«У врат Небесного Чертога, над леденящей глубиной...»

«У врат Небесного Чертога, над леденящей глубиной...»
Немало воистину православных писателей и поэтов явило время, когда после долгих лет богоборчества и гонений на Церковь, Россия стала возвращаться к Православной вере, воцерковляться. В русской словесности появился целый пласт литературы, до сих пор не изученный литературоведами.

Осенью 2014 года знакомые подарили сразу несколько поэтических книг Сергея Поликарпова. Они сразу вошли в домашнюю библиотечку любимых поэтов. Думалось, что доведется воочию увидеть и услышать поэта, ведь он - наш современник и коренной петербуржец. А 28 сентября донеслась весть - Сергей Константинович Поликарпов отошел к Небесным обителям.

Он как будто предчувствовал свой земной уход. «Вслед за теми, с кем сердце дружится, Я сорвусь, как последний лист»; «Я пока что живу и дышу, Но душою не здесь», - читаем мы в книге «Вечный свет», изданной в 2013 году и обобщившей избранные стихи поэта.


... Над раскисшею дорогой

Дорогая сердцу грусть...

Любоваться так немного

Мне тобой осталось, Русь.

 

Я осенний твой прохожий,

И молю издалека -

Пусть в Небесном Царстве Божием

Будут осень и река.

Переход от земной жизни к Вечности он понимал как человек православный: «Впрочем, я верую - значит живу, Значит умру... и воскресну».  В этом - и крепкая вера, и смирение, и покаянное чувство, и надежда на милость Божию:

* * *

Я живу, чтоб умереть.

Жизни узкая полоска.

Знаю я - свече гореть,

Ровно столько, сколько воска.

 

Я умру, чтоб вечно жить,

Чтоб к ногам Царя и Бога

Все, что нажил положить.

Только нажил так немного.

 

...Добродетель малой мерой

Мерит грешное житье.

Много только светлой веры

В милосердие Твое.


Из сведений об авторе, предваряющих книгу, мы узнаем, что Сергей Константинович окончил геологический факультет Ленинградского государственного университета, получив профессию геолога. Работал геофизиком в аэропартии на поисках золота, алмазов, урана на Дальнем Востоке. В 90-х годах  закончил Епархиальное духовное училище при Александро-Невской Лавре, служил катехизатором, работал в церковной лавке, пел в хоре на клиросе. Автор восьми книг поэзии и прозы. Член Союза писателей России. Награжден медалью святого благоверного князя Александра Невского и почетным знаком святой мученицы Татианы - «Наставник молодежи».

За скупыми строками биографии видится многое. Но еще больше мы узнаем об авторе из его стихов, в которых, чаще всего, лирический герой - он сам. И все это так близко, знакомо, понятно и дорого душе верующего православного человека. Читатель, пришедший к вере, в церковную ограду, стремящийся идти по пути спасения, по пути православного делания и живущий в православной традиции, читает как будто о самом себе. Он читает как будто о своей личной судьбе: о несении Креста, о мгновениях, когда душа купается в лучах благодати Божией, о своем стремлении быть во всем с Богом и о дерзновении идти по духовной лествице, шествие по которой сопровождается и неземной радостью, и непрестанной  невидимой  бранью.

Литургия


В церкви тихое воскресенье.

Солнце низенько. Полумрак.

«Иже всех зовый ко спасенью

Обещания ради благ...»

 

И мгновенно стихают звуки.

Напряженная тишина.

Иерея воздеты руки.

И свеча уже зажжена.

 

И обратной дороги нету -

Предстоятель дары несет.

Только к вечности, только к Свету!

Литургия венчает все.

 

* * *

 

В нашем храме нет даже купола

И киотов нет позолоченных.

Все иконочки в лавке куплены

И гвоздями к стене приколочены.

 

И сквозняк - прихожанин непрошенный,

И частенько фальшивят певчие...

А Пречистая, вся продрогшая,

Греет ручки Свои над печкою.

 

* * *

 

Когда, обременен крестом,

Свой ропот укротишь,

Когда молитвой и постом

Раскаянье родишь,

Когда исторгнешь из души

Сомненье и расчет...

Услышишь Вышнего в тиши:

«Ты - верный раб - прощен!

И ты не раб уже - ты брат,

И больше - сын теперь,

Когда отрекшись от наград,

Избрал стезю потерь...

Да, умер Я! Но Я воскрес!

Гряди за мной смелей.

Я награжу тебя - вот крест.

Он твой. Он тяжелей».


И сколько бы ни спорили наши современники о том, сохранилась ли православная традиция в русской литературе, существует ли вообще православная поэзия,  -  эта поэзия живет и вершится, являя нам удивительно талантливых, тонко и глубоко чувствующих, прекрасно владеющих мастерством слова и воистину духовно-зрячих поэтов.

Православная поэзия - это не раздел литературы, не жанр, не вид и не род поэтического произведения, не метод изображения действительности, не направление и не течение, не литературная школа, не стиль и даже  не тематика, но - дух.

 Это - Дух Христа, усвоенный в меру своих собственных сил именно духом, сердцем и умом писателя. Этот Дух Евангелия передается через его художественные произведения, несущие таким образом в мир свет учения Христова, о чем бы ни говорил пишущий: о Церкви и вере ли, о природе, о взаимоотношениях людей, о событиях своей жизни или же о великих событиях истории, о смысле бытия. Это дух, усвоенный - лично, на своем собственном духовном опыте: опыте молитвы, опыте покаяния и поста, самообуздания и преодоления человеческой греховности и ветхости, опыте участия в церковной жизни и Таинствах Святой Православной Церкви. Православие - это, прежде всего, образ жизни. Это жизнь по вечным законам Евангелия. Это состояние человека, когда он и самой своей жизнью, и своим творчеством исповедует и прославляет Господа нашего Иисуса Христа.

Это дух Евангелия, принятый не рассудочно и формально, не педантично-сухо, но -  живым духом  и верою. Ведь Евангелие - это не книга законов и правил, но книга свободы, совести, и любви.
 

Лампада


Я не молился дни и ночи

И власяницу не носил,

Но я любил, что было мочи,

И я лампаду не гасил.

 

Пусть не пророк, мне стать поэтом

Едва-едва хватило сил,

Но я всегда скорбел об этом

И я лампаду не гасил.

 

Гори, гори моя лампада,

Подсвечивая Божий лик.

А Богу много не надо,

Христос и в немощи велик.

 
«В этом мiре на веру одну я могу положиться», - произнес Сергей Поликарпов в одном из своих стихотворений. А если истина установлена, обретена, значит ли это, что дальше все просто и безмятежно? Нет больше борений, смятений и поисков? Конечно же, это не так. Путь совлечения с себя ветхого человека - нелегок и тернист. «Да только, чтоб родиться в вечность, собой пожертвовать придется», - понимает поэт. То есть своею самостью, себялюбием, горделивостью... «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Мф. 5, 3), - вспоминаем мы тут одну из Заповедей блаженства.

Этот путь -  осознание своих грехов и непрестанной борьбы с ними:
 

* * *


Беда! Едва не согрешил.

В душе палящий ветер.

Пожар растерзанной души

Я вовремя приметил.

 

Крестами почернел погост,

Трава прибита в поле,

И роща вековых берез

Истерзана до боли.

 

В смятенье мечется сирень,

Об изгороди бьется.

И сад, взъерошен набекрень,

Того гляди - сорвется.

 

Ах, совесть, совесть - якорь мой,

Ты корень мирозданья...

И хлынул дождик проливной

И утолил страданье.

 

* * *

 

Он стоял, перегаром дыша,

Был он грязен и жалок, и все же

Я не подал ему ни гроша.

Он сказал: «Сохрани тебя Боже!»

 

Глянул: за отворотом плаща

Проблеснул исцарапанный орден.

И, в душе оправданья ища,

Понял я, что для Рая не годен.
 

И   всегда  -  надежда и упование на милосердие Божие:


Благовест
 

Сегодня совести моей безсонница

Мне нашептала о моем грехе,

И ранним утром зазвучала звонница,

И благовест пронесся по реке.

 

И оглушил... Я ожидал отмщения

За грех, что я в душе своей взрастил.

И я дерзнул молиться о прощении...

Но я не знал, что Бог уже простил.

 
И даже страдания, самые горестные и тяжелые, как потеря самых близких и родных, верующая душа, плача, воспринимает со смирением:


Тепло, блаженство, светлый дом

С открытым в райский сад окном...

Но это не сейчас, потом,

За смерти белым полотном.

 

А здесь, теперь - тоска и боль,

Обрушившейся крыши хруст,

И дом наш холоден и пуст,

И быль страшней, чем небыль...

 

Да солона, как прежде, соль,

И купины пылает куст,

На языке - молитвы вкус,

И я держусь за Небо.


«Как сладко жить и умереть под взором Бога...» - делится с нами  поэт той радостью, которую несет благодать веры:


* * *

«Бог не дал мне голоса - эко невезение.                                                                                                    

Только не в обиде я - с верой повезло.

Оттого по солнышку встану в воскресенье,

Поспешу к обедне я в дальнее село.

 

Снегом припорошенный храм на тихом кладбище.

Снегом оторочены в вышине кресты.

Хор синиц на паперти, звонко Бога славящий...

Снег сметаю с валенок, но без суеты.

 

Батюшка вполголоса служит проскомидию.                 

Поклонюсь престолу я в землю не спеша

Ангелов-то, Ангелов! Видимо-невидимо!

Под благословением запоет душа.

 

Трое нас на клиросе - значит на три голоса

Дай нам, Боже, в радости службу сослужить.

На престоле солнышко цвета спела колоса...

Можно и без голоса со Христом прожить.

 

Крещенье


Помолюсь, поставлю свечку,

Отдавая Богу дань.

С топором пойду на речку,

Буду делать Иордань.

 

Полушубок скину - жарко,

Закатаю рукава.

Я бы спел тропарь, да жалко -

Сил не хватит на слова.

 

Вскрою Вечности теченье

И ладони окуну.

Подо льдом мое прощенье.

Я прощенья зачерпну.

 
Последние годы Сергей Поликарпов жил в Старой Ладоге. И перед нами встают картины величественной и светлой  русской северной природы, с которой так сроднилась душа  поэта.

* * *

Медленно течет река

В даль лилово-розовую.

Галка смотрит свысока

Сквозь листву березовую.

 

А за речкою поля,

Перелески малые,

Вдоль дороги тополя

Пыльные, усталые.

 

Ветерок с реки пошел,

Зашумела рощица...

Так на сердце хорошо -

Помирать не хочется.

 
В другом стихотворении автор говорит:


... Жизнь моя предо мной проплывет

По стремнине лесного потока,

А кукушка назад позовет

Уходящей России потомка.

 

Среди этих прохладных осок

Затеряться - какая удача!

Вот коснется виска колосок -

И от радости сердце заплачет.

 
Судьбе России, судьбе Руси Святой посвящены многие из стихов Сергея Поликарпова. Это и гордость, и радость, и благодарение,  и горечь, и стремление встать на защиту, и - надежда.

Вспоминая былую славу и доблесть Отчизны, поэт печалится: «Нету Царя над русскими, Нет и былой страны».
 

Святому Отроку
 

Мы храм построим деревянный

Во имя Отрока святого,

Алтарь устроим покаянный

Под колокола звон литого.

 

И все, о чем отцы просили,

Построим силою молитвы, -

Самодержавную Россию...

Колокола уже отлиты.

 

И мы споем светло и нежно,

И обойдемся «обиходом».

И выйдет Отрок белоснежный,

И остановится у входа,

 

И всех простит, как мы просили,

И осенит Крестом и Властью...

И вспомним мы, что Бог не в силе,

И что в России наше счастье.

 
Отмечая в русском народе такие истинно христианские качества, как смирение, терпение, милосердие, братство, отзывчивость, стремление к Небесному, поэт не забывает и еще об одном качестве русского человека - умении в нужную минуту встать на защиту Отечества. Невольно вспоминаешь воинов-схимников, благословленных преподобным Сергием Радонежским на ратный подвиг при битве Куликовской. Но здесь, наверное, сражение с псами-рыцарями, да и мало ли захватчиков приходило на Русь.


Монашеский меч


Шнеки дубовые, к бою готовые.

Волны морские. Заморская речь.

Весла еловые. Брони пудовые.

Шелест кольчуг от движения плеч.

 

Тихо в обители, молятся жители...

Братия бредит тревожно во сне.

Веки смежаются. Враг приближается.

Зоркий не дремлет дозор на стене.

 

Утром у звонницы старцу поклонятся.

Шоркнул из ножен монашеский меч.

Шнеки причалили, волны качали их.

Бог помогает ударить, рассечь...

 

Весла изломаны, брони искрошены,

Кровью забрызганы, втоптаны в грязь...

Братия к храму бредет по дороженьке,

Пот вытирая, смиренно молясь.

 
Поэзия Сергея Поликарпова вмещает в себя не только размышления о вере и православном делании. Его герои не только прихожане, певчие, батюшки, старцы. Мы видим и камчатских вертолетчиков, и работающих на приисках геологов, и воинов-афганцев, и староладожских купцов, и археологов, и нищего в переходе, и богача на иномарке. Видим и, оставляющую за собой черную, круглую дыру, толпу, с шумом и хохотом несущуюся вниз в метро, и «разящий глаз» Макдональдса. Видим отлетающего в вечность Пушкина и «буревестника» революций Горького. Видим события 1917 года и года 37-го. Поэту жаль и крошку-воробья, и скашиваемую траву, и разрушающуюся Старую Ладогу.

Никогда не отделяет поэт себя от своего народа. Вспоминая об исповедниках веры он говорит: «Все они из народа, из которого я». Рассказывая о возведенном храме, пишет: «В нем народ - избранник Божий, Пусть Господь его хранит». И даже, когда он вспоминает о революционных событиях  прошлого века или сокрушается о сегодняшнем падении нравов, он никогда не говорит, как поучающий, строгий, обличитель, но с горечью и печалью, говорит - «мы». Сухой проповеди от знания, морализаторства и резонерства - нет в этих стихах. Напротив, Сергей Поликарпов раскрывает эти явления как совершенно мертвенные и непригодные для воздействия на душу человеческую.


Миссионер
 

Я говорил с тобою долго,

Я убеждал: «Ты веришь в ложь!»

Потом умолк, не видя толка, -

Ты безтолковый, не поймешь.

 

И долго тайно я молился,

Одолевая пустоту,

И ты поверил, - обратился.

Не мне поверил, но Христу.

 

Мудрецы


Мы знаем падший мир, мы обличаем,

Бичуем немощи и лжеучений бред,

Но ничего вокруг не замечаем...

А слушатели где? Простыл и след...

Не верят люди в Бога - верят в слухи!

И мы с тобой гнушаемся толпы.

Не слышит нас никто - безумцы глухи...

Лишь потому, что мудрецы слепы.

 
Сергей Константинович был, думается, совсем не номенклатурным писателем. Своим кабинетом он называл аллею в парке, жил, не ожидая признания и наград. Человек образованный и глубоко интеллигентный, жил просто. И всегда ощущал свою неразрывную и глубокую связь с народом. Наверное, поэтому он мог понять и бомжа, приставившего ему однажды ночью нож к горлу: «Я ему все простил. Ты прости его, Боже». И простых деревенских старушек, которые теперь, когда «в лужу безбожного века» схлынула толпа прихожан, погрузившихся в Интернет, поют в пустом храме так, как будто «стучат святые души в златые райские врата». Очевидно поэтому он и писал:
 

Талант мой не яркий, но искренний,

Соратник великой  Любви,

Согретый Христовою истиной,

Сокрытой в народной крови...


Предназначение поэзии и источник вдохновения были известны поэту:


* * *


Стихи в Писании живут,

В  божественной Любви.

Ты их молитвой позови -

Они уж тут как тут.


Он говорит, что слово в истинном его значении «дано не плоти бренной, но только духу и труду»; духу, возвышенному страданием и пришедшему от гордости к покаянию. А в одном из стихов рассказывает о своем разговоре со Старцем, который на вопрос, не грешно ли писать стихи, ответил:


...Помолюсь о тебе в тиши,

Ты мне имя свое скажи...

Оба славим с тобою Слово.


Свет


Закат был и чист, и светел,

Подсвечивал свод ночной...

Зачем он во тьме светит -

Таинственный, неземной?

 

Но что я сделал на свете

Хорошего? Ничего...

А Свет, Он во тьме светит,

И тьма не объяла Его.

 

И те, за кого мы в ответе,

Так далеко ушли...

А Свет и для них светит,

Даже - по край земли.

 

И вспомнить пора о смерти,

Не слишком ли мы смелы?

А Свет, Он с Небес светит

И выйти зовет из мглы.


А когда Свет Божий - вечный свет, коснется души поэта, тогда и вспыхнут в его сердце строки истинной, благозвучной и благодатной поэзии, понятной и говорящей и верующему, и неверующему. И даже если читателю не знакомы некоторые из слов церковной лексики или старославянского языка, поэт, озаренный Божественным Духом, так сумеет коснуться «вечности святынь», что ты уже «Не вскрикнешь: "Понял!", Прошепчешь: "Верую, аминь!"»

«Цель нашей жизни христианской - стяжание Духа Святаго Божиего», - наставлял святой преподобный Серафим Саровский Чудотворец. А святой Силуан Афонский говорил желающим спастись: «Держи свой ум во аде и не отчаивайся». В одном из своих стихотворений Сергей Константинович Поликарпов произнес:

...Душа волнуется весной

И дерзновенно ждет итога

У врат Небесного Чертога,

Над леденящей глубиной.

Счастлив тот, кому удалось при жизни хоть чуть-чуть подняться над земным, над греховной «леденящей глубиной» и жить, как говорил поэт, держась за Небо.

Прочтите стихи Сергея Константиновича Поликарпова и сами дайте ответ на вопрос: возможна ли сегодня подлинно художественная православная поэзия...

Лариса Кудряшова/РНЛ