Война – она рядом. Афганистан, Ирак, Южная Осетия, Сирия и, наконец, Донбасс. Войны были всегда, но только смысл несколько поменялся со временем. В веке так «Золотом» люди знали, за что отдавали жизни, патриотично и самоотверженно рвались в бой за Родину. Сражались и на передовой, и словестно, поэтично, высоко и гордо. Не важно, кто ты – поэт или простой солдат – все хотели отстоять свою правду, свою землю. Сейчас же идут самые бессмысленные войны – гражданские и «денежные». Вот и Захар Прилепин в свете последних событий написал книгу «Взвод» о писателях и поэтах, которые были мастерами не только слова, но и шпаги – воинах, героях.
«Взвод. Офицеры и ополченцы русской литературы» – точное название, задающее атмосферу и направленность всей книги. Почему Прилепиным выбрана тема войны и патриотизма? Да потому, что он сам – один из тех, о ком книга. Писатель, который отстаивает справедливость на поле боя, написал о тех, кто когда-то задал этот вектор. И получилось… Даже очень. Сблизил авторитетов – таких, казалось, недоступных, с нами – рискнул и не промахнулся. Когда еще нам Катенин, Раевский, Державин и даже Пушкин представятся в таком не типичном облике: «А может, застрелить его?» – но эта мысль была несерьёзной, злой, усталой. Катенин сплюнул и поднял своих в атаку. Чего лежать-то: холодно, в конце концов…»
Уже в предисловии Захар задал хорошую динамику, показал масштаб творческого замысла. Сравнение веков… Как далеко и близко время Золотого и Серебряного, будто недосягаемо: «Сейчас, в наши дни, одному руку сожмёшь, другому – ничего не чувствуешь: даже от Льва Николаевича не слышны приветы – куда там к Александру Сергеевичу или Гавриле Романовичу дотянуть. <…> Серебряный век – ещё близкий, Золотой – почти недосягаемый». И образы героев такие художественные, такие живые. Все переплетается: исторические события в контексте литературы, литераторы в контексте исторических событий.
Форма изложения нестандартная. Он представляет поэтическую биографию писателя в своей интерпретации, иллюстрируя события из жизни героя строками из стихотворений поэта.
В книге повествуется об 11 воинах-писателях, но я поделюсь впечатлениями об одном, на мой взгляд, менее популярном среди всех и спорном персонаже – Катенине.
Каждый свой рассказ о новом герое Захар Прилепин начинает с его портрета. И тонко подчеркивает черты характера, которые читаются в выражении глаз, осанке, фигуре, наклоне головы и т.п.: «Выражение лица у Катенина на сохранившихся изображениях такое, с каким говорят: да вы наглец, милейший».
Язык у автора узнаваемый, с остринкой, везде слышны знакомые мотивы, любимые выводы, оценочные высказывания: «Только не этот!», «Нет, сочтется, Павел Александрович», «Впрочем, домой он все равно не собирался», «Звучит восхитительно». Захар будто ведет цитатный диалог с Катениным, одновременно придавая лояльности образу и приближая к нам события давно минувших лет. Автор говорит с героем как с давно знакомым другом, которого хочет познакомить с нами: «Наверное, он меня не правильно понял!» – печалился Катенин. Все он понял правильно».
Не чужды языку Захара и эпитеты, междометия, сравнения, разговорные словечки – все это придает тексту живости: «и там – ба! Что за такое!», «медовый язык», «коломенский Наполеон», «пунктик Катенина».
Захар Прилепин не сводит все только лишь к своей субъективной позиции о писателе и опирается на мнение других маститых литераторов: Юрия Тынянова, Александра Казинцева, Алексея Писемского, Ивана Лажечникова и др.
Во всем тексте прослеживается некий спор, дискуссия то с героем, то с авторами, писавшими о Катенине, то с читателем. Он будто доказывает, что тот именно таков и не мог родиться другим, в другое время и в другом месте – каков есть «Своевременный Катенин», если перефразировать слова Александра Казинцева. Тут-то мнения двух писателей разошлись. По словам Казинцева – «несвоевременный Катенин опоздал родиться», на что Захар говорит: нееет, все вовремя, все так! Ибо не был бы он тогда таким бойким, хлестким, с наглецой, как подмечают уже оба автора. Эдакий остряк Катенин, который позволил себе поэтическую дуэль с самим Пушкиным, останавливался у Лермонтова, подействовал своим творчеством на Полежаева, Некрасова, тот, которого «офицеры Преображенского полка считали гением»… Разве мог быть другим Павел Катенин?!
«Гремучий змей, а не человек» – это все Катенин. Не услужлив к власти, дерзивший начальству, критиковавший все и вся в литературных кругах даже к врагам относился по-особенному: «…гвардейские офицеры не чувствуют отторжения по отношению к нации недавних своих врагов; но напротив, готовы учиться у них». Катенин будто бы сразу оправдывает свои действия в произведении «Наташа», в котором «весьма бесхитростно» высказывает свое патриотическое чувство. И в «Инвалиде Гореве» мы можем наблюдать смежные черты героя и автора:
«…в Кульме, малым великое дело
Делалось, к диву военных, к спасению мирных.
Царь хвалил, чужие казали спасибо:
Лестно было назваться воином русским…»
Прилепин Катенина реабилитировал, весьма реалистично вписав в военные события истории. Предоставив слово историку Могилеву, Захар передал атмосферу настоящего боя и тут же резво поместил туда Катенина: «Видите невысокого, но бешеного, с надменным лицом Катенина в этом грохоте и чаду?», в очередной раз подчеркнув самоотверженность и патриотизм поэта.
Может быть, у Павла Александровича Катенина и не было столь много публикаций, как у Пушкина, и имя его затерялось среди других, пьесы из репертуара исчезли, – «Ну и что теперь? Не одним репертуаром жив человек». Бессмертность и уникальность Катенина доказана веками, разве этого мало?!
Наследник
