Я всё никак не мог отважиться написать — но теперь уж точно решусь, отступать некуда — то старомодно-возвышенное сочетание двух очень простых слов, которое крутится у меня в голове в связи с публикацией избранных стихотворений сегодняшнего поэта.
Но так и есть: чудо встречи. Точнее — встреч.
И это ощущение не остывает.
…И — после того, как у меня дома, «насовсем», как говорят дети — поселилась посмертная поэтическая книга Александра Тихомирова «Добрым людям» (М., 1991), которую я сейчас всё время читаю. Книгу подарил оказавшийся на экскурсии в доме-музее Корнея Чуковского, где я издавна работаю, сын поэта — Дмитрий, кинорежиссер. Мой ровесник. Когда я ответно приехал к нему в гости, он показал мне отцовскую комнату, домашние фотографии и рисунки.
…И после прочитанных воспоминаний о Тихомирове — его друзей-поэтов: Владимира Леоновича, Вадима Ковды, Алексея Королёва, Валерия Краско, Ларисы Миллер.
…И после просмотра-пересмотра маленького документального фильма об этом дивном поэте и человеке — «Непостижный подвиг жизни…» (режиссер Георгий Сушко).
Фильм назван по строчке стихотворения, написанного в 1970-х.
«Во сыром бору — отчизне / Расцветал цветок, / Непостижный подвиг жизни / Совершал, как мог… / Побледнел, упал на хвою — /
И чуднó ему, / Что хотел-то он на волю, / А попал в тюрьму. / Ты не вянь, не вянь, цветочек, / Если что не так… / Твой голубенький платочек / Разгоняет мрак».
Фильм о поэте был снят каналом «Радость моя», для цикла «Отцам и детям». Пожалуйста, найдите время и посмотрите эту кинокартину.
Александр Борисович Тихомиров прожил на белом свете сорок лет. При жизни из печати вышел лишь один его лирический сборник. Он много выступал с чтением стихов, слушать его любили. Этими выступлениями, в основном, и зарабатывал. Погиб, сбитый электричкой, недалеко от Переделкина, где и похоронен. Верил в Бога и завещал веру сыну. Необыкновенный, светлый, мудрый, согревающий поэт.
Сейчас вы это увидите своими глазами.
Конец лета
Я слышу всё, не напрягая слуха,
Я вижу всё, не поднимая глаз;
Гудит на солнце огневая муха,
Как контрабас.
Толпится комариное отродье,
Предчувствуя погоды распогодье.
Я распластался на колючем сене,
На сене с запахом душистым и осенним.
Автомобили по дороге плыли
И зло чихали от дорожной пыли.
А солнце бьет и жжёт со всех сторон,
И, отзываясь на призывный звон,
На исповедь шла чёрная старуха.
Торжественно, как будто в первый раз, —
Я слышу всё, не напрягая слуха,
Я вижу всё, не подымая глаз.
Переделкино, август 1959
* * *
Л. А. Голубенковой
В темном лесе, среди лета,
Что там светится, как сон, —
Одуванчики ли это
Или праведников сонм?
Подойти, пригнуться к ним бы,
На колени — и глядеть…
Их мерцающие нимбы
Ненароком не задеть.
Вот такое счастье мне бы —
Не слыхать, что и поют,
А светающего неба
Эти гимны достают.
* * *
Мальчик, сын — белокурый и нервный
Одуванчик на тонком стебле,
Что поделать, сынок, — ты не первый
Страстотерпец на этой земле.
Хочешь, мы поплывем на «Бонжуре» —
На оранжевом нашем плоту?
И не бойся —
Все будет в ажуре
Средь черёмухи в полном цвету…
Станешь взрослым — и память о поле
О речушке в цветочной пыли
Тебя, может, избавит от боли
Самых жёстких законов земли.
Поплывем!
Ведь не мне это надо…
Я-то, сын мой, и так проживу,
Помня яблоки дикого сада,
Старый лес и густую траву.
1972
На реставрации
Даже странно — жил как Цербер…
Только выпрыгнул из свор!
Восстанавливаю церковь —
Сердце, Родину, простор.
Ну, конечно, тут работы…
Силы мало? Так гори! —
От субботы до субботы,
От зари и до зари!
Кто-то бродит, отвлекая,—
Бес? А может, и не бес?
Красота кругом такая —
Травы чуть не до небес!
И подсолнушная сила,
Желтолица и горда,
Монастырь наш окружила,
Как монгольская орда!
с. Ермолино, июль 1977
* * *
Мы только часть всего, как рожь, как васильки,
Мы только часть, а целое — закрыто…
Для Бога мы — на память узелки,
А меж собой все будем позабыты.
И хоть страшна забвения пора,
Пусть весь умру, как говорит наука, –
Не слишком много делал я добра,
А вечно помнить зло — такая мука…
* * *
Не желаю бессмертья земного,
Хоть оно мне и по плечу.
Но я жажду бессмертья иного…
Надо думать, что получу!
Догадался по многим приметам,
Что идём мы на праздник большой –
Станем добрым и мыслящим светом,
Что у каждого есть за душой.
Октябрь 1979
* * *
Отчего голова поседела?
Вроде б не с чего ей поседеть…
За меня вся родня отсидела —
Так что мне не придется сидеть.
За меня вся страна воевала —
Малолетка, я был не у дел…
Все потери отгоревала.
Ну а я-то — с чего поседел?
Видно, старость как отблеск завета —
Хлеб для жизни, мол, не един…
Мир одаривай толикой света.
Света нет?
Ну хоть светом седин.
10 ноября 1979
* * *
Все ночью думалось —
Душа разорена…
А утром странно,
Что заснул одетым —
Вся комната духовным светом
Озарена!..
Переделкино, январь 1981
Фома
