости мне, старшина,
все мои мальчишечьи проказы,
признаюсь: была моя вина в том,
что ты не выполнил приказа…»
Не уйти от горькой той вины,
от нее ничем не откупиться.
Оттого-то зарево войны
до сих пор мне помнится и снится.
А тебе уж не топтать траву,
не встречать рассветы и закаты…
Но поверь мне, как солдат солдату, —
я теперь за нас двоих живу.
*Примечание: Впервые Станислав Повный встретился с Константином Симоновым на фронте, тогда подполковник, писатель, военный корреспондент обратил внимание на 9-летнего мальчишку, сочинявшего стихи для полкового боевого листка, а позже, после войны, известный писатель поддерживал молодого незрячего автора.
Журнал "Русбатя"
