К годовщине со дня смерти - поэзия Фазиля Искандера в рубрике Павла Крючкова
Совместный проект журналов «Фома» и «Новый мир» — рубрика «Строфы» Павла Крючкова, заместителя главного редактора и заведующего отдела поэзии «Нового мира».
Два с лишним десятилетия назад я оказался на поэтическом вечере Фазиля Абдуловича Искандера. Незабываемым, громоподобным, каким-то особенным голосом, от которого, казалось, прямо на глазах накалялся воздух небольшого зрительного зала, — декламировал он свои стихи. «…О, как ты несла свою ношу! / О, мама, я тоже не сброшу. / Пока в этом мире я значусь, / о вас расскажу и расплачусь. / Пред Господом с этою книгой / предстану, как дед мой с мотыгой…» Люди слушали затаив дыхание.
Самая первая книга Фазиля Искандера вышла из печати ровно шестьдесят лет тому назад в Сухуми. Она была стихотворной и называлась «Горные тропы». К прозе он перешёл позднее. «Я начал писать стихи, и поступал в Литинститут именно как стихотворец. Всё время своей учёбы посвящал только стихам. И после этого, работая в разных газетах, продолжал писать стихи, у меня вышло несколько сборников. С годами я всё больше переходил на прозу, но не оставлял и поэзию. …Я думаю, что стихи любому прозаику очень полезны, мне кажется, что в стихотворении ярче проявляется чувство языка… Да, проза меня увлекала и оттесняла сочинение стихов, это правда. Но до конца оттеснить не смогла и до сегодняшнего дня. Я и сейчас иногда пишу стихи».
Я бережно переписываю эту прямую речь, сидя у монитора: кажется, единственным — пусть и очень скромным — документальным видеофильмом о поэте
Фазиле Искандере оказалась телепрограмма, снятая по инициативе поэта Руслана Элинина (1963–2001) и Елены Пахомовой — двух основателей легендарного литературного клуба «Классики XXI века». В одноименной телесерии из десяти видеопрограмм была передача и об Искандере, — в её основу лёг вечер, с воспоминания о котором я начал эти заметки. Недавно мы передали родным писателя, создавшим Культурный центр Ф. А. Искандера при 202-й библиотеке, чудом сохранившуюся копию той старой телепрограммы.
…Она заканчивалась, как я вижу и слышу сейчас, — тогда ещё неопубликованным стихотворением о крестном пути Спасителя, о Его искупительном подвиге.
Павел Крючков
Фазиль Искандер
Вечер
Серебристый женский голос
Замер у опушки.
Гулко надвое кололось
Гуканье кукушки.
День кончался. Вечерело
На земной громаде.
В глубине лазури тлела
Искра благодати.
День кончался. Вечерело
В дачном захолустье.
И душа сама хотела
Этой свежей грусти.
И как вздох прощальный, длился
Миг, когда воочью,
Божий мир остановился
Между днем и ночью.
Малышу
Впервые встал. Шатнуло вбок.
Задумался почти печально.
Смелей, смелей! Еще шажок!
И да поможет тебе Бог
Надежнее, чем сила ног,
Стоять и мыслить вертикально!
* * *
Как славно умереть и испариться.
Вчера ты был, а завтра нет тебя.
Друзей и близких опечаленные лица.
Как хорошо! И выпили, любя!
Но техника и сущность перехода
Неделикатная гнетет меня.
Больное тело требует ухода.
И дальше с трупом грязная возня.
Испытываю к небу благодарность
Не потому, что утешает твердь,
Но в ритуалах веры санитарность,
И только вера очищает смерть.
Молитва за Гретхен
Двадцатилетней, Господи, прости
За жаркое, за страшное свиданье,
И, волоса не тронув, отпусти,
И слова не промолви в назиданье.
Его внезапно покарай в пути
Железом, серой, огненной картечью,
Но, Господи, прошу по-человечьи,
Двадцатилетней, Господи, прости.
Сила
Да, стрелка компаса склоняется, дрожа,
В ту сторону, где вытянутый меч.
Сильнее блеска мысли блеск ножа.
И все-таки хочу предостеречь:
Всего сильней евангельская речь.
* * *
Незабываемый вовеки
Широкоглазия разрез,
Полуопупущенные веки
Под легкой тяжестью небес.
Под легкой тяжестью…Нелепо
Но с логикою невпопад,
Кто чаще думает про небо,
Тот чаще опускает взгляд.
Фонарик
Покидая этот шарик,
Исчезая вдалеке,
Храбрый, маленький фонарик
Хорошо зажать в руке.
Где же взять этот целебный
Храбрый, маленький фонарь,
То ли сказочный, волшебный,
То ли Божий инвентарь?
Надо в жизни и при жизни
Заработать на него.
Свет погас. Фонарик, брызни!
И не страшно ничего!
* * *
A. X.
Ты говоришь: «Никто не виноват,
Но теплых струй не вымолить у рек.
Пускай в долинах давят виноград,
Уже в горах ложится первый снег».
Я говорю: «Благодарю твой смех».
Я говорю: «Тобой одной богат.
Пускай в горах ложится первый снег,
Еще в долинах давят виноград».
На ночь
И отходя ко сну в тиши,
Вздохнуть и прочитать, расслабясь
Всех помыслов дневных души
Непредсказуемую запись.
И молвить, счастье затая,
Оценивая день свой в целом:
Сегодня, слава Богу, я
Особых глупостей не сделал.
Язык
Не материнским молоком,
Не разумом, не слухом,
Я вызван русским языком
Для встречи с Божьим духом.
Чтоб, выйдя из любых горнил
И не сгорев от жажды,
Я с Ним по-русски говорил,
Он захотел однажды.
Павел Крючков,
заместитель главного редактора журнала «Новый мир»
