Русская литература: куда ж нам плыть?

Литература и искусство у нас отделены от государства, но «сепаратизм» этот своеобразный. Представьте себе завод, щедро финансируемый из казны, но вот его продукция, по сути, никого не интересует. О том, что добром такая ситуация не кончится, предупреждали давно, в том числе автор этих строк. И вот результат: когда загремели пушки, отечественная словесность, которая всегда в ратную пору вставала плечо к плечу с Государством Российским, фактически отмалчивается или испускает стоны дальновидного пацифизма. Только Союз писателей России, который с 1991-го ходит у власти в постылых пасынках, открыто поддержал решение об опережающем ударе.

Чтобы понять, как мы к этому пришли, надо оглянуться в прошлое. Вот для примера несколько характерных эпизодов. В кинематографе это называется «ретроспективный бобслей». В 2007 году я пошел за помощью к одному из руководителей администрации президента. «Литературная газета» задумала выпускать полосы, посвященные современной литературе Украины, как русской, так и мовоязычной. Цель — укрепление культурных связей и влияние на тамошнюю творческую интеллигенцию. Зная, что чиновник сам на досуге балуется сочинительством, я надеялся на поддержку, а в ответ услышал: «Нас это направление не интересует!».

Второй эпизод. Меня самого призвали в верха, там, наконец, обеспокоились монополией премии «Большая книга», целенаправленно поддерживающей писателей того направления, которое мягко можно назвать «либеральным отчизноедством». Оно и неудивительно, если учесть, что главный учредитель этой премии, видный альфа-банкир ныне обитает в Лондоне, откуда ропщет на арест его счетов. В верхах мне так и сказали: «Нам нужна для равновесия общефедеральная патриотическая премия! Срочно! За ценой не постоим!» Заметьте, о преобладании патриотического тренда никто не заикался. Уже осенью того же года в атриуме Музея Пушкина на Пречистенке состоялось торжественное вручение лауреатам премии «За верность Слову и Отечеству», она в отличие от «Большой книги» охватывала все жанровые номинации, включая книги для детей и произведения на языках народов РФ.

К третьему сезону мы серьезно потеснили «Большую книгу», вызвав у литераторов долгожданное ликование: оказалось, в России можно получить премию за то, что пробуждаешь лирой добрые чувства, а не наоборот. Далее в верхах случилась смена караула, «Верность Слову и Отечеству» сразу стала неформатом и закрылась. Надеюсь, хоть теперь там сообразили, кто формат, а кто нет, ведь именно лауреаты «Большой книги» заявили в обращении ко всем русскоговорящим, что «сегодня русский язык используется российским государством, чтобы разжигать ненависть и оправдывать позорную войну...»

Эпизод третий. Год литературы. Помните такой? На судьбах отечественной словесности он отразился примерно так же, как Год Марса повлиял бы на орбиту Красной планеты, хотя денег освоили немало, особенно Роспечать — на редкость бюджетоемкая структура. Но я о другом: ни на открытии, не на закрытии Года литературы не прозвучало ни одного имени, ни одной строчки авторов, пишущих на языках народов РФ. И это в многонациональной федеративной державе?! Вскоре в «ЛГ» по поводу этой «забывчивости» было напечатано возмущенное письмо пятнадцати народных писателей из автономий. Никто даже ухом не повел... Может, теперь, когда в боях понадобился чеченский спецназ, вспомнят на федеральном уровне и про чеченских писателей?

Кстати, звания «народный артист России», «народный художник России» у нас имеются и регулярно присваиваются, а вот «народных писателей России» почему-то нет. Тут напрасно искать логику могучей государственной мысли. Просто забыли. Расул Гамзатов так и умер народным поэтом Дагестана, а Валентин Распутин ушел из жизни «ненародным». Он ведь не Геннадий Хазанов, народный артист России и полный кавалер Ордена за заслуги перед Отечеством. Для сравнения: Василий Белов оставил нас 80 лет от роду, удостоившись лишь четвертой степени. Константин Эрнст, кстати, тоже полный кавалер. Зато поэт Андрей Дементьев далеко не полный. А Юрий Кузнецов вообще не получил после 1991-го ни одной госнаграды.

Эпизод четвертый. Давным-давно наш президент в ответ на обращения тружеников пера обещал литературное и журнально-издательское дело вернуть туда, где оно пребывало до странной «рокировочки», а именно — в Министерство культуры. Кстати, всякий раз, когда «челобитная» доходила куда следует, там изумлялись: «Писатели приписаны к Министерству связи? Что за глупость? Конечно, исправим. Немедленно!» Далее бумага с резолюцией ныряла в «черный ящик» аппарата, где исчезала. Ожидание. Новый заход. Письма, обращения, моления заточников Роспечати... И опять искреннее удивление: «Как, писатели все еще в Минцифре? Что за чушь! Поправим...» И снова — «черный ящик». Вдруг, когда надежды иссякли, нас срочно созывают, и большой начальник объявляет: «Свершилось! Решение принято! Остались формальности...» Штамп в паспорте — тоже формальность, но брак без него недействителен. Опять кто-то кому-то позвонил, нажал и сломал. А писатели, издатели, толстые журналы по-прежнему приписаны к Минцифре, организации, понимающей в литературе не больше, чем рыночный мясник в пластической анатомии. Увы, абсурдные управленческие конструкции обладают у нас инфернальной прочностью.

Никогда еще российская литература не была так надежно отделена от забот страны, как сегодня. Мы пожинаем плоды странного решения, когда творческую деятельность объявили сферой предоставления культурных услуг, а творческие союзы юридически приравняли к обществу охраны тропических тараканов. Концепцию «услуг» давно уже высмеяли на самом высоком уровне, но циркулярно отменить забыли. Инерция? Я еще понимаю инерцию астероида, он летит после Большого взрыва. Но сколько можно лететь по инерции после большой глупости? А если бы сегодня наша армия не воевали героически за будущее Отечества, а оказывала государству наступательно-оборонительные услуги?!

Но ведь с литературой именно так и случилось. Вы не услышите сегодня в эфире стихов о схватке в Новороссии, не увидите в театрах пьес о героизме Донбасса. А знаете почему? Потому что «полные кавалеры» не пускают пьесы на сцену, а стихи в эфир. Сталин, кстати, во время войны внимательно читал поэтические публикации в центральной печати, понимал: «слово — полководец человечьей силы». Да что там говорить! Даже в День Победы вы не услышите в эфире строчки «стихотворцев обоймы военной». Видимо, наши «телебароны», считающие зрителей телебаранами, не знают о существовании великой фронтовой поэзии, для них это «совок». Но главная беда в том, что те, кто по должности обязан поправить невежественных топ-менеджеров и вип-продюсеров, считают точно так же.

Кто-то скажет: все это ошибки прошлого. Ой ли! Много лет разобщенные писатели мечтали о консолидации, обращались к власти с просьбой о помощи. И вот в прошлом году возникла Ассоциация союзов писателей и издателей — АСПИ. Возглавили ее серьезные люди — Сергей Степашин и Сергей Шаргунов, но они оказались в патовой ситуации. История такая. Первоначально в качестве учредителей АСПИ должны были выступить не менее десятка литературных организаций, но в последний момент концепция, побывав в «черном ящике» аппарата, изменилась: отцов-основателей в результате оказалось всего пять, причем, три из них очевидной либеральной ориентации. Видимо, для равновесия. Очевидно, что АСПИ создавалась в совершенно других исторических условиях, и, на моей взгляд, сегодня ее нужно переформатировать, в число учредителей должны войти объединения и организации, занимающие патриотические позиции, характерные для большей части литературного сообщества. Сейчас там преобладают тихие бюджетные пацифисты, умеющие быть горластыми, только когда речь идет об общечеловеческих ценностях и казенных грантах.

Ситуация сложная. Но прежде, чем задаться пушкинским вопросом: «Куда ж нам плыть?» — надо убедиться в том, что наш литературный корабль на плаву...