31 октября в редакции «ВМ» произошла уникальная презентация: зрители сетевого вещания познакомились с факсимильным изданием Евангелия великого Федора Достоевского.
Собравшиеся за круглым столом эксперты рассказали историю издания и поговорили о Достоевском — всегда актуальном классике. А после визита в «Вечерку» уникальной красоты издание отправилось в храм Христа Спасителя, где состоялась церемония награждения лауреатов Открытого конкурса изданий «Просвещение через книгу» уже в 14-й раз проводимая Издательским советом Русской Православной Церкви
...Зимой 1850 года, по дороге на омскую каторгу вместе с прочими осужденными по делу Петрашевского, Достоевский провел около двух недель в пересыльной тюрьме Тобольска. Тут и произошла встреча «этапников» с женами декабристов. В стенах «мертвого дома» Наталья Фонвизина и Прасковья Анненкова вручили Достоевскому книгу Нового Завета. В «Дневнике писателя» в 1873 году Федор Михайлович вспоминал: «Мы увидели этих великих страдалиц, добровольно последовавших за своими мужьями в Сибирь… Они благословили нас в новый путь, перекрестили и каждого оделили Евангелием — единственная книга, позволенная в остроге. Четыре года пролежала она под моей подушкой в каторге. Я читал ее иногда и читал другим».
«Тобольское» Евангелие стало для Достоевского светочем, никогда не предававшим другом. Он не расстался с изданием ни на не знающей милосердия каторге, ни в холодных солдатских казармах, не выпустил его из рук, входя в большую литературу; «зачитанному» едва не до дыр томику он доверял сомнения и терзания души. Но самое главное: по строкам Евангелия он шел, будто по лестнице, поднимаясь все выше в своей духовной работе. И чем глубже постигал писатель смысл сказанного, тем глубже становилась его литература, сложнее герои, выше — нравственные цели. Работа души и сделала его писателем и философом.
Долгие годы хранившийся в Российской Государственной библиотеке томик Евангелия был когда-то спешно, но не слишком удачно переплетен, но, оказывается, скрывал немало тайн. Достоевский делал в книге пометы: отчеркивал что-то ногтем, загибал страницы, выделял запавшие ему в душу абзацы. Исследование этих помет позволило специалистам лучше понять тот духовный путь писателя.
— Подчеркну особо: это не коммерческий проект, — отметил Аркадий Григорьевич Елфимов, руководитель благотворительного фонда «Возрождение Тобольска».
— Да если бы это был проект коммерческий, мне бы не дали возможности творить так свободно! — рассмеялся Василий Валериус, автор художественного оформления издания. Он же и показал раритет.
...Закрытые створки «тюрьмы» открываются. В них — первый «схрон», нечто вроде шкатулки, «одетой» в робу каторжника. Внутри — факсимиле личного экземпляра книги со всеми пометами писателя, описанными в двух книгах, что покоятся слева-справа от тома. Открываешь страницу Евангелия, находишь такую же в томиках-описаниях, и все становится ясно. Под шкатулкой — еще секрет: два тома и с с л е д о в а н и й и комментариев, о ценности которых рассказал в студии Борис Тихомиров, замдиректора по научной работе Музея Достоевского в Санкт-Петербурге. Вот такая встреча с классиком, не иначе — дуновение вечности. Или ответ тем, кто полагает, что наша наука и культура ушли на покой. Не ушли. И мы видели доказательство этому.
ПРЯМАЯ ПЕЧЬ
Владимир Захаров, доктор филологических наук, специалист по исторической поэтике, текстологии, творчеству Достоевского:
— Это книга и для настоящего исследователя, и для дилетанта, и для любого рядового читателя, который хочет понять Достоевского глубже. Кроме непосредственно научного открытия, эта книга несет в себе и откровение. Как ни парадоксально это прозвучит, но исследование Евангелия Достоевского может дать больше, чем исследование творчества Достоевского.
СПРАВКА
Точное факсимильное переиздание Евангелия осуществлено при поддержке Общественного благотворительного фонда «Возрождение Тобольска» и лично его председателя Аркадия Елфимова. Познакомиться с раритетом можно на сайте фонда. Более 1400 пометок и записей, сделанных рукой самого Федора Михайловича, возбудят исследовательский интерес и у ученых, и у дилетантов.
Вечерняя Москва
