Всем известен поэтический призыв Николая Заболоцкого «Не позволяй душе лениться!» Его стихи полны веры в человеческий разум и его неограниченные возможности. Что же заставило оптимистичного поэта вступить в диалог с ветхозаветным мудрецом, провозгласившим «Суета сует, всё — суета»? Не усомнился ли Заболоцкий в том, что человек способен познать все?
Во многом знании – немалая печаль…
Во многом знании — немалая печаль,
Так говорил творец Экклезиаста.
Я вовсе не мудрец, но почему так часто
Мне жаль весь мир и человека жаль?
Природа хочет жить, и потому она
Миллионы зёрен скармливает птицам,
Но из миллиона птиц к светилам и зарницам
Едва ли вырывается одна.
Вселенная шумит и просит красоты,
Кричат моря, обрызганные пеной,
Но на холмах земли, на кладбищах вселенной
Лишь избранные светятся цветы.
Я разве только я? Я – только краткий миг
Чужих существований. Боже правый,
Зачем Ты создал мир, и милый и кровавый,
И дал мне ум, чтоб я его постиг!
Исторический контекст
Стихотворение «Во многом знании — немалая печаль…» Николай Заболоцкий написал в 1957 году. В 50-60-е годы многие поэты заговорили вновь, пережив репрессии и запреты 30-40-х. После смерти Сталина в марте 1953-го наступила эпоха «оттепели» в литературе и культуре страны. Ослабевает цензура, у писателей появляется возможность говорить о пережитом и переосмысливать прошлое. Проблемы человека и общества стали одними из ключевых в поэзии того времени. Главный представитель философской лирики середины ХХ века Николай Заболоцкий, «молчавший» долгие годы, снова поднимает самые значимые для людей «вечные темы» — жизни и смерти, человеческой судьбы, разума и веры.
Автор
Николай Заболоцкий (1903–1958) ворвался в литературу как остроумный авангардист 1920-х годов.
Поэт вырос в семье агронома, который страстно желал, чтобы сын продолжил его сельскохозяйственное дело. Однако тот выбрал иной путь — взаимоотношения природы и человека он стал постигать поэтически. Особый взгляд на природу сохраняется у Заболоцкого на протяжении всего творческого пути. Поэт был увлечен идеями о человеке как Разуме природы, читал труды ученых и философов-космистов.
1950-е годы для Николая Заболоцкого стали одновременно и вершинным этапом творчества, и «лебединой песней». Заболоцкого, как и многих интеллигентов, коснулись репрессии 1930-х. В 1938-м поэт был обвинен в том, что якобы состоял в контрреволюционной антисоветской писательской организации, и отправлен в исправительно-трудовые лагеря, где он пробыл до 1944 г. Арест, лагерный опыт, тяжелейшие условия заключения (Заболоцкий валил лес в тайге, участвовал в строительстве дорог и проч.), из-за которых поэт чуть не погиб, очень сильно изменили его самого и стиль его поэзии. Она становится намного ближе к классической русской лирике, особенно к Федору Тютчеву, в ней начинают появляться библейские мотивы («Это было давно»), которые свидетельствуют о внутренней перемене автора. Теперь он не игрок-новатор, а поэт-трагик, абсолютно искренний перед своим читателем.
В отношении поэтического труда Заболоцкий был чрезвычайно упорным и оптимистичным: называл свое заключение «творческой командировкой» и даже в тюрьме продолжал писать. Поэтический перевод на современный русский язык одного из главных памятников русской письменности — «Слова о полку Игореве» был создан в заключении. Быт заключенного Заболоцкий подробно описал в книгах «Сто писем периода 1938–1944 годов», «История моего заключения» и в своих стихотворениях.
Поэт не оставлял пера практически до конца жизни. Стихотворение, о котором мы говорим, написано Заболоцким за год до кончины.
Во что верил Заболоцкий?
У Заболоцкого было почти религиозное отношение к природе. В ней он видел некое торжество разумного начала, ключевую роль познания отводил человеку. В отношении же его собственной религиозности свидетельства его знакомых расходятся.
Некоторые близкие поэта часто указывали на то, что поэт был рационалистом, материалистом и чуть ли не атеистом. Его друг, писатель Николай Корнеевич Чуковский, отмечал: «всякая религиозная, метафизическая идея претила его конкретному, предметному, художественному мышлению».
Однако многие хорошо знавшие Заболоцкого люди говорили о его христианской вере (к примеру, известный литературовед Николай Степанов). Поэт воспитывался в православной семье, с детства хорошо знал молитвы и даже пел на клиросе. Позднее он вспоминал: «Тихие всенощные в полутёмной, мерцающей огоньками церкви невольно располагали к задумчивости и сладкой грусти. Хор был отличный, и когда девичьи голоса пели «Слава в вышних Богу» или «Свете Тихий», слёзы подступали к горлу, и я по-мальчишески верил во что-то высшее и милосердное, что парит высоко над нами и, наверное, поможет мне добиться настоящего человеческого счастья».
К библейским темам и образам Заболоцкий обращался не раз. Особенно интересовала поэта тема Рождества. Одним из главных лирических шедевров поэт считал «Рождественскую звезду» (1947) Бориса Пастернака. Заболоцкий сам под конец жизни, перечитывая Евангелие, собирался написать поэму, в основе которой — история Рождества Христова. Сохранилась часть этого плана.
Известно также, что Заболоцкий хранил Библию на полке вместе с книгами Пушкина, Тютчева, Баратынского, Гёте и других поэтов, которые считал «жизненно необходимыми для работы». Библия была конфискована при аресте писателя в конце 1930-х.
О произведении
Стихотворение «Во многом знании — немалая печаль…» Николай Заболоцкий написал в 1957 году, за год до кончины.
С одной стороны, в тексте сохранено свойственное поэту внимательное отношение к природе, утверждение разумности ее устройства и красоты. С другой стороны, нервом стихотворения становится религиозное вопрошание. Герой стихотворения обращается к Творцу с вопросом о смысле своего существования.
Если раньше в поэзии Заболоцкого первостепенным был культ разума, его непогрешимость и абсолютность в процессе познания мира, то здесь основой мироздания отчетливо признается Бог, а автором подчеркнута непостижимость для человека Божественного миропорядка.
В последних строчках соотносится необъяснимость Божественного творения, природы и непостижимость ума, данного человеку. Герой не может до конца понять смысл существования не только мира, но и собственного ума, данного ему Богом.
Отсылки к Библии
В первых же строках Заболоцкий обозначил источник своих размышлений: «Во многом знании — немалая печаль, / Так говорил творец Экклезиаста». Именно эта мысль из ветхозаветной книги подтолкнула поэта к написанию стихотворения: Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь (Еккл 1:17,18).
Экклезиаст (полное название книги в синодальном переводе: Книга Екклесиаста, или Проповедника) — одна из библейских книг Ветхого Завета. В церковной традиции ее автором принято считать царя Соломона. Согласно традиционному толкованию, Соломон — человек, совершивший много противоречивых поступков, мудрец, поведавший в книге о главном уроке, который он вынес из своего опыта. Структуру Экклезиаста составляют различные мудрые, часто афористичные, суждения о жизненных наблюдениях. Главная мысль книги проста: кроме Бога в мире ничто не важно по-настоящему.
Экклезиаст, будучи философом-скептиком, одновременно является верующим проповедником, который через признание суетности мира, утверждает Бога. Для мудреца особенно важна идея непостижимости мира, интересующая и Заболоцкого в последний период творчества. Всесторонне охватить жизнь невозможно, нельзя подчинить себе мироздание и исчерпать его мыслью. Все эти попытки тщетны: «суета сует, всё — суета!»
В книге Экклезиаста постоянно обращается внимание на то, что все явления, происходящие вокруг нас, преходящи, недолговечны, всё было уже в веках, бывших прежде нас (Еккл 1:10). Для того чтобы это подтвердить, ветхозаветным мудрецом приводятся примеры из различных природных и социальных явлений. Это же делает и Заболоцкий в своем стихотворении. Хоть герой и утверждает, что не является мудрецом, его умонастроения во многом схожи с мыслями, изложенными Экклезиастом.
Экклезиаст с глубоким скептицизмом относится к мудрости, данной ему. Даже самый умный человек не способен постичь Творца и Его цели: Всё соделал Он прекрасным в свое время, и вложил мир в сердце их, хотя человек не может постигнуть дел, которые Бог делает, от начала до конца (Еккл 3:11). Эта мысль также созвучна рассуждениям Заболоцкого. Как автор книги Экклезиаст, так и герой Заболоцкого испытал мудростью все, что делается под небом (Еккл 1:12–13). И если первый понял тщетность устремлений ума, то и второй тоже усомнился в них.
Во многих словах Экклезиаста слышна поучительная интонация, рассчитанная на незримого слушателя. Лирическое обращение Заболоцкого иное — исповедальное, личное. Здесь поэт пытается понять тайну творения и тайну Творца. Но самый главный риторический вопрос поэта — о нем самом, о его назначении, роли познания и смысле собственного существования.
Фома
