Смердяков как зеркало?
В начале было Слово. Это известно всем верующим людям Земли, к какой бы вере, какой бы конфессии они ни принадлежали. Ведь Бог именно Словом творил наш мир.
Но сегодня эта истина забыта многими. Именно поэтому престарелые и расслабленные вожди позднего Советского Союза проиграли Третью Мировую (или как там называется наше поражение в конце 20 века?). Они, воспитанные на «историческом материализме», скрупулезно подсчитывая наши боеголовки и валовой промышленный продукт, как-то не успевали задумываться о том, что враг нашего народа, нашего государства теперь входит не зримым образом в виде чужих полчищ, а тихой сапой прокрадывается в наши темные и пустые сердца, чтобы вкладывать в них свое почти незаметное черное зернышко.
И он вошел, и вложил.
Это зернышко было идеей. Идеей о том, что всё лучшее в жизни – справедливость, демократия, прогресс, свобода, а главное, комфорт – идет к нам с Запада. (И комфорт, богатство, как известно всем – это и есть главный смысл каждой человеческой жизни – ведь «вы этого достойны»! А золотой телец – единственный бог, которому не стыдно поклоняться.)
Наши вожди, десятками лет преследовавшие любой национализм, но раньше и сильнее всего – «русский великодержавный шовинизм» (то есть самосознание главной, государствообразующей нации), как-то не хотели задуматься о том, что всеянное в нас и в них зернышко – тоже психология великодержавного шовинизма, только на этот раз настоящего, а не выдуманного, и не своего, а чужого.
Зернышко было цепкое. Оно запало, укоренилось, проклюнулось и дало росток. Остальное было делом времени. Очень недолгого, как оказалось, времени…
Наследие Павла Федоровича
Многовековая беда (и вина) России – чужебесие. Этот термин славянофила XVII века Юрия Крижанича, хорвата по национальности и католического священника (и в то же время – убежденного русофила!), мечтавшего об объединении всех славянских народов под главенством России, как нельзя лучше отражает нашу застарелую национальную болезнь. Низкопоклонство перед всем иностранным, невидение своей силы, своей красоты, своих достижений – это и есть чужебесие. Именно оно является, что называется, постоянно присутствующей «пятой колонной» врага в нашем обществе и в каждом отдельном русском, российском человеке.
Конечно, болезнью этой больны далеко не все русские. Есть даже целые огромные сообщества, в которых она практически не имеет питательной среды. И главное из этих сообществ – Русская Православная Церковь. Православный человек, исповедующий Христа, следующий евангельским нравственным принципам, не может преклоняться перед той грязью, в которой нас пытается сегодня утопить Запад. Не потому ли именно Русская Православная Церковь вызывает у «наших» либералов такую змеиную, такую волчью ненависть?
В «Братьях Карамазовых» Ф.М. Достоевского есть персонаж подлинно пророческий. Типаж, определяющий многие беды России на протяжении всего ХХ века и перешедший в следующий век. Имя ему – Павел Федорович Смердяков.
Внебрачный сын отца-Карамазова, Федора Павловича, и городской юродивой Лизаветы Смердящей, Смердяков всю свою недолгую жизнь нес на себе проклятье своего ублюдочного происхождения. Впрочем, в происхождении его никто вокруг не упрекал (люди кругом были православные), и свое место в обществе он вполне мог бы занять. Мог бы, но… Но что-то в характере не позволяло. Предоставим слово автору.
«Мальчик рос “безо всякой благодарности”, как выражался о нем Григорий, мальчиком диким и смотря на свет из угла. В детстве он очень любил вешать кошек и потом хоронить их с церемонией. Он надевал для этого простыню, что составляло вроде как бы ризы, и пел и махал чем-нибудь над мертвою кошкой, как будто кадил. Всё это потихоньку, в величайшей тайне.»
Персонаж стоит того, чтобы вглядеться в него поподробнее.
Рассмотрим все основные идеи Смердякова. Их немного, но они выражены в романе ясно и четко и даже делятся на категории.
Категория духовная. «Отрекаться от Христа – не грех. Потому что верующих людей нынче нигде нет.» Ну это, в сущности, обычная «отмазка» всех нас, не желающих менять жизнь в какую-то более осмысленную и чело-вечную сторону: ну да, я плохой, так и все плохие!
Категория нравственная. «Можно быть иезуитом (то есть – делать одно, говорить другое, а думать третье)». «Ненавижу свою мать». «Я бы дозволил убить себя еще во чреве с тем, чтобы лишь на свет не происходить вовсе-с». В этом вопросе Смердяков значительно смелее современных либералов, которые боролись и борются за право матери «распоряжаться собственным телом», то есть нормальными словами – убивать собственного нерожденного ребенка. Он высказывает идею о праве самого нерожденного ребенка на самоубийство еще во чреве!
Категория национальная. «Может ли русский мужик против образованного человека чувства иметь? По необразованности своей он никакого чувства не может иметь.» «Русский народ надо пороть-с.» Ну тут даже и комментарии никакие не нужны.
Категория военно-политическая. «Желаю уничтожения всех солдат-с». «Хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем были бы другие порядки-с.»
Категория эстетическая. «Стихи – вздор-с. Рассудите: кто на свете говорит стихами?» Наверняка для автора эта неспособность героя ощутить и понять красоту мира – очень важная черта.
И наконец, категория, которую можно назвать для характеристики этого персонажа главной, онтологической: «Я всю Россию ненавижу».
Не правда ли, знакомый набор идей? И ведь не только сегодняшний прозападный либерал виден здесь, – но и совсем другие исторические персонажи. «Желаем поражения своему правительству в империалистической бойне!» Это кричит с газетных страниц Владимир Ильич Ульянов-Ленин.
Правда, «своим» почему-то (по забывчивости, наверное?) называя российское правительство. Тогда как деньги на развал России получает от Германии и остальных наших врагов…
Чужебесие всех российских смердяковых – та самая «пятая колонна», тот самый «троянский конь», с помощью которого Запад во все времена пытался уничтожить Россию. Потому что без наших смердяковых он никогда бы не смог одолеть в открытом и честном противостоянии. Впрочем, «честном» – это слово далеко не из ХХ века и даже не из XIX. Времена честной борьбы, если и были когда-то, давно прошли.
Надо сказать, что и самому Смердякову, как живому человеку, не позавидуешь. Имея духовной основой ненависть к своим родителям, своему народу, своей Родине и своему Богу, человек не может полноценно жить. Конец Павла Федоровича известен: убив своего отца (потому что «всё позволено», как учил его старший брат, Иван Федорович), он очень быстро понимает, что Божий закон непреложен – и кончает самоубийством. В сущности, это путь любого смердякова: конец всякой ненависти – смерть.
Или покаяние. Но покаяние возможно только тогда, когда человек верит, что Бог есть. Что Он благ. Что Он – его Отец. Что Он любит его и ждет всегда как блудного сына. Если же Бог – жестокий Мститель (или Его нет вовсе), то логичный выход – петля или пуля себе в лоб.
Смердяков удобен для любого потенциального завоевателя России еще одним своим качеством: он никогда не восстанет против иноземного порабощения. «Иван Федорович считает, что я бунтовать могу; это они ошибаются.» Таким образом, смердяковы ценны, говоря сегодняшним языком, как «два в одном»: и ворота чужому откроют, и веревочки с собой принесут…
В мире мифов
Мы живем в мире мифов. Некоторые рождаются и умирают быстро, другие живут десятилетиями; но есть такие, которые, родившись однажды, кажется, будут жить до скончания века. Один из таких «вечных» мифов – миф о революции и революционерах. Суть его в том, что революция – это очищающая стихия, порыв, романтика, взлет, личный и массовый героизм.
Действительно, стоит только произнести слово «революционер» – что рисуется перед глазами? Ясно что! Вдохновенный молодой человек на трибуне (баррикаде, броневике), в руках у которого – знамя (факел, фонарь), грудь которого открыта навстречу пулям (стрелам, камням). В общем, нечто вроде «Свободы на баррикадах».
А если произнести слово «реакционер»? Не хочется даже и слова тратить на это отвратительное существо…
И вот что удивительно. Ладно бы, миф о революции жил только при социализме и, что называется, в «постсоветском пространстве» (то есть на территории исторической Российской Империи). Это-то было бы еще понятно: как-никак нас семьдесят лет заставляли писать слово «Революция» с прописной буквы. Так нет же!
Революция – это глобально хорошее слово. Общемировое положительное понятие. Общемировое – невзирая даже на «различные общественно-политические строи». И ведь не случайно самым популярным портретом XХ века стал портрет не какого-нибудь госдеятеля, или ученого, или художника. Самый популярный портрет ХХ столетия – фотография Че Гевары с автоматом на плече…
В силу такой поистине всеобщей любви революционерам всех времен и народов не трудно представлять себя настоящими романтическими героями. Этакими буревестниками революции. Высоко в поднебесьи летающими орлами. А может, даже прекрасными демонами с горящими глазами в духе позднего (уже основательно больного) Врубеля.
Что ж, их можно понять: каждому человеку в глубине души хочется быть благородным и красивым. Да, уже давно никто не спорит с тем, что революционер – это преступник. Разбойник. Убийца. Но – благородный убийца! Благородный разбойник! Карл Моор нашего времени. Ведь он осуществляет высокую миссию борьбы с отжившим и безобразным. А кровь, которую он проливает – это кровь реакционеров, жалких людишек, цепляющихся за сгнившее… Ну и т.д.
* * *
Мне кажется, этот миф о благородном революционере – не только одна из самых гнусных по бесстыдству и наглости выдумок. Это миф – еще и один из самых опасных для всего живого на земле мифов.
Потому что в одежды крылатого буревестника рядится змея. И вовсе не тот жалкий и скользкий горьковский уж, который злобно, но, в общем-то, бессильно шипел где-то там, в расселине утеса, а настоящая ядовитая гадюка, гюрза, очковая кобра, от зубов до кончика хвоста пропитанная смертью. Нашей с вами смертью.
Потому что любая революция есть не царственное крылатое парение над вершинами мира и не стояние со знаменем в руках (и открытой грудью, чтоб покрасивше!) на баррикадах, а – кровавая, мерзкая и подлая возня гадов, жа-лящих и поедающих сначала тех, против кого они, эти гады, восстали, а по-том и самих себя.
Вернее – друг друга. Любая революция ценна для падшего человеческого существа тем, что позволяет безнаказанно делать три самые желанные дня него вещи: безнаказанно грабить, безнаказанно насиловать и безнаказанно убивать. Потому что революция есть отмена закона (Божеского и человеческого) и жизнь вне закона. Тому, кто в этом сомневается, нужно перечитать историю любой революции, – благо эти события не обойдены вниманием ученого люда, а сегодня и архивы русской революции для всех открыты.
Несостыковка? Как сказать…
В этом месте меня можно было бы уличить во лжи. Ну или хотя бы в необъективности. В последние десятилетия мы увидели несколько революций, что называется, идеальных – без крови, без грабежей, без насилий (во всяком случае, массовых грабежей и насилий). А названия-то какие! «Бархатная революция», «Революция роз», «Оранжевая революция»… Какая красота, какая восточная поэзия!..
Но чем-то, все-таки, от этих оранжевых роз попахивает. И даже, более того, смердит. Чем? Уж не Смердяковым ли?
А пожалуй, что и Смердяковым. Потому что все эти «оранжево-бархатные революции роз» – всего лишь захват власти на бывших российских территориях Америкой через своих марионеток. То есть иностранная интервенция сравнительно мирными средствами. Но вот последняя, «революция гидности», сорвала со своего оскала маску и патронов уже не жалела. И не жалеет, уничтожая людей, которых лицемерно называет собственными гражданами. Но что в тех «бескровных», что в этой кровавой, во всех революциях главный герой все равно всё тот же – уже известный нам Павел Федорович Смердяков, предатель.
Это он, Смердяков, открывает ворота Тбилиси, Киева, Кишинева (про прибалтийских «гигантов» уж и не говорю), это он ненавидит свою мать и своё происхождение, это он мечтает пороть русский народ. Это он, Смердяков, желает уничтожения всех солдат (правда, не договаривает, что желает уничтожения только своих солдат!), это он ждет, когда его, наконец, окончательно и бесповоротно покорят американцы и прочие французы и поляки из НАТО «и настанут совсем другие порядки-с»! Наконец, это он, Павел Федорович Смердяков, может громко, не стесняясь никого, крикнуть во весь Майдан: «Я всю Россию ненавижу!» И он знает, что, крикнув это, он не получит в морду от соседа. Потому что сосед – это не Тарас Бульба и не Олег Кошевой. Его сосед (тоже Смердяков) повернется к нему и одарит его ослепительной американской улыбкой: «Да что там Россию! Я и Украину терпеть не могу!» И они прекрасно поймут друг друга. Потому что, как ни суди, а приятно иметь своим господином самое сильное и богатое в мире государство. Приятно и безопасно. Особенно, когда видишь, что внутри собственной страны и когда-то родного тебе народа почти не осталось ни Тарасов Бульб, ни Олегов Кошевых. А тем, что остались, твой господин постарался скрутить руки. И хозяином «в этой стране» поставлен теперь ты, Смердяков. Предатель.
Но об этом лучше не думать. Не вспоминать, забыть. Потому что даже сегодня, в эру всемирной паутины и сексуальной толерантности, предателем быть немножко противно. Чуть-чуть стыдно. Слегка гнусно.
Поэтому и названа интервенция – революцией. Поэтому и остается у грязного понятия «революция» такая романтически-возвышенная окраска. Всё это делается для того, чтобы Смердякову было легче предавать свою родину, свой народ, свою веру. Потому что на очереди – новая интервенция, теперь уже главная и последняя. Мы ведь все понимаем, против кого?
«Идеалы Майдана»
Россия проиграла свою последнюю войну. Способы борьбы в данном случае неважны. Да, нас предали наши собственные правители, оказавшиеся смердяковыми. Ну так что из того? Факт остается фактом: Россия проиграла войну. По-настоящему проиграла – с отторжением громадных исконно-русских территорий (за которые уже однажды нашими великими предками было сполна заплачено русской кровью!), с неисчислимыми материальными контрибуциями, с невосполнимыми людскими потерями.
Россия проиграла, но она не уничтожена. И, как это ни странно, еще до-статочно сильна. И имеет еще достаточно средств для ответного удара в случае прямого нападения. И даже в последние годы на государственном уровне делает иногда попытки отстоять хоть что-то из своего урезанного суверенитета. Но…
Но, как говорит князь Болконский накануне Бородина, не диспозицией и даже не числом сильна армия, а тем чувством, которое есть в груди каждого солдата и офицера. А сегодня, в эпоху глобализма, не только каждого солдата и офицера, но и в груди каждого гражданина своей страны. Интересно, ка-кие же чувства живут в груди «их» и «нас»?
Чувства среднего американца представить нетрудно. Это гордость за свою страну, уверенность в том, что она правит миром и в том, что она имеет на это право. В общем, чувство это можно выразить словами: «Америка превыше всего». Чувство это усиленно культивируется, особенно в армии. На каждого американского солдата полагается четыре печатных издания и около двадцати телеканалов, – и все до одного – военно-патриотического содержания! Уж будьте покойны, к американского солдату их либералы не допущены! И конечно же, каждый день слышит счастливый американский солдат о единой американской нации и великой миссии Америки в мире.
А что у нас?
А у нас ежедневная, ежечасная и ежеминутная антигосударственная, антинациональная и антинравственная пропаганда наших «самых свободных в мире» СМИ. Содержащихся на деньги наших врагов, но это-то понятно! Но содержащихся и на наши государственные деньги! А это как понять? А ведь у государства нет своих денег, оно живет налогами. То есть нашими с вами деньгами! Но кто спросил меня, на какое искусство, на какую культуру я хочу потратить свои налоги?..
Антирусская направленность наших СМИ, включая «государственные» очевидна. Слово «русский», точно так же, как и в советское время, находится под негласным запретом (в отличие от слов «эстонский», «грузинский» и иже с ними). Зато главной опасностью объявлена «ксенофобия» (читай: нетерпимость русских ко всему чужому). Это русских-то вы обвиняете в ксенофобии? Не потому ли, что как раз национальной нетерпимости у них нет и никогда не было (хотя бы в силу их исторического имперского статуса)?
Так что же у нас?.. А наш гражданин ежедневно и ежечасно слышит о том (как и десять, и пятнадцать лет назад!), что свет миру воссиял с Запада, что оттуда к нам идут «общечеловеческие ценности» и что наши благодетели скоро будут здесь. На телеэкране или газетной полосе не меняется ровно ничего. Федор Павлович Смердяков хозяйничает на российских СМИ. «Отречься от Христа – не грех!..», «Человек имеет право убивать себя еще во чреве матери!..», «Русский народ надо пороть-с!..», «Желаю уничтожения всех солдат!..» И наконец, главное – «Я всю Россию ненавижу!..»
И все же… Все же удивляешься, когда услышишь в новостях по государственному каналу словосочетание: «Идеалы Майдана» (в смысле – «идеалы оранжевой революции»). И ладно бы в ироническом смысле! Нет – вполне серьезно! «Идеалы Майдана»?.. То есть – идеалы предательства своей родины, идеалы смердяковщины, идеалы чужебесия? Это теперь наши идеалы? Тогда – горе нам…
Летаргия
Вы заметили, что из лексикона всех политиков, пиарщиков, «деятелей культуры» почти абсолютно исчезло слово «народ»? Это не случайно. Нас хотят убедить, что никакого народа нет (ну, может, другие и есть, но только не русский, только не русский!), что есть налогоплательщики (это для нынешнего правительства, к сожалению, главное!), есть население (об этом контингенте уже надо заботиться, хотя бы внешне), есть электорат (это – самое ценное, за него периодически даже надо бороться!).
А где же народ?
Где русский народ?
Где великий народ, построивший вам великое государство, которым вы до сих пор пользуетесь?
Нет его. Есть отдельные носители ксенофобии, которых мы постепенно уничтожим или хотя бы нейтрализуем…
Но всё это – ложь.
Русский народ жив. И он отнюдь не носитель ксенофобии, а один из самых терпимых и терпеливых в мире народов. А судя по тем судорожным усилиям, которые прилагаются «нашими» СМИ, чтобы убедить нас, что нас нет – мы еще вполне живы. И достаточно опасны для наших врагов. Да, мы сейчас не в лучшей своей поре, но бывали времена и похуже. И все-таки, мы собирались, вставали с колен и побеждали. Но побеждали всегда и всех – только всем миром. Всем народом.
А вот смердяковы народом не станут никогда, сколько бы их ни было. Потому что как раз Смердяков не имеет этих главных для человека способностей: быть сыном своих родителей и своей Родины, быть братом своих соотечественников, быть отцом своих детей и всех будущих поколений. Смердяковщина – это «каждый за себя». «Каждый за себя» – это альфа и омега смердяковщины. Поэтому смердяковы изо всех сил пытаются лишить нас этого главного ощущения, создающего любой христианский народ – ощущения братства. Они хотят уверить нас, что самое прекрасное ощущение в мире – это ощущение победы над своим ближним, а самая замечательная «картинка» – вид поверженного конкурента. Они хотят уверить нас, что мы живем «в постхристианскую эпоху» и поэтому Христос – устарел… Не надо верить в Него или не верить – надо просто забыть. Надо просто духовно заснуть и – потреблять, потреблять, потреблять… Еду, удовольствия, картинки телевизора. Не надо ни о чем заботиться, не надо ничего решать. Всё уже давно решили за нас добрые дяди где-то там (в Кремле, в Белом Доме – это как раз неважно!), которые заботятся о нас, думают о нас день и ночь... Только бы не было нигде ксенофобии!.. Только бы не произносилось это тревожащее слово «русский»!..
Но горьким может стать наше пробуждение от летаргии. Нас могут разбудить не весенние соловьи, а бомбардировщики-невидимки и шум чужих танков. Неправдоподобно? Но так уже было – в Сербии, в Ираке в Ливии. Ведь там нашлись свои предатели, открывшие ворота врагу. Какие еще нам нужны примеры? Или мы верим, что Запад русских любит больше, чем сербов, которые провинились только тем, что они – сербы? По меньшей мере – наивная вера.
* * *
Нет, пора нам возрождаться, пора. Пора вспомнить, что все мы вместе – великий русский народ, построивший одно из величайших в истории государств, народ, победивший Наполеона и Гитлера (перед которыми Европа дипломатично склоняла свои «свободолюбивые» шеи), народ, создавший великую литературу, великую музыку, великую живопись, народ, давший миру грандиозные научные открытия. Все мы вместе – великий народ, и каждый из нас – достойный представитель этого народа.
Мы – великий народ, как любят говорить, по определению. Потому что мы уже состоялись в истории как великий народ. И мы никогда не превратимся из великого в малый – так большой человек никогда не превратится в маленького, как бы ни пытались засунуть его в прокрустово ложе. И тут уж даже почти всесильный Дядя Сэм ничего не сможет поделать…
Пусть глобалисты пытаются построить свой глобальный мир. Это их проблемы. И похоже, проблемы неразрешимые. Потому что кроме Америки с Британией, этих «близнецов-братьев» атлантического глобализма, и их западных сателлитов (про восточных как-то даже и говорить смешно) есть еще и остальной мир. Где-то около восьмидесяти процентов населения планеты, или даже чуть побольше. Слишком много, слишком много… Не заглотить, не переварить. Скорей всего, придется подавиться.
Но, повторяю, это их проблемы! А нам надо решать свои. И главная из них – национальная безопасность и национальная независимость.
Против нас сегодня уже несколько десятилетий используется традиционный принцип: «Разделяй и властвуй». Мы должны ответить другим, тоже вполне традиционным: «Хочешь мира – готовься к войне». И еще: «Тот народ, который не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую».
* * *
Но закончить хочу не на минорной ноте. 20 век в России – это отнюдь не век смердяковых. Да и никогда этим уродливым персонажам не стать образом, знаменем, символом своего времени. Русский 20 век – это еще и десятки тысяч, сотни тысяч православных праведников и святых, десятки миллионов людей, проливших свою кровь за веру и Отечество. Людей, любивших Бога, любивших своих братьев, любивших свою землю – единственную землю в нашем грешном мире, граничащую прямо с Небом. И потому-то мы, нормальные люди, не имеем права позволить расплодившимся сегодня смердяковым хозяйничать на нашей святой и великой земле.
