Тайна рождения первых русских учебников

Конечно, наши замечательные учителя способны учить детей даже по плохим учебникам – собственно, они этими и занимаются: сами составляют какие-то раздаточные материалы, сами придумывают задания, распечатывают что-то из интернета. Когда я училась в школе, моя классная руководительница встраивала в уроки русского языка знакомство с церковнославянским. Это было в самой обычной московской государственной школе, и, конечно, это встраивание было ее собственной разработкой, никакие учебники для этой задачи не подходили. Но даже на уроках по изучению синтаксиса и пунктуации она предлагала нам нешкольные пособия. Моим детям также повезло со многими школьными учителями. Например, одна из дочек попала в класс к учительнице, которая на тот момент проработала в школе пятьдесят лет. Так вот, с советских времен до наших дней этот талантливый педагог использовала учебники только как ориентир, а темы объясняла по самодельным плакатам, для отработки пройденного раздавала детям карточки с заданиями. При этом в профильных спецшколах также с советских времен и по сей день учителя тоже пользуются отнюдь не обычными школьными пособиями.

Отдельная проблема – использование учебников для самостоятельного обучения. Ведь даже если ребенок учится очно в школе, ему хотя бы иногда приходится учиться самостоятельно – например, когда он пропускает школу по болезни и, выздоравливая, пытается наверстать упущенное. Также и родителям-неспециалистам волей-неволей нередко приходится объяснять ребенку учебный материал: например, как раз когда ребенок заболел или пришел из школы и говорит, что «ничего не понял» из объяснений учителя. А многие родители сегодня вполне сознательно становятся учителями своих детей, учат детей сами на семейной форме обучения. И в таких случаях оказывается, что учебники, которые с 1 сентября 2023 года у нас «единые», единственные в государственных школах, вовсе не приспособлены для самостоятельного обучения или для обучения неспециалистами. Нередко родители жалуются, что учебник только «запутывает» их самих, взрослых людей…

Но существуют ли в природе хорошие, хотя бы нормальные учебные пособия? Если да, то как они устроены? И если бывают хорошие – почему же их не поставляют в обычные школы? Что нужно для того, чтобы хороший учебник появился на свет? Нужно просто собрать коллектив специалистов из профильных вузов и поручить им в кратчайшие сроки разработать удобоваримый продукт – или этого недостаточно?

Однажды я уже рассказывала об этом таинственном процессе в статье об учебниках математики, а сейчас попробую рассказать об учебниках русского языка для начальной школы – это, конечно, будет совсем другая история, совсем другой ракурс. По дороге увидим, как вообще устроено школьное образование, почему методика преподавания гораздо важнее собственно учебника, увидим, почему нынешнее обучение русскому языку очень непохоже на обучение русскому языку при царе, что мы потеряли, а что – наоборот, приобрели и усовершенствовали… Я постаралась писать как можно короче, удалила – нет, с кровью вырвала! – большую часть этой потрясающей истории, оставила только некоторые важнейшие и, кажется, интереснейшие эпизоды. И все равно текст получился гигантским – целая трилогия:

• первая часть – появление на свет и «младенчество» первых учебников русского языка, с древних времен до 80-х годов XIX века;
• вторая часть – расцвет отечественного школьного преподавания (в том числе методик и учебников), конец XIX – начало XX века, правление последнего русского императора, святого царя Николая II
• третья часть – современное состояние, с революции и по сей день: что наша школа заимствовала из периода расцвета, от чего отреклась, и только после этого сравнения будет видно, что же не так с современными школьными учебниками, с 2023 года ставшими «едиными» для всех государственных школ России.

Посмотрим, какими были учебники русского языка в последние двести лет (фотографии будут), а главное – увидим, какие условия способствуют появлению удачных учебных пособий, ведь если разберемся с условиями и механизмами – поймем суть проблемы и найдем пути решения. Ну и заодно выясним, почему нельзя – невозможно и неправильно – найти «правильный учебник» в прошлом, скажем, XIX века, или начала XX, или советского времени, просто его перепечатать для современных школьников и на этом успокоиться.

Предыстория

«Обучение родному языку» существовало в нашей стране, конечно, со времен появления письменности, но каким именно было это обучение – можно только условно реконструировать. Насколько известно историкам педагогики, обучение «родному языку» в Древней Руси состояло, во-первых, из чтения и переписывания «образцовых текстов» (в первую очередь Часослова и Псалтири), во-вторых, из чтения и обсуждения «литературы» (житий святых и «героических» сказаний, например, поэмы «Омира» и рассказов об Александре Македонском), в-третьих, из «красноречия» (риторики, ценность которой Русь, наследница византийской культуры, восприняла от греков).

Несмотря на то, что в допетровскую эпоху в нашей стране грамотность была распространена (об этом много писал, например, Алексей Иванович Соболевский^[1]), существовали учебные заведения для детей (например, при Ярославе Мудром), но все же школьные системы, программы и, соответственно, специальные учебные пособия, в том числе первая азбука, появились, насколько нам это известно, лишь в XVI веке. Первый букварь с цветными иллюстрациями был создан в XVII веке иеромонахом Чудова монастыря Карионом Истоминым, тогда же появилась славянская «Грамматика» Мелетия Смотрицкого, написанная по образцу греческих грамматик. Пособие Смотрицкого Михаил Васильевич Ломоносов назвал «вратами своей учености», но не «законсервировал», конечно, этот учебник как «идеально-правильный», а создал собственное пособие – знаменитую «Российскую грамматику». В самом конце XVIII века появилось первое методическое пособие – «Руководство учителям первого и второго разряда народных училищ Российской империи» Ф.И. Янковича де Мириево. До самой середины XIX века это были основные учебные пособия по начальному обучению родному языку.

«Букварь славенороссийских писмен уставных и скорописных, греческих же, латинских и польских со образованиями вещей и со нравоучительными стихами» иеромонаха Кариона Истомина

Почему же все это время учебники и методики преподавания не менялись, не совершенствовались?

• Для большинства людей школьно-научное образование не было ценностью и задачей. Школа не была, как сейчас, частью жизни ребенка. С античных времен образование, школа – это буквально «досуг», σχολή, то есть уважаемое занятие для тех, у которых много свободного времени. Учеба была уделом избранных. В России с XVII–XVIII веков стали появляться первые учебные заведения высшего типа – но к такому образованию люди не стремились, даже «средняя» образованность не была «воротами» к освоению профессий, к получению чинов и статусов. Так, богатые купцы при необходимости учили детей грамоте и счету, но не более того – люди занимались «делом», а не «ученьем», которое в народном сознании бывало противопоставлено этому самому «делу». Для народа ученье порой воспринималось как причуда, бесполезная трата времени – это отношение сохранялось до начала XX века, когда организаторам народных школ нередко приходилось уговаривать родителей-крестьян отпустить детей в школу.
• Образование «образованных слоев общества», высших сословий было не систематическим, учили кто во что горазд, в основном дома, в учреждениях учился незначительный процент населения, и снова – крайне редко ориентировали детей на продолжение обучения. Школы были единичным явлением, педагогика как наука только-только появлялась на свет.
• Книга как таковая была невероятно дорогой. А если книга была с обложкой, с картинками, да еще цветными – она становилась буквально на вес золота. Наличие домашней библиотеки говорило не только об образованности, но также о богатстве хозяина. Таким образом и учебник, да еще иллюстрированный, был также редкостью и роскошью.

Я не говорю, что все это – проблемы, скорее – просто особенности жизни, причем не только в России, но и во всех православных и католических государствах Европы. В протестантских странах ситуация со школьным образованием была немного иной. Ведь протестантизм – «религия Книги», умение читать Писание – священно, соответственно, по возможности всех детей нужно учить хотя бы читать. Это одна из причин, по которым к началу XIX века в «школьной области» мировыми лидерами оказались Германия и Швейцария, при этом именно в Германии сформировалась «школьная система», на которую ориентировались все остальные европейские страны, в том числе и наша Родина.

Для разговора о преподавании русского языка важно также учитывать, что «элитное», условно школьно-научное образование – это изучение языков: древних, «классических» и «новых» – французского и других, причем методика обучения древним и новым языкам различалась. Начальное образование дети получали дома, грамоте, по букварю с картинками, учили матери или домашние наставники. В 10–12–14 лет дети образованных сословий все чаще поступали в средние учебные заведения, но на этом уровне русский язык толком не преподавался, а когда его все-таки преподавали, то по методике обучения древним языкам.

Однако к началу XIX века ситуация стала резко меняться:

• К этому времени одна за другой появились новые науки, такие как физика, химия, а для нашего разговора важно, что появились лингвистика и педагогика.
• В нашей стране в начале XIX века императором Александром I Благословенным была создана система образования – именно система, а не просто отдельные школы и институты. Этот царь создал министерство народного просвещения, создал сеть университетов, сеть специальных высших учебных заведений (в том числе инженерные вузы) и сеть гимназий, и все это – отнюдь не только в столицах, но по всей стране. Обратим внимание: в этой области Российская империя начала XIX века оказалась среди лидеров европейских стран. В частности, в России существовало систематическое женское образование Ведомства императрицы Марии, матери Александра I. Также обратим внимание: в 1804 году был создан первый в нашей стране Педагогический институт, в 1816 году переименованный в Главный педагогический институт. Это все – начало становления школьно-научного образования в России.

• Общественные деятели, писатели, чиновники все больше внимания уделяли образованию как таковому и обучению детей в частности. Образованные родители все чаще ориентировали детей на дальнейшее образование. Зачем, почему и как учить детей – эти темы стали активно обсуждать в частной переписке и в публикациях. Чтобы представить себе ситуацию и масштаб: если в предыдущие века школы были единичным явлением, то теперь повсеместно стали открываться образовательные учреждения среднего звена самых разных типов.
• Образовательные учреждения и, соответственно, учебники были ориентированы на «среднее» образование, начальное обучение было несистематизированным. Учили кто во что горазд, в целом – читать и худо-бедно писать по-русски, по-церковнославянски, также учили иностранным языкам. Всем этим занимались родители, бабушки и дедушки, гувернеры и гувернантки, русские и иностранцы. Иногда это оказывалось прекрасным базовым образованием, иногда – полной профанацией.
• Несмотря на то, что некоторые помещики устраивали школы для детей своих крепостных крестьян, в это время школьное образование было практически только «для высших сословий».
• Поначалу русские образовательные учреждения и, соответственно, вся система преподавания, программы, методики, конкретные учебники – все строилось по «передовой и образцовой» немецкой модели, по духу и по букве немецких школ или же было ориентировано на французские учебные заведения. Ситуация изменилась лишь в середине XIX века, когда начала зарождаться русская национальная философия образования, в первую очередь благодаря деятельности таких людей, как выдающийся педагог начала XIX века, воспитатель наследника русского престола, автор одной из первых условно современных программ обучения Василий Андреевич Жуковский, русский философ, «идеолог национального православного образования» Алексей Степанович Хомяков и многие другие. Впрочем, значительная часть образованного общества стала проявлять активный интерес к родным, русским и собственно православным «корням». Русская школьная педагогика начала поиск «своего пути».

Вот так потихоньку создавались условия для того, чтобы стало возможным появление отечественной системы образования, чтобы педагогика стала частью общественной и научной жизни, чтобы начали разрабатываться методики преподавания школьных предметов для разных этапов обучения, чтобы образованное, научное и педагогическое сообщество обратило внимание на начальное обучение детей вообще и народное обучение в частности, и вот, наконец, то самое, к чему я веду это долгое предисловие – чтобы начали появляться хоть какие-то учебники для начального обучения детей родному языку. В 60–70-е годы XIX века появилось сразу несколько десятков таких экспериментальных пособий. Посмотрим самые примечательные из них. Но для начала – несколько слов о человеке, благодаря которому родилась и выросла методика преподавания родного языка в нашей стране.

Это Федор Иванович Буслаев, великий русский лингвист, историк, педагог, кстати, глубоко верующий человек. На основании огромной научной работы и большого практического опыта, в 1844 году Федор Иванович выпустил книгу, которая сыграла решающую роль в формировании и развитии методики преподавания русского языка в нашем Отечестве – «О преподавании отечественного языка»^[2]. Первая часть книги – это собственно методика преподавания, вторая часть – уникальный для того времени сборник материала для работы на уроке.

• «Русский язык во всем его объеме описан Буслаевым в самой живой, увлекательной форме: сначала этимология и синтаксис, затем стилистика изображены мастерской кистью талантливого педагога, устремившего все внимание на то, чтобы ни на минуту не ослабевал интерес в учащемся», – уже в начале XX века писал еще один великий русский филолог, академик Алексей Шахматов^[3].

До Буслаева русский язык изучали как иностранный, по «немецким» аналитическим схемам и шаблонам изучения древних языков – забегая вперед, скажу, что сегодня как раз так изучают родной язык в российских школах. Буслаев же показал, как можно построить эффективное преподавание русского языка как языка «живого» и «родного».

Методика Буслаева – обучение языку через знакомство с лучшими образцами русской художественной литературы и фольклора. Чтение, письмо, развитие речи, грамматика, лексика, этимология – все это Буслаев предложил «брать» в совокупности, как единое целое. Предложил целую систему практических упражнений – настаивал, что ученики должны писать изложения, сочинения, делать переводы с других языков. Особенное внимание Буслаев уделял сравнительному языкознанию:

«Только сравнительное изучение языков дает истинное и ясное понятие о законах языка, и только историческое исследование генетически объясняет, почему так, а не иначе употребляем мы ту или иную форму», – писал Буслаев, предлагая сопровождать изучение современного русского языка обращением к русской культуре, истории, исторической грамматике, в частности, к церковнославянскому языку.

О важности такого ныне забытого подхода говорили впоследствии и многие другие русские филологи и педагоги, в частности, первый доктор славяно-русской филологии, академик Измаил Иванович Срезневский и замечательный русский педагог Сергей Александрович Рачинский.

Вот несколько «главнейших положений», с которыми, по мнению Буслаева, «надлежит соображаться в преподавании отечественного языка»^[4]:

• «Все грамматическое учение должно быть основано на чтении писателя. Главная задача состоит в том, чтобы дети ясно понимали прочтенное и умели правильно выражаться словесно и письменно». Нетривиальная идея: как увидим, не все методисты впоследствии строили изучение русского языка на чтении литературных текстов. Но до самой революции важнейшей задачей было как раз научить учащихся пониманию, адекватному восприятию и многоступенчатому анализу текстов, а также развитию устной и письменной речи.
• «Грамматика должна быть только прибавлением к чтению, к письменным и словесным упражнениям, она не может быть самостоятельно систематическою наукою в первоначальном обучении». На начальном этапе обучения «надобно отличать преподавание отечественного языка от иностранного… стало быть, и не мучить их склонениями и спряжениями со множеством подразделений и различий». При этом на «высшей степени», на гимназическом уровне, учащиеся должны были изучать грамматику как науку. «…здесь, – пишет Буслаев, – выступает сравнительное и историческое языкознание, в связи с чтением церковнославянской, древнерусской и новой литературы». Важнейшее отличие дореволюционной и советской-современной методики преподавания: с 1920-х годов именно грамматика стала приоритетной задачей, а сравнительное и историческое языкознание исчезло вовсе – об этом еще поговорим.

• «Метода первоначальному преподаванию отечественного языка должна быть генетическая, основывающаяся на постепенном развитии в дитяти врожденного дара слова», но при этом «отечественная грамматика не довольствуется только развитием природного дара слова, но руководствует ученика в искусстве читать, говорить и писать. Все это искусство должно быть основано на практических упражнениях». При этом, по Буслаеву, «чтение и письмо должны идти в параллели с грамматическим обучением» – под «чтением» имеется в виду не просто умение прочесть написанное, но анализ текста, объяснение и рассуждение о прочитанном. «Отечественная грамматика как наука в низших классах заменяет логику, а в высших становится сравнительно-историческою грамматикою», – подчеркивает Буслаев.
• «Как скоро изучение отечественного языка переходит в науку <то есть на «среднем» этапе школьного обучения>, тотчас должно получить систематический характер… систематической сравнительно-исторической грамматике должно предшествовать, с одной стороны, практическое изучение чуждых языков в сближении с русским, а с другой — чтение памятников нашей литературы, и древних и новых». То есть на начальном этапе – изучение языка через «погружение», на этапе средней школы – систематизация и анализ, обобщение и «соединение разрозненного материала в органическое целое».

Принципы, провозглашенные Федором Буслаевым, определили развитие методики преподавания русского языка во второй половине XIX и начала XX века, легли в основу программ обучения русскому языку в начальных и средних школах империи, в частности, как увидим дальше, определили форму и содержание учебных пособий по русскому языку в период расцвета русской школьной педагогики, в конце XIX – начале XX века.

Константин Дмитриевич Ушинский

Среди последователей и продолжателей дела Буслаева в первую очередь назовем Константина Ушинского. Он был одним из первых профессиональных педагогов в нашей стране, одним из первых общественных деятелей, который занимался одновременно и теорией педагогики, и практическими аспектами школьного преподавания, и одновременно – реформой образовательных учреждений.

Труды Ушинского знаменовали собой переход педагогики (в частности, методики преподавания в начальной школе) от состояния новорожденности – к младенчеству. В статье «Человек как предмет воспитания» (1867 г.) сам великий педагог подчеркивал:

«Педагогика находится еще не только у нас, но и везде в полном младенчестве, и такое младенчество ее очень понятно, так как многие из наук, из законов которых она должна черпать свои правила, сами еще недавно только сделались действительными науками и далеко еще не достигли своего совершенства»^[5].

Но несмотря на то, что деятельность Ушинского и его современников – это действительно «младенчество педагогики», все же именно это «младенчество» сыграло невероятно важную роль в становлении отечественной педагогики.

Вот лишь некоторые достижения и идеи Константина Ушинского, которые повлияли на формирование отечественной системы начального образования, на развитие учебных пособий для начального обучения детей в нашей стране, а также определили многие особенности учебных пособий, созданных самим Ушинским.

1. Ушинский был одним из первых педагогов, предложивших программу и методику первоначального обучения ребенка, именно он ввел системность в начальное обучение. Эти новаторские подходы изложены в труде Ушинского «О первоначальном преподавании русского языка», опубликованной в 1864 году, а также в «Руководстве» к «Родному слову». Ушинский сформулировал основные принципы первоначального обучения ребенка, показал подходы, неочевидные для простых матерей и наставников того времени. В частности, Константин Дмитриевич указал время начала обучения (6 лет), предметы первоначального учения, организацию начального обучения (призвал выбрать определенное место и время уроков; число учебных часов от полутора до трех часов в день до 9-летенего возраста). Конечно, подобные идеи озвучивал отнюдь не только Ушинский – например, в это самое время, в 1860-е годы, именно на эти темы читал лекции в Санкт-Петербургском императорском университете один из выдающихся русских ученых XIX века, филолог, педагог, академик Измаил Срезневский – между прочим, его методика преподавания русского языка и сегодня остается весьма актуальной^[6]. Но если тот же Срезневский обращался к студентам и специалистам, то Ушинский сформулировал обсуждаемые в научном сообществе положения непосредственно для тех, кто занимался первоначальным образованием. Это начало новой эры в обучении детей в России.

2. Предметы, которые Ушинский предложил в качестве основных для начального этапа обучения, – это чтение, письмо, рисование, пение, счет, рассказы из Священной истории. Обратим внимание: педагоги того времени считали рисование, пение и основы Закона Божия неотъемлемой частью обучения и воспитания ребенка. И еще: Ушинский на начальном этапе интегрировал предметы, соединил их воедино, его учебники – это также пособия «все в одном», пособия, призванные не просто «научить ребенка читать и затем закрепить навыки чтения», но призванные расширить кругозор ребенка, формировать логическое и «научноориентированное» мышление. Между прочим, невероятно актуальный подход.

3. Ушинский сформулировал основные принципы создания учебного пособия для начального обучения:

• Педагогика должна развиваться на основании научных знаний о человеке, следуя законам, открытым, в частности, физиологией, психологией, на основе связи теории и практики, на основе всестороннего обобщения педагогического опыта^[7]. Во времена Ушинского наука, на которую он сам опирался, еще только развивалась, также в то время технически невозможно было обобщать педагогический опыт (ведь систематическое начальное обучение сам Ушинский только-только ввел в обиход!). Но здесь важнее всего – сформулированный подход, на котором и строилось дальнейшее развитие педагогики в нашей стране.
• Также, как и многие другие общественные деятели того времени, Ушинский стремился к созданию «национальной» педагогики, считал, что недопустимо слепо копировать западную школу и переносить ее на русскую почву – это «разрушает самостоятельность русской жизни». Однако сам педагог во время длительных командировок по Европе активно заимствовал то, что считал наиболее удачным. Приметим: для Ушинского «национальная педагогика» – это отнюдь не «традиционная русская педагогика», не «воспитание по образцу Древней Руси». Это создание новой, уникальной педагогической системы с опорой на новейшие научные достижения, с использованием лучших зарубежных наработок, и все это – на русской «почве», с «русским народным акцентом».

• Наглядность – еще одно требование, которое Ушинский предъявил педагогике вообще и учебным пособиям в частности. Наглядность особенно важна на начальном этапе обучения. Это и про использование иллюстраций, и про обращение к предметам, которые малыш непосредственно видит или хорошо знает:

«Большая разница, заставим ли мы говорить и писать дитя о предмете, если не совсем ему незнакомом… или о предмете, который если и не стоит перед его глазами, то, по крайней мере, яркими чертами врезался в его память. Такой предмет сам задает вопросы ребенку, поправляет его ответы, приводит их в систему, и ребенок мыслит, говорит и пишет самостоятельно, а не ловит фразы из уст учителя или со страницы книги»^[8].

4. Впервые в истории отечественной педагогики именно Ушинский сформулировал основные подходы в первоначальном обучении детей русскому языку.

• Вслед за Буслаевым, Ушинский отводит развитию речи учащихся, устной и письменной, основную роль в обучении. Над сочинениями ребенок должен работать «с первых же уроков отечественного языка и вести до последних, расширяя и усложняя мало-помалу. Сочинения, если под ними разуметь упражнение дара слова, должны составлять главное занятие на уроках отечественного языка, но они должны быть действительно упражнениями, т. е. по возможности самостоятельными усилиями учащихся выразить изустно или письменно свою самостоятельную мысль, а не сшивкой чужих фраз»^[9]. Также Ушинский писал:

«Упражнения дара слова должны быть систематические… не должно подавлять развития этой способности чрезмерными требованиями… Всякое новое упражнение должно находиться в связи с предыдущими, опираться на них и делать шаг вперед; так, например, рассмотрев с детьми какой-нибудь предмет, не должно, перейдя к другому предмету, оставлять тот, который уже рассмотрен, но следует рассмотренный предмет употреблять как средство для того, чтобы полнее овладеть новым».

Да, эти положения, знакомые всякому студенту современного педвуза, в то время были открытием и только-только формулировались.

• В качестве основы для обучения Ушинский посчитал нужным предложить маленьким ученикам не художественные, а «научные» тексты, которые называл «деловыми статейками». Это специфическая идея Ушинского, не воспринятая впоследствии русской школой – об этом еще поговорим.
• В «Книге для чтения», в основном учебном пособии для начальной школы, том самом, где «все в одном», по мнению Ушинского, должен быть только один автор:

«…статьи книги, назначенной для первоначального чтения, не могут быть собраны из различных писателей, но должны быть нарочно составлены для первоначального чтения. Как хороши, например, описания различных предметов природы у Аксакова и Тургенева, но годятся ли они для первоначального логического чтения? Положительно нет».

Эта идея впоследствии также была отвергнута русской школой, пособия по русскому языку строились по принципу, указанному Федором Буслаевым и академиком Срезневским: для чтения предлагались лучшие образцы отечественной литературы, те самые Аксаков и Тургенев, а также сказки Пушкина, басни Крылова, рассказы Толстого и самого Ушинского и потом, по мере появления – «современные» авторы. Но обратим внимание: во времена Ушинского детской литературы по сути просто не было, она только-только зарождалась. Редкие специфически «детские» авторы первой половины XIX века были слишком слащаво-нравоучительными… Только к началу XX века в нашей стране расцвела детская литература, появились детские журналы вроде «Мурзилки», популярные детские русские авторы вскоре плавно оказались «советскими», а затем породили собственно советскую детскую литературу. Со всем этим богатством, которое досталось нам в наследство, Ушинский просто не мог быть знакомым.

Эти теории Ушинский попробовал реализовать на практике, а именно – создал первые в нашей стране учебники для начальной школы. Первая книга – «Родное слово для детей младшего возраста. Азбука и первая книга для чтения с прописями, образцами для первоначальной рисовки и картинками в тексте». И продолжение обучения – «Детский мир и хрестоматия. Книга для классного чтения в двух частях с 4-мя таблицами рисунков».

В «Родном слове» мы видим один разворот с прописями, упражнения для обучения детей чтению и – в основной части книги – короткие тексты для чтения, написанные самим Ушинским. Если Буслаев только провозгласил переход к «слуховому» или «звуковому» способу обучения чтению, то Ушинский сумел создать учебник, построенный на этом нетрадиционном для нашей страны способе обучения чтению: теперь ребенка не заставляли сначала учить названия букв (аз, буки, веди), а потом складывать «буки» и «аз», чтобы получалось буки-аз – теперь дети сразу прочитывали: «ба».

Короткие тексты для первого чтения «Родного слова» с тех времен и по сей день мы встречаем практически во всех учебниках для начальной школы. Схема обучения здесь такова: заявлена тема, даны слова «по теме» для чтения и обсуждения, также слова для списывания (курсив). После короткого текста Ушинский предлагает вопросы по этому тексту, пословицы и загадки «в тему». Как увидим, впоследствии русские учебники бывали очень разными, но эта простая и эффективная схема осталась в наших учебниках по русскому языку основной до самой гибели империи. Это и есть акцент на развитии речи, формирования логического мышления, развитие понимания.

Вторая книга, «Детский мир», – это уже серьезные тексты для чтения, написанные также самим Ушинским: статьи по географии, русской истории (в этом разделе автор предложил тексты и других авторов, в частности, стихи Пушкина и Лермонтова), статьи по химии, физике, биологии, а также особый раздел – «первые уроки логики».

Рассмотрим некоторые особенности этих замечательных книжек (обеих сразу) – так увидим таинство рождения первого русского массового учебника для начального обучения.

1. Особенность самая примечательная, важнейшая для понимания ситуации: это очень дешевые книжки. Напомню, что одна из серьезных проблем тех времен – стоимость печатной продукции. Конечно, и до Ушинского существовали учебные пособия, прекрасные, хорошо иллюстрированные – для средних и высших учебных заведений. И до Ушинского существовали детские книги, азбуки, даже книги для первоначального детского чтения – например, составленные Александрой Ишимовой. Но эти книги были доступны по цене только для высших сословий и, соответственно, были ориентированы также на высшие сословия. Прорыв, который совершил Ушинский, – в том, что он создал первое очень дешевое пособие, которое при этом было ориентировано на «массовое» использование^[10]. Для понимания масштабов проблемы: «Детский мир» Ушинского стоил всего 1,5 рубля за обе книжки. В пересчете на наши реалии, в 1864 году килограмм говядины стоил 20 копеек, килограмм ржаной муки – 3 копейки^[11]. Не буду приводить все экономические расчеты, сопоставления цен, покупательной способности и т.п., но это значит, что Ушинскому удалось создать учебник, который стоил в пересчете на нынешние деньги от 5000 до 8000 рублей. И сразу скажу: с каждым десятилетием технологии совершенствовались, с каждым десятилетием печать книг становилась все дешевле и в России, и в мире, и это удешевление полиграфической продукции – невероятно важный фактор, который стоит учитывать при исследовании истории педагогики, истории школьного образования и создания массовых учебников в частности. Так, в 10-е годы XX века учебные пособия такого же формата, как книги Ушинского, с таким же количеством страниц, но при этом хорошо иллюстрированные черно-белыми рисунками стоили от 15 до 45 копеек (розничные цены были указаны прямо в книге), в то время как та же говядина стоила в 1912 году 56 коп/кг, а ржаная мука – 8 коп/кг, в наше время – это от 300 до 1000 рублей за учебное пособие (на оценку стоимости влияет также множество факторов, сравнить с говядиной мало, но подчеркну, что низкая стоимость именно учебников была связана с серьезной поддержкой этой сферы правительством Николая II).

2. Отсутствие наглядности в пособиях Ушинского – одно из примечательных следствий вышеприведенной проблемы. Так, в «Родном Слове» есть немного черно-белых картинок, а оба тома «Детского мира» в первых изданиях – тексты без иллюстраций вообще, лишь в конце книги приложение – два разворота с рисунками, такая отдельная вставка в то время сильно удешевляла печать. Но со временем вставлять рисунки прямо в текст стало проще и дешевле, поэтому впоследствии рисунки «Детского мира» из приложения «перекочевали» в соответствующие тексты, но, конечно, проблемы с наглядностью остались.

Вот пример отсутствия наглядности: «Родное слово» 1865 года, тема номер 31 «Что мы видим в церкви?» – просто перечисление: Алтарь. Иконостас. Царские двери. Престол… Для чтения по этой важнейшей теме Ушинский предлагает всего три предложения и не дает ни одной иллюстрации.

К. Ушинский. «Родное слово». Второе издание

Сам великий педагог в «Руководстве» к своим же пособиям подчеркнул, что указал только крайнюю потребность наглядного обучения, но «не мог ничего дать для удовлетворения этой потребности»:

«Издание сколько-нибудь порядочных картин для наглядного обучения обходится так дорого, а сама потребность этих картин сознана нашим обществом и нашими школами так мало, что едва ли кто-нибудь решится затратить на это дело значительный капитал… Пусть учитель достанет где-нибудь десяток сносных картин, которые по содержанию своему могли бы вызвать детей на беседу: это могут быть ландшафты, изображения животных и растений, какие-нибудь сцены из народной жизни».

Итак, Ушинский только мечтал, чтобы учитель мог приобрести жалкий десяток порядочных картинок для наглядного обучения, но сам, конечно, не мог предложить наглядных пособий – они бы стоили в пересчете на наши деньги тысяч 20 за книжку.

Приметим, что Ушинский показывает две важных проблемы: дороговизну наглядных пособий как таковых, а также неосознавание важности наглядного обучения и обществом, и школами. Обе этих проблемы перестали быть проблемами уже к концу XIX века, при этом вторая проблема разрешилась как раз во многом под влиянием трудов самого Ушинского – его призыв воспринимать обучение и воспитание детей как важнейшее дело жизни (и, в частности, его призыв сделать обучение наглядным) привел к тому, что уже в следующем поколении общество и школы активно внедряли метод наглядности в обучение, а технический прогресс способствовал тому, что российские учебники стали дешевле и при этом нагляднее; цветные пособия-плакаты для работы в классе продавались огромными тиражами, были доступны даже в маленьких сельских школах – теперь для приобретения этих пособий никому не приходилось затрачивать «значительный капитал». То, что не мог реализовать сам Ушинский, было реализовано последующими поколениями русских педагогов, то, о чем он только мечтал, стало обыденностью, и все это стало возможным во многом благодаря именно трудам Ушинского.

3. Основные тексты для первоначального обучения – «деловые статейки». Включение «естественнонаучных» тем в круг начального образования положило начало разностороннему начальному образованию в отечественных школах, именно Ушинский ввел «научные» темы в базовое народное образование, и это – одна из заслуг Константина Дмитриевича перед русской школой. Это «научная база» в начальном народном образовании; это расширение кругозора ребенка; это настрой на воспитание человека «своего времени». В этом – «плюсы» деловых статеек Ушинского, но в этом же подходе есть определенные проблемы, их рассмотрение показывает особенности не столько этих конкретных пособий, сколько трудности поиска нашей педагогикой «своего собственного пути». Посмотрим эти темы на примере статей по географии – это около трети всего «Детского мира» Ушинского^[12].

Содержание второй части «Детского мира», 1863 г.

• Обучение недостаточно систематическое, учащимся предлагается специфическое представление о мире, в частности, о Родине. По содержанию уже видно: вперемешку, хаотично и непоследовательно даны рассказы о некоторых странах, например, о Голландии, об Англии, совсем немного статей о том, что, конечно, ближе всего маленькому ребенку и о чем важнее всего поговорить в начальной школе – о России. Константин Дмитриевич ярко и подробно рассказывает детям про самых разных путешественников, про Колумба, Магеллана, Кука, заодно в этом же разделе – вообще об ученых. Удивительно при этом, что нет рассказов об отечественных путешественниках – нет рассказов про Афанасия Никитина, про организатора первой русской кругосветки Ивана Федоровича Крузенштерна, про одного из первооткрывателей Антарктиды Михаила Петровича Лазарева, нет рассказов про других российских ученых, которыми уже во времена Ушинского процветала наша земля.
• Ушинский составил тексты для детского чтения согласно «последнему слову науки» и при этом, следуя заявленному им же самим подходу, опирался на реалии, хорошо понятные и знакомые детям – современным ему детям. Это неизбежно привело к тому, что самые «ультрасовременные» тексты Ушинского всерьез устарели уже через пару десятков лет: именно в то время наука и промышленность стремительно развивались, жизнь и представления о ней невероятно быстро менялись. Так, с подробностями провинциальной жизни Ушинский знакомит малышей в форме писем путешественника. Вот характерный фрагмент этих писем:

«…у Нижнего <Новгорода> почти не существует искусственной набережной… люди и лошади на пристани тонут в грязи. По крутой, довольно неудобной дороге взвез меня извозчик на высокую гору… Улицы в Нижнем показались мне такими же пустыми, как и в Ярославле. Плохая, грязная, но дорогая гостиница дала мне на время приют»^[13].

Все это – описание Нижнего Новгорода самого начала 60-х годов XIX века. Мало того, что это весьма своеобразный способ рассказать маленьким детям о родной стране, – в любом случае это описание перестало быть актуальным вскоре после выхода «Детского мира» на свет Божий. Напомню, что Нижний Новгород к началу XX века стал одним из центров мировой торговли, в котором вели активную деятельность весь будущий Евросоюз, а также Азия и европейские колонии; бурное строительство и городское проектирование под надзором лучших архитекторов сделало неуместными рассказы Ушинского про тонущих в грязи лошадей и страдания автора от пребывания в дурных гостиницах. Также уже к началу XX века неактуальными стали подробности «Детского мира» о состоянии отечественной промышленности и, например, о том, какие учебные заведения находятся в том или ином русском городе – конечно, показывать детям XX века Российскую империю таковой, какой она была еще до отмены крепостного права, было бы диверсией. Вот еще один показательный фрагмент из тех же «писем» о России:

«…я в первый раз встретил так называемую машину, громадное, неуклюжее судно… на палубе ее ходят по вертящемуся кругу пять пар лошадей и вертят огромный брус»^[14].

Для детей 1660-х годов это описание было актуально, но Россия, вопреки представлениям или пожеланиям ее недругов, вовсе не была отсталой страной. Описанная Ушинским машина не использовалась уже на рубеже XIX и XX веков, когда на Волге был создан мощный пароходный флот и появились первые в мире теплоходы. Тем более не могли не устареть тексты Ушинского по биологии и другим естественным наукам – между этими науками в середине XIX века и ими же в начале XX лежит целая пропасть. В этом разговоре важно вот что: Ушинский строил свои пособия «по последнему слову науки» и обращался к современным ему реалиям – как раз поэтому последователи Ушинского не просто перепечатывали пособия своего великого учителя, но создавали новые пособия, отвечающие как раз новым реалиям. Так, Ушинский в «Родном слове» предлагал малышам тему «Орудия и сбруя», а именно: соха, борона, сбруя, шлея, хомут, чересседельник. Для детей XIX века это все было хорошо знакомо, однако все это становится незнакомым для русских школьников более позднего времени. Так, спустя век после Ушинского советские учебники, во многом также построенные на озвученных Ушинским принципах, показывали детям уже не чересседельник или борону, а автомобили, и зерноуборочные машины, и новейшее устройство под названием «телефонный аппарат», и поезда в московском метро. А про соху и сбрую ученики также узнавали, конечно, но в рамках изучения истории и знакомства с шедеврами родной литературы.

• Ушинский предупреждал в «советах родителям и наставникам», что чтение его «деловых статеек» будет для ребенка делом трудным и «не всегда интересным»^[15]. И действительно, значительная часть текстов «Детского мира» написаны наукообразно, сухим языком, далеким от литературного – другие выдающиеся русские педагоги XIX века, в частности, Лев Поливанов, удивлялись, насколько скучны эти тексты, называли язык этих статеек Ушинского «мертвым»^[16]. Вот пример из первой части «Детского мира» – описание лошади: «Хребетный или позвоночный столб у лошади очень длинен и идет горизонтально от черепа в хвост» (курсив Ушинского)^[17]. Тут, конечно, ярче всего проявляется влияние немецких учебных пособий и немецкой педагогики, от которого тогда еще не избавилась наша педагогика вообще и Константин Дмитриевич в частности^[18]. Это влияние проявилось и в попытке предложить малышам нечто наукообразное в качестве основы обучения, в представлении о том, что ученье не должно быть «интересным» или «забавным» для ребенка. Как мы увидим, в дальнейшем русская школа отказалась от такого подхода.

4. В пособиях Ушинского намечены глобальные подходы и конкретные «методы», по которым впоследствии развивалось школьное обучение вообще и учебные пособия – в частности. Из предложенных Ушинским направлений впоследствии выросла целая программа начального обучения, развитие речи через обсуждение коротких текстов с наводящими вопросами и сопровождающими пословицами оказалось одним из основных методов обучения русскому языку в русских начальных школах империи. Почти каждый момент, только намеченный Ушинским, впоследствии был развит в отдельные направления, даже в отдельные предметы и, соответственно, учебные пособия.

Так, например, «прописи» Ушинского – это всего две странички с образцами для перерисовывания и переписывания: такая скудость связана не только с неразвитостью педагогической науки и методики начального обучения, но также с попыткой предложить максимально сжатую «информацию» на минимальном количестве страниц – чтобы сэкономить.

«Родное слово». Второе издание

Обратим внимание, что рисование по клеткам как начало обучения малышей-шестилеток в дальнейшем получило развитие – в начале XX века уже выходили отдельные пособия, в которых рисование по клеткам строилось от простого к сложному, для самых разных уровней подготовки. Уже через несколько лет после выхода учебников Ушинского в продаже появились отдельные очень дешевые «прописи» – просто несколько листочков с образцами, которые требовалось переписать в тетрадь. К началу XX века было уже множество самых разных пособий по каллиграфии, ориентированных на массовую школу. При этом в XIX и даже в середине XX века прописи в виде рабочих тетрадей (такие, по которым сейчас занимаются наши дети) были неслыханной роскошью – все по тем же самым «техническим» и экономическим причинам.

Также в пособиях Ушинского есть пока только отсылка к «Азбуке». На фото – чтение, которое Ушинский и автор другого популярного учебника того времени, граф Толстой, предлагали детям сразу же после знакомства с буквами русского алфавита: первые слоги и слова – в азбуках Толстого (слева, 1875 г.) и Ушинского (из «Родного слова», 1866 г.). С точки зрения последующего развития букваристики это все, конечно, никуда не годится: впоследствии детей перестали учить «по алфавиту», новые буквы вводились постепенно, в определенной последовательности, от простого к сложному: так, йотированные гласные предлагались только в самом конце обучения чтению… Каждый элемент обучения, каждый шаг тщательно разрабатывался, поверялся теорией и практикой. Но чтобы вся эта простая премудрость методики первоначально обучения смогла появиться на свет и развиться – необходимы были вот эти пробные шаги, которые сделал Ушинский.

Итак, педагогические идеи Ушинского навеки вписаны в историю отечественной педагогики, многие подходы этого великого новатора до сих пор не теряют своей актуальности. Пособия, созданные Ушинским, – это невероятный прорыв в области начального обучения, появление этих простых и дешевых пособий знаменовало рождение массового школьного образования в нашей стране. Последователи Ушинского (так же, как и сам Константин Дмитриевич) не останавливались на достигнутом, не консервировали какие бы то ни было подходы, но совершенствовали разработки своего учителя и свои собственные на основании научных достижений и результатов практической работы; развивали национальные идеи, создавая поистине русскую школу, опирались и на родные традиции, но, как и сам Ушинский, изучали при этом достижения мировой педагогики; на этом основании создавали поистине национальную систему преподавания – современную тому времени, в котором они находились, не запирая детей в реалиях прошлого. Как именно развивались идеи Ушинского и других талантливых русских ученых, филологов, педагогов-теоретиков и учителей-практиков, как совершенствовались намеченные нашим великим педагогом-первооткрывателем подходы и «методы», в частности, как развивались учебники русского языка для начального обучения – об этом еще поговорим.

А сейчас – встречайте еще одного педагога, автора одного из самых популярных во второй половине XIX века учебных пособий:

Граф Лев Николаевич Толстой

Да, один из величайших русских писателей был педагогом-новатором. Так же, как и многие другие педагоги того времени, граф Толстой ставил задачу уйти от немецкой модели школьного обучения, разработал собственную методику преподавания, создал уникальный комплект учебников для начальной школы, ориентированный – в отличие от немногих существующих тогда аналогов – на «народное» обучение, а именно – на школы для крестьянских детей. Педагогические идеи графа Толстого были невероятно популярны, со всей России к нему съезжались энтузиасты, педагоги-специалисты и «просто» неравнодушные образованные люди, чтобы научиться делу организации крестьянских школ. Среди педагогов, на которых в свое время оказал влияние Толстой-педагог, назову того, чье имя вписано золотыми буквами в историю отечественной педагогики – это Сергей Рачинский. Но прежде чем поговорить об особенностях толстовской азбуки, стоит обратить внимание на пару важных моментов.

Во-первых, по поводу Рачинского: его педагогическая система сама по себе уникальна, самобытна. Как педагог, организатор школы и методист – он не «последователь Толстого», и тем не менее переписка этих двух великих педагогов не оставляет сомнений в том, что Рачинский на первых порах учился именно у Толстого. Но дело не собственно в Рачинском, дело в невероятно важном принципе: подражательство, простое копирование никогда не приводило к совершенствованию какой бы то ни было системы, методики, конкретного учебного пособия. Время становления отечественной педагогики – это плеяда самобытных, творческих, всесторонне образованных и «горящих сердцем» людей, которые вдохновлялись теми или иными «учителями», такими как Ушинский или Толстой, но не канонизировали своих учителей, а совершенствовали, перерабатывали, адаптировали идеи своих предшественников под свои требования, под конкретные условия, а иногда, отталкиваясь от старого, строили новое совсем на иных основаниях. Как Рачинский: вдохновился, изучил подходы того или иного «великого человека» – но взял от «учителя» лучшее, а негодное – отсек.

Во-вторых, по поводу «православности» графа Толстого. Желающих разобрать сложный и интересный вопрос об отношении Толстого к Церкви отсылаю к работам протоиерея Георгия Ореханова (например, «Лев Толстой. “Пророк без чести”: хроника катастрофы»). Почему же отречение Толстого было катастрофой не только в его личной жизни, но и в жизни образованной России – ведь тогда было немало безбожников и борцов с Церковью, в их числе были весьма влиятельные и высокопоставленные люди? Да потому, что изначально граф Толстой был верующим и верным Церкви православным христианином, его творчество примерно до середины 1870-х годов – это творчество верующего православного человека, который не просто «приступал к таинствам», но читал святых отцов, работы древних и современных ему православных церковных писателей. Как же мог такой человек уйти от Церкви? Как и во все времена уходили, уходят и, увы, будут уходить: чем ярче человек, тем важнее врагу рода человеческого увести его от Бога. А вообще, как и всегда в таких случаях, один Бог знает, как это случилось, такие уходы обычно связаны со множеством самых разных факторов^[19]. Но в любом случае нельзя свалить творчество Толстого «в одну кучу», сказать: «Толстой – еретик, православным нехорошо знакомиться с его творчеством». Творчество «православного» периода изучать и можно, и порой нужно: это творчество верующего православного христианина и при этом одного из величайших писателей всех времен и народов, а как раз творчество еретического периода изучать совсем неполезно. Еще один аспект вредности канонизаций тех или иных педагогических подходов: воспринимать как истину можно Христа и учение Его Церкви. А каких бы то ни было ученых, педагогов, писателей, даже самых «православных», необходимо «фильтровать». Канонизировать какой-то педагогический подход – это не только «сотворить себе кумира», это – безумие, которое приводит к стагнации и деградации собственно педагогической науки.

После этих важных оговорок посмотрим на некоторые особенности педагогической деятельности графа Толстого.

Педагогикой Лев Николаевич увлекся в 50-е годы XIX века. В Ясной Поляне он создал школу для крестьянских детей (которая положила начало целой сети школ), в которой преподавал он сам и приглашенные им учителя. Важная особенность: дети, которых учил Толстой, были вольны не приходить на занятия, Толстому-учителю требовалось заинтересовать, увлечь детей так, чтобы они захотели остаться на уроке, чтобы захотели учиться. Вызвать интерес ребенка – эту задачу Толстой прямо заявлял как одну из важнейших, в том числе при составлении учебных пособий.

Первая «Азбука», созданная графом Толстым, была опубликована в 1872 году, при этом работа над созданием и совершенствованием этого учебника заняла 17 лет. «Азбука» – это комплект из четырех книг, каждая книга – один уровень обучения:

«Цель книги – служить руководством при обучении чтению, письму, грамматике, славянскому языку и арифметике», – писал Лев Николаевич.

Это одновременно букварь – обучение чтению; учебник по церковнославянскому языку и чему-то вроде «основ православной культуры»; учебник арифметики; а также книга для чтения, рассчитанная на всю начальную школу. Специально для «Азбуки» Толстой написал 629 произведений, в том числе 133 – на естественно-научные темы^[20].

Начало обучения чтению по «Азбуке» Л.Н. Толстого

Толстой писал в «Предисловии» к своему учебнику:

«Задача Азбуки состоит в том, чтобы за наименьшую цену дать учащимся наибольшее количество понятного материала, расположенного в такой правильной постепенности, от простого и легкого к сложному… С этой целью сначала подобраны слова все понятные, все произносящиеся так, как пишутся, и все расположенные по ударениям… потом составлены соединения из самых простых слов, потом более сложные слова… переходящие в басни, сказки и рассказы… вся первая часть Азбуки составлена из слов, не выходящих из двух слогов и шести букв. Во второй части употребляются слова, не выходящие из трех слогов… и только в последней… части поставлены слова четырех-пятисложные. С целью наибольшей доступности приложено большое старание для того, чтобы на наименьшем количестве бумаги четким шрифтом было помещено наибольшее количество понятного и хорошего материала для детского чтения»^[21].

В «Азбуке» Толстой предложил множество упражнений для освоения и закрепления навыка чтения, при этом он создал пособие, отвечающее требованиям всех существовавших на тот момент методик обучения чтению (и «слуховой» способ, и чтение по слогам, и чтение сразу целыми словами). Это все еще середина XIX века, книги все еще невероятно дороги – перед Толстым все еще стояла задача создания дешевого пособия, как он сам свидетельствовал – он экономил место на каждой страничке, чтобы за минимальную цену дать максимум материала. Еще один интересный момент: если Ушинский настаивал на важности наглядного обучения, обеспечил хоть какими-то иллюстрациями книжку для первого года обучения, подобрал картинки для приложения к «Детскому миру», то Толстой не иллюстрировал свои пособия из принципа: заявлял, что картинки в учебниках неуместны, потому что «развлекают внимание ученика» – своих учеников Толстой заинтересовывал не иллюстрациями, а занимательными рассказами. В этих текстах для чтения Толстой выделял «сомнительные» буквы (так в то время называли орфограммы) курсивом – ребенок должен был осваивать правописание «естественным образом». Приметим этот подход – именно так предлагали изучать родной язык многие методисты того времени.

Характерные развороты «Азбуки» графа Толстого, книга I, начало обучения

Особенности «программы» и подходов Толстого посмотрим на примере последней, IV книги его «Азбуки».

Завершающий год начального обучения по программе графа Толстого

Первая часть «Азбуки» – тексты для чтения, вроде «литературы и окружающего мира». Это притчи, басни, сказания – и народные, и авторские – в переложении Толстого, его собственные рассказы и повести для детей, а также русская былина «Микулушка Селянинович». Рассказы всех четырех частей «Азбуки» – короткие, простые, интересные, занимательные, в основном сюжетные – но «поучительные», со встроенной или прямо обозначенной «моралью». Сам Толстой указывает жанры: быль, басня и другие. Один из жанров он обозначил как «рассуждение» – это в основном тексты на «естественнонаучные темы», которые напоминают «деловые статейки» Ушинского, но без сухости и наукообразия. Все тексты «Азбуки» написаны живым, легким и поистине литературным языком – что не удивительно, ведь все это написал, собственно, Лев Толстой. При этом тексты, которые Лев Николаевич не сам написал, а лишь подобрал, также представляют собой прекрасные образцы живой русской речи, народного или литературного языка.

Вторая часть «Азбуки» четвертого года обучения – это органичное погружение ребенка в мир русской православной культуры. Вся эта часть – треть книги – подана в необычной форме: параллельно текст на церковнославянском и перевод на русский (перевод, а не транскрипция, как в пособиях того же Ушинского). Это некоторые ключевые истории из Несторовой летописи (например, о Крещении Руси), подборка сюжетов из Четьи-Минеи (например, «Слово о гневе: как не оставляющий гнева на своих ближних отдается во власть диаволу»), а также интересные для ребенка «сюжетные» истории из книги Бытия, тексты Евангелия и 103-й псалом. Отличие «Азбуки» Толстого от других подобных пособий XIX века: даже на первых этапах обучения Толстой легко и ненавязчиво предлагает маленьким ученикам сюжеты не только из Священной истории, но также из житий святых и патериков, при этом евангельские тексты дает не только в пересказах, но предлагает собственно Слово Божие, без каких интерпретаций и адаптаций «для наших милых деток».

Третья часть «Азбуки» посвящена математике, а вернее – это завершение начального обучения арифметике.

«Азбука» Толстого – конечно, очередной эксперимент того времени, она не могла не устареть. Методика преподавания стремительно совершенствовалась, «букварная» и «арифметическая» часть уже вскоре была представлена гораздо более совершенными отдельными Букварями и учебниками по арифметике, изучение русского языка здесь также еще в «младенческом» состоянии – нет упражнений на развитие речи, нет упражнений для освоения навыков правописания, нет упражнений на отработку пройденного материала, все обучение – исключительно через «погружение» в предмет, что, конечно, эффективно, однако, недостаточно. И тем не менее учебные книги графа Толстого оказали огромное влияние на развитие отечественной народной школы. И что интересно – если сам Толстой отвернулся от Церкви, его учебники для малышей, созданные еще в «православный период» жизни автора, ориентированы на воспитание ребенка именно в православной культуре. При этом его короткие рассказы для школьников, написанные с такой любовью, методически грамотно, одновременно занимательно и нравоучительно, а главное, простым и при этом образцово-блестящим русским языком, впоследствии вошли практически во все отечественные учебные пособия по русскому языку, стали основой практически всех школьных «книг для чтения». Это уникальное наследие, богатство русской школы: в нашем распоряжении есть тексты, написанные писателем «первого ряда» специально для малышей и младших школьников.

Дмитрий Иванович Тихомиров

Один из самых известных последователей Константина Дмитриевича Ушинского, который реализовал основные теории и развил подходы этого великого педагога, – это Дмитрий Тихомиров. Расцвет педагогического творчества Тихомирова – это 70–80-е годы XIX века, все еще «младенческий» уровень развития отечественной педагогики, но уже начало «бурного роста». Особенности этой эпохи можно увидеть как раз в истории жизни и деятельности этого замечательного русского педагога.

1-я особенность. Появление педагогов-профессионалов как целого «класса». Сын сельского священника, Тихомиров еще в юности выбрал путь педагога: учился на учительских курсах в Санкт-Петербурге, в 1866 году закончил учительскую семинарию в Москве, затем преподавал русский язык и другие предметы в народных школах – маленьким детям, в гимназиях – подросткам, в вечерней школе, которую сам же создал, – взрослым. До конца жизни Тихомиров был одновременно педагогом-практиком и теоретиком, ученым-методистом, автором учебников, активным организатором народного образования всех уровней, от начального до высшего, организатором учительских съездов, издателем учебной и детской литературы – соединил все возможные видя педагогической деятельности, и в каждом из этих видов был невероятно успешен.

2-я особенность. Развитие высших педагогических учебных заведений и педагогической науки в целом. Если в начале XIX века учительские семинарии в нашей стране были явлением экспериментальным и единичным, то к 1880-м годам это была уже целая сеть средних учебных заведений, появились вузы с обширной программой, с учебными пособиями для студентов таких вузов. Дмитрий Тихомиров с самого начала своей педагогической деятельности читал лекции для учителей и учительниц, а в 1871 году при его инициативе, при общественной и государственной поддержке были созданы «Московские высшие педагогические курсы», впоследствии названные его именем. Вместе с Тихомировым в создании этого вуза принимали участие такие выдающиеся русские педагоги, как Владимир Стоюнин (педагог, который впервые разработал методику школьного преподавания литературы, внес огромный вклад в методику преподавания русского языка, автор многочисленных учебников и методических пособий для учителей, создатель целостной оригинальной концепции поистине русской национальной школы) и Федор Егоров (также выдающийся русский педагог, математик, автор школьных учебников и отец одного из великих математиков XX века).

3-я особенность. Формируется «национальная школа». Если при Ушинском, в 1860-е годы, в нашей стране только-только появились народные (начальные) школы, то к 1880-м годам такие школы уже стали массовым явлением. Приметим: в то время начальное обучение разделялось на «первоначальное» (подготовительное – предполагало переход к более высоким ступеням) и «народное» – начальный уровень, не предполагающий продолжения. Первоначальное обучение, обычное для «образованных» сословий, – это домашнее обучение. «Народное» обучение – именно в школе, для «простых» сословий, и это образование было гораздо более серьезным. При желании после него также можно было поступить в учебное заведение средней ступени. В некоторых случаях начальные народные школы учреждало министерство, в некоторых – земство (местное самоуправление), в некоторых случаях это было делом церковных приходов (церковно-приходские школы), также нередко школы организовывали состоятельные образованные энтузиасты. С каждым годом и школ, и учеников становилось все больше, и так к 1880-м годам можно было начинать делать какие-то выводы, анализировать достоинства и недостатки имеющихся учебных пособий и, соответственно, совершенствовать школьные учебники, переделывать их под реальные нужды и возможности школы, учащих и учащихся.

Только на этом этапе российская школа действительно встала на самобытный, национальный путь: прежние поколения, как писал сам Тихомиров, «не могли вдруг создать русской школы», с одной стороны, потому, что «народ» в принципе не был просвещен, с другой стороны, «образованное» общество находилось под сильным влиянием западной школы – ведь люди, даже заявлявшие о необходимости создания национальной школы, сами-то получали образование в «европейской» парадигме^[22]. Так что в конце 1880-х работа над созданием русской национальной школы была еще в самом разгаре. Правда, представления о том, что же такое настоящая русская школа, бывали разными. Представления Тихомирова – специфические, православно-государственные:

«Бог, Царь, семья, земля и общество – вот те силы, которые знавал и признает над собою русский человек, вот те святыни, которые он желал бы вкоренить через воспитание и учение в сердцах своих детей. И эти исторически сложившиеся основы народной жизни были и должны быть основами воспитания русского ребенка, основами школьного учения… Но… с того времени, как подневольные люди сделались равноправными гражданами… жизнь потребовала от народа… и знаний, и развития, и умения пользоваться дарованными правами. Как результат новых условий жизни, в народе народилися и новые потребности – духовные, гражданские, экономические…. В русском народе растет… спрос на просвещающее ум и облагораживающее сердце чтение, с каждым днем развивается потребность личности в знаниях, освещающих окружающее, ставящих личность в правильные и разумные отношения к себе, к семье, к обществу и государству… непросвещенный ум, не воспитанные надлежащим образом сердце и воля могут поставить личное право, личную волю – выше власти семьи, власти общества, выше власти безгрешного труда»^[23].

4-я особенность. Обсуждение и критика педагогических подходов, методик и учебных пособий. Дмитрий Тихомиров был активным участником, руководителем и организатором различных учительских съездов, которые в то время регулярно проходили по всей стране. Одной из важнейших задач таких съездов было обсуждение реальных школьных проблем: от организации школьного питания до конкретного школьного пособия – а к тому времени существовали уже десятки пособий по каждому школьному предмету. Этот формат позволял авторам пособий совершенствовать свои учебники с учетом полученных замечаний и предложений практикующих преподавателей и, с другой стороны, с учетом критики ученых. Реальное и свободное обсуждение учебных пособий, апробация теоретических разработок приводило к тому, что школьные учебники становились все лучше и лучше буквально с каждым годом. Это одно из важнейших условий, которые способствовали появлению по-настоящему хороших, удобных в использовании и методически грамотных учебных пособий. Приметим: такое обсуждение было невозможно до 70-х годов XIX века (просто потому, что раньше, собственно, нечего было обсуждать, да и некому) – и это обсуждение перестало быть нормой после разрушения империи: в советское время, как и в наши дни, учебники создаются не «снизу», а «сверху» – так, пособия «Школы России», конечно, критикуют и профессионалы, и родители вот уже более полувека – но это не влияет на изменения основной (с 2023 года единственной) линейки школьных учебников, а также не приводит к созданию новых, допущенных в государственные школы учебных пособий.

5-я особенность. Развитие методики преподавания русского языка. В 1870–1880-е годы ежегодно выходили книги, статьи в многочисленных (!) и весьма популярных (!!) педагогических журналах, посвященные только методике преподавания русского языка. Сам Дмитрий Тихомиров занимался методикой преподавания русского языка на протяжении нескольких десятилетий, с 1870 года был членом Московского комитета грамотности – своего рода «лаборатории», где разрабатывались и получали практическое решение важные проблемы народной школы. В 1874 году по поручению Московской городской думы именно Тихомиров разработал подробный план занятий по русскому языку для городских школ, а в 1887 он создал ставшее невероятно популярным руководство для учителей подготовительных (начальных) и народных школ «Чему и как учить на уроках родного языка в начальной школе. Методика обучения грамоте, объяснительному чтению, толковому изложению мыслей, грамматике, правописанию и церковнославянскому чтению»^[24]. Это руководство, говорит сам Тихомиров, «есть результат, во-первых, более чем двадцатилетнего посильного личного нашего опыта, результат, во-вторых, продолжительных наблюдений наших над занятиями не одной сотни школьных преподавателей, и в-третьих, наконец, результат изучения нашей педагогической литературы. Из почтенных трудов К.Д. Ушинского, гр. Л.Н. Толстого, В.Я. Стоюнина, В.П. Острогорского, С.И. Миропользского, бар. Н.А. Корфа, В.И. Водовозова, Л.И. Поливанова, Дм. Дм. Семенова, Пр. И. Заринского, И.К. Гедике… и других мы взяли то, что казалось нам более ценным и применимым к современной русской начальной школе»^[25]. Тихомиров здесь предлагает программу преподавания для разных типов школ, планы уроков, разрабатывает множество типов упражнений для освоения материала и закрепления пройденного. Приметим «метод объяснительного чтения» – это совершенствование предложенной Ушинским схемы обсуждения прочитанных текстов, своего рода упражнения на развитие речи, логического мышления и «понимания».

6-я особенность. Создание новых учебных пособий с учетом последних достижений педагогики и других наук, с акцентом на духовно-нравственное воспитание учащихся. В 80-е годы XIX века в нашей стране существовали уже десятки учебных пособий по каждому предмету, каждый учитель, наставник, родитель мог выбрать лучшее из предложенного. Именно в то время создавали свои первые пособия по математике Киселев, Малинин и Буренин. А по русскому языку и вообще по учебникам для начального обучения в то время, с середины 1870-х годов и до самого конца XIX века, среди самых востребованных пособий были книги собственно Дмитрия Тихомирова. Общий тираж только его «Букварей» – колоссальная по тем временам цифра, почти 5 миллионов экземпляров. Учебные пособия этого замечательного русского педагога в 1900 году были удостоены золотой медали на выставке в Париже, а в 1905 году – в Льеже.

«Букварь для совместного обучения письму, чтению и счету с картинками», созданный Дмитрием Тихомировым в соавторстве с его женой и помощницей Еленой Тихомировой, был опубликован в 1872 году, но впоследствии менялся, совершенствовался^[26]. Как другие пособия эпохи, учебник Тихомировых – это «все в одном», но только для самого начала обучения. Ведь, в отличие от того же Ушинского, Тихомиров создавал пособия для народной школы, а не только для первоначального подготовительного обучения – именно стараниями самого Тихомирова народное образование стало гораздо более серьезным и содержательным по сравнению со «старым домашним», оно было призвано воспитать тех самых ответственных граждан, способных управлять и своей волей, и своим домашним хозяйством, и при этом сознательно и верно служить Богу, Царю и обществу.

Это новейший для той эпохи букварь «совместного обучения» (совместно – значит, одновременно учили и читать, и писать). Сначала предложены прописи – образцы для списывания. Затем постепенно Тихомировы вводят буквы, предлагают чтение слогов и коротких слов, попутно – прописи, выписывание элементов букв, самих букв и их соединений – новаторская методика для того времени. Потом Тихомировы дают короткие тексты для чтения и «рукописные» слова для списывания – так закрепляются навыки и чтения, и письма. После этого идет раздел на развитие речи: практически полностью – по «Родному слову» Константина Ушинского с «объяснительным чтением». Затем идет раздел по церковнославянскому чтению: сначала алфавит, потом предложены тексты на церковнославянском, но очень простые – нет ни одного титла, не употребляются буквы, по начертанию незнакомые ребенку: так малыш может с легкостью прочитать «витиеватые» славянские слова, после чего дан список слов под титлами и затем – уже «полноценное» чтение на церковнославянском. Оригинальный и эффективный подход: этот раздел Букваря Тихомировых запросто можно воспроизводить даже для современных учеников начальной школы. И, наконец, четвертый раздел – упражнения в счислении (арифметика): этот раздел, конечно, безнадежно устарел уже к началу XX века, когда появились пособия по арифметике Арженикова, Игнатьева и других великих русских методистов-математиков. Отметим: несмотря на то, что Тихомиров, как и Ушинский, настаивал на необходимости наглядного обучения, призывал учителей пользоваться на уроках «картинками» для развития речи и другими наглядными пособиями, в его учебниках иллюстраций немногим больше, чем в пособиях 1860-х годов.

Следующий после «Букваря» год обучения у Тихомирова – ставшая невероятно популярной в народных школах империи книга в четырех частях «Вешние всходы. Книга для классного чтения и бесед, устных и письменных упражнений в школе и в семье» (выходила с 1895 года). По темам и по форме – подобно «Детскому миру» Ушинского: небольшие, адаптированные для детского чтения рассказы нравоучительного характера, притчи, басни, стихи, рассказы и что-то вроде «деловых статеек» – тексты на «естественнонаучные» темы; некоторые из этих текстов прямо взяты из пособий Ушинского, некоторые статьи – из книг Толстого, а некоторые созданы специально для этой книги. После текстов Тихомиров предлагает вопросы для размышления, обсуждения, иногда – пословицы по теме. Чтение этой книги призвано не только развивать речь ребенка, но также сформировать и нравственное, и научное мировоззрение, заложить представления о Боге, об окружающем мире, об отношениях между людьми.

Д.И. Тихомиров. Вешние всходы. Первая после Азбуки книга для классного чтения и бесед, устных и письменных упражнений в школе и в семе. Издание 39-е. М., 1910

Памятуя, что ученики народной школы с большой вероятностью не будут впоследствии изучать какие бы то ни было школьно-научные дисциплины, Тихомиров поставил задачей создать такие пособия для «выпускных» классов народных школ, которые обеспечат адекватное систематическое базовое образование детей. В «Вешних всходах» не так много текстов по географии – просто потому, что Тихомиров создал отдельное, наглядное пособие по этому предмету, «Начатки географии»^[27].

Это уже не набор разнородных деловых статеек, как в «Детском мире» Ушинского: Тихомиров и его соавтор Зенгбуш знакомят учеников с глобусом и устройством географической карты как таковой, показывают школьникам части света, материки, океаны, описывают различные регионы родной империи – расположение на карте, города, промышленность, верования и т.п., все это наглядно, со схемами, картами, в том числе большими раскладными вклейками в конце пособия.

«Элементарная грамматика» Тихомирова 1875 г.

И вот, наконец, самое примечательное учебное пособие, созданное Дмитрием Тихомировым, – «Элементарный курс русской грамматики», написанный еще в начале 1870-х^[28]. Маленькая книжка, без иллюстраций, но это уже настоящий учебник русского языка для начальной школы, в котором разобраны все основные темы практической грамматики (не «научное изучение», но «что в жизни пригодится» – простое объяснение темы, «своими словами»); с примерами и разборами этих примеров, с различными типами упражнений на отработку пройденного материала. Впоследствии сам Тихомиров совершенствовал это пособие, и другие замечательные авторы создавали более современные, удобные для использования и более полные учебники грамматики. Но эта учебная книга, как одна из первых в своем роде, заслуживает особенного внимания – предлагаю фотографии некоторых страниц этого учебника.

***

Вот такой была эпоха младенчества русской педагогики, таким было время, в которое жили и творили такие великие русские педагоги, как Федор Буслаев, Измаил Срезневский, Константин Ушинский, Дмитрий Тихомиров, Владимир Стоюнин, Лев Поливанов, Сергей Рачинский, Александр Потебня, Владимир Шереметьевский и бесчисленное множество других, коих в изобилии рождала российская земля. Это бурное начало и обеспечило расцвет нашей национальной педагогики и, соответственно, расцвет методики преподавания русского языка в начальной школе – об этом расцвете поговорим во второй части трилогии.

^[1] Соболевский А.И. Образованность Московской Руси XV–XVII веков. Санкт-Петербург, 1894.

^[2] Буслаев Ф.И. О преподавании отечественного языка. М., 1844.

^[3] Шахматов А. А. Четыре речи о Ф. И. Буслаеве, читанные в заседании Отделения Коменского 21 января 1898 г. СПб., 1898. С. 7–12.

^[4] Буслаев Ф.И. О преподавании отечественного языка. М., 1844.

^[5] Ушинский К.Д. Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии // Ушинский К.Д. Собрание сочинений в 11 тт. Т.8. Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии. М., 1948. С. 11–58.

^[6] Срезневский И.И. Об изучении русского языка вообще и особенно в детском возрасте. СПб, типография Императорской Академии Наук, 1899. Также см.: Трубникова Ю. В. «Назад к Срезневскому!»: методические идеи И.И. Срезневского и современная лингводидактика. Филология и человек. 2020.

^[7] Ушинский К.Д. Человек как предмет воспитания.

^[8] Ушинский К.Д. О первоначальном преподавании русского языка // Собрание педагогических сочинений Константина Дмитриевича Ушинского. Т.2, дополнительный. СПб, 1913.

^[9] Там же.

^[10] См.: Обучение отечественному языку. Обозрение руководств и пособий по русскому языку и словесности и книг для детского легкого чтения. Под редакцией Льва Поливанова. Т. I. М., 1877.

^[11] Расчет по: Robert C. Allen, Ekaterina Khaustova. Russian real wages before and after 1917. Explorations in Economic History 72 (2019) 23–37 Appendix 1.

^[12] Здесь и далее использую пособие: Ушинский К.Д. Детский мир и хрестоматия. Книга для классного чтения. В двух частях. Издание четвертое. СПб, 1863.

^[13] Ушинский К.Д. Детский мир и хрестоматия. С. 102.

^[14] Там же. С. 98.

^[15] Ушинский К.Д. Родное слово (книга для учащих). Советы родителям и наставникам о преподавании родного языка по учебнику «Родное слово». Год второй. СПб., 1864.

^[16] См.: Обучение отечественному языку. Обозрение руководств и пособий по русскому языку и словесности и книг для детского легкого чтения. Под редакцией Льва Поливанова. Т. I. М., 1877.

^[17] Ушинский К.Д. Детский мир и хрестоматия. Ч. 1. С. 37.

^[18] См. там же. С. 94–95.

^[19] Между прочим, дочь и последовательница Толстого Татьяна показала поворотным моментом в отречении отца смерть горячо любимого маленького сына Льва Николаевича. Сухотина-Толстая Т. Воспоминания. М., 1980.

^[20] Толстой Л.Н. Азбука. Новая Азбука. М., 1978.

^[21] Новая Азбука графа Л.Н. Толстого. М., 1887.

^[22] См.: Тихомиров Д.И. Чему и как учить на уроках родного языка в начальной школе. Методика обучения грамоте, объяснительному чтению, толковому изложению мыслей, грамматике, правописанию и церковнославянскому чтению. М., 1887.

^[23] Там же. С. XII.

^[24] Там же.

^[25] Там же.

^[26] В работе над этой статьей я использовала вот это издание: Тихомиров Д., Тихомирова Е. Букварь для совместного обучения письму, чтению и счету с картинками. М., 1884.

^[27] Тихомиров Д., Зенгбуш И. Начатки географии. Руководство для народных училищ и других элементарных школ. М., 1893.

^[28] Тихомиров Д.И. Элементарный курс русской грамматики для городских и сельских школ. М., 1875.

Православие.ru