«Блудный сын может вернуться к отцу»

– Ваше Высокопреподобие, позвольте принести вам поздравления от лица нашего портала и Издательского Совета Русской Православной Церкви и пожелать во славу Божию неутомимых трудов на труднейшем поприще, что вы для себя избрали. Чего отчётливо больше на вашем подвижническом пути, милостей или искушений, или их примерно поровну?

– Затруднительно исчислить, чего было больше, многое зависит от того, как мы относимся к искушениям. Но, вероятно, по справедливости, следовало бы сказать, что примерно поровну.

– Прошло два года после присуждения вам Патриаршей литературной премии. Сказалось ли оно, как вам кажется, на том, что большее количество людей узнали о вашей работе и сделалось ли за два с лишним года у вас больше соработников?

– Вероятно, число людей, узнавших об этой работе, стало больше, потому что есть ещё люди, читающие книги и трепетно относящиеся к истории вообще и, в частности, к истории церковной. И в особенности к глубоким человеческим переживаниям, о которых много повествуется в книгах о новомучениках. Тут место и слезам, и радости, и осмысленному вниманию опыту людей, иной раз немного поживших, но много переживших. Здесь человек может созерцать объемное изображение прошедшей эпохи, не линейное и не шаблонное описание судеб сотен людей. Это книги «страданий и утешений», как назван сборник житий новомучеников, переведенных на сербский язык и изданных в своё время в Белграде.

Что касается второго вопроса, то появляются, конечно, и помощники. Но сама работа, её результаты, нуждаются в популяризации подвига новомучеников, а также их бесценного и значимого для людей духовного наследия. Моя деятельность направлена на исследование и воспроизведение правды, но современному читателю к этой правде ещё нужно найти путь, чтобы она не стала лишь прекрасным памятником Русской Церкви и русской истории, не имеющим ничего общего с настоящим.

– Многие исследователи подмечали, что, чем глубже они познают предмет своего исследования, тем непознаваемее и таинственнее он становится. Если бы вы могли описать пусть и далёкое будущее, то в какие годы Общественный фонд «Память мучеников и исповедников Русской Православной Церкви» мог бы отчитаться о том, что обобщил и предал гласности судьбы подавляющего большинства новомучеников? И возможно ли такое?

– При благоприятных обстоятельствах и при увеличении числа соработников примерно через два десятка лет можно было бы изучить и представить обществу биографии подавляющего большинства новомучеников. Но проблема в другом. При изучении судеб новомучеников изучается не только внешний путь прошедшего через испытания исповедника, но и внутренние его переживания, выбор его пути, по возможности даются ответы и на то, почему он выбрал именно эту дорогу, а также изучается вся та историческая обстановка, которая его окружала, а, чтобы её изучить, требуется немалое время и новые методологические подходы.

Что касается числа прославляемых новомучеников, то тут должен действовать принцип разумности и достаточности, исходя из того, сколько судеб святых современное церковное общество способно вместить, чтобы перечень их имен не превратился в поминальный синодик. И это касается не только новомучеников, но и подвижников. Однако, это не означает, что их не следует изучать, нужно исследовать судьбы всех пострадавших во время гонений на Русскую Церковь.

– Не кажется ли вам, что некоторые трагические судьбы скрываются Промыслом намеренно, а вовсе не случайно, и срок обретения правды о них хоть и отстоит от нас, но непременно настанет в годы, которых мы можем и не застать?

– Трудно интерпретировать Промысл Божий, когда он действует не в жизни конкретного человека, а в судьбах многих людей. Да, безусловно, есть трагические судьбы, сведения о которых закрыты от нас Промыслом Божиим. Может быть потому, что, зная о них подробно, мы не смогли бы сейчас это воспринять, и тогда наше стремление всё о них узнать обратится в праздное любопытство. Даже и то, что открыто нам сейчас, показывает, что и общая история, и судьбы отдельных людей значительно сложней той упрощенной схемы, в рамках которой мы их обычно рассматриваем. Надеюсь, что когда-нибудь будут известны все документы и вся правда, что является первостепенной необходимостью для сознательной жизни народа. Не следует забывать, что без осознания грехов и покаяния не может быть и возрождения. Боюсь, что это случится уже за пределами нашей жизни, если вообще случится...

– Случалось ли вам при изучении мученических судеб видеть чудо перемены убеждений? Случалось ли, что закоренелые мучители после ожесточённой внутренней борьбы внезапно переходили на сторону жертв, или совсем ещё юные люди, юноши и девушки и даже дети, жертвовали собой осознанно во Имя Христово?

– Может и были такие случаи, когда мучитель исповедовал Христа и принимал мученическую кончину вслед за мучениками, но мне такие случаи неизвестны. Следует учитывать, что мучители в ХХ столетии, если и не были людьми церковными, то когда-то были всё же крещены и по имени были христианами, и потому здесь речь может идти скорее о возвращении к вере. Но что касается молодых людей, мужественно исповедовавших и словом, и делом Христа, то таких было много.

Мученику Николаю Гусеву, когда он начал самостоятельную христианскую жизнь во враждебном Церкви государстве, едва исполнилось 10 лет. Неподалеку от святого источника в Косино в Подмосковье он построил шалаш, повесил в нём иконы, лампады и здесь жил, и молился, о чём он, этого не скрывая, и сказал следователю на допросе. В 1937 году, когда ему исполнилось 18 лет, он был арестован и расстрелян на Бутовском полигоне.

Или преподобномученик Серафим (Тьевар), который, когда ему было 20 лет, служил в политуправлении Реввоенсовета и одновременно в соответствии со своими религиозными убеждениями учился в Богословской академии, пока та не была закрыта. В 1925 году, когда ему было 25 лет, он был арестован и приговорен к трём годам заключения в Соловецком концлагере. Вернувшись, он принял монашество и священство. В 1931 году он снова был арестован и приговорён к заключению в концлагере, где и скончался.

Мученица Татиана Гримблит, в 17 лет начавшая исповеднический и самоотверженный подвижнический путь помощи заключенным, уже в 20 лет была арестована, освобождена, затем вновь арестована и приговорена к заключению, потому что не отказалась ни от Христа, ни от исполнения Его заповеди помощи страждущим, больным и заключенным в темнице, и была расстреляна на Бутовском полигоне, когда ей исполнилось 34 года.

– Как важна роль именно духовного делания в собирании русской истории? Случалось ли с вами чаще обычного, что утраченное открывалось вам по самой сосредоточенной и искренней молитве, и обстоятельства, казавшиеся непреодолимыми, вдруг складывались противоположным образом, и являлись нужные документы, и то и сами хранители тайн, и делились тем, что хранили?

– Без духовного делания и труда вряд ли возможно продуктивное собирание сведений о русской истории, и в особенности, когда это связано с церковной историей и со святыми. В этой области, когда нужно собрать сведения о святых, к святым же и приходится обращаться за помощью. И я не знаю случаев, когда при обращении к Богу и святым, не получал ответа, причем ответа исчерпывающего. И тут скорее вопрос к себе: в силах ли ты прочесть этот ответ, который связан со многими человеческими страданиями? Ведь это не перечень наименований бездушных вещей в прейскуранте, а перечень человеческих язв. И весьма болезненно душа воспринимает, что ты думал иной раз о каком-нибудь известном церковном деятеле и что оказалось в действительности. Человеческие язвы, в особенности язвы духовные, не так-то легко и безболезненно переживаются при близком с ними соприкосновении.

История России в ХХ столетии – это не роман, в основе которого лежит выдуманная художником фабула, это живые и никогда не умирающие души людей, о которых в Откровении Иоанн Богослов написал, что это «души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка, святый и истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?» (Откр. 6: 9–10).

Я не знаю случаев, когда при прошении открыть факты минувшей действительности не получил бы ответа или в полученных документах, или от их хранителей. Разве лишь за исключением тех случаев, когда от Бога был ясный ответ: «Этого лучше не знать. Это праздное, ни к чему не ведущее любопытство».

– Тот языческий Рим, который представлял собой Советский Союз, пал куда скорее, чем даже первый мучитель христиан. Как вы теперь видите перспективы нашей истории после такого испытания? Что это за годы, помимо того, что они восстанавливают историческую справедливость и попранное человеческое достоинство?

– Советский Союз нельзя вполне назвать языческим Римом. Языческий мир не знал Христа, гнал Его последователей и, в конце концов, в ту меру, какую мог вместить, просветился светом Христовым. Население Советского Союза – это бывшие христиане (или, по крайней мере, предки их были христианами), но ушли от Христа. Язычники приходили к Христу от языческих суеверий, и у них была отрадная перспектива – Христос. А какая перспектива была у тех, кто ушёл от Христа, кто на своих знаменах писал, что этот мир разрушит до основания? Разве что после этого десятилетиями бродить по бесплодной духовной пустыне. И не зря поэтому многие ныне ищут объединившую бы всех идею, которая могла бы собрать атомизированное общество во что-то разумное и целое. Но, увы, ушедший «на страну далече» блудный сын может вернуться к отцу не иначе, как через осознание своего истинного положения и через покаяние. А общество – через осознание прошлого, когда одни люди приносили в жертву других, нанося им бесчисленные раны. Но такого осознания и доселе не видно. То, что ныне стало возможно исследование биографий новомучеников, написание их житий, стала возможна реабилитация безвинно пострадавших, это только малая часть восстановления исторической справедливости, но до её общего восстановления ещё далеко.

– Мне со школьных лет памятна строка Некрасова «Дело прочно, когда под ним струится кровь» («Поэт и гражданин» – прим. С. А.). Духовно разоружая, нам её подавали как долженствующую ужаснуть бесчеловечностью, варварством притязаний некоего «дела» на личные жизнь и здоровье. Как вы, отдавший сорок пять лет новомученикам и исповедникам, относитесь к этой строке? Возможна ли в христианской цивилизации жертва допустимая и недопустимая, притом, что Господь наш Иисус Христос отдал за падшее человечество всю свою жизнь?

– Эта фраза из стихотворения Н. А. Некрасова обращена от лица «гражданина» к «поэту», призывая последнего пожертвовать жизнью «за честь отчизны, за убеждения, за любовь», – приглашение другого человека к жертве за земные идеалы или за тот круг идей и чувств, которые так или иначе заключены всё же в земные пределы. Христос же говорит лишь об одном и узком пути: «кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною» (Мф. 16: 24). И лишь одну жертву жизнью предполагает Господь, говоря: «кто хочет душу [жизнь] свою сберечь, тот потеряет её, кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет её (Мф. 16: 25). Заметим – ради Меня, то есть ради Христа. И это вполне справедливо, потому что лишь Он Один, Безгрешный, претерпел страдания за грешников. И тысячи мучеников древних и новых об этом ярко свидетельствуют. Находясь в разных социальных положениях, имея различные дарования, все они отдали жизнь за Христа. Бесчисленные страдания новомучеников это лишь подтверждают.

– Ваше Высокопреподобие, благословите читателей нашего портала. Укрепите, направьте.

– Господь благословит!

Читатели вашего портала – люди по преимуществу начитанные и хорошо разбирающиеся в литературе. Если продолжать разговор о житиях новомучеников, то им можно пожелать внимательного их прочтения и, может быть, даже публикаций размышлений об их трагической, но благодатной и радостной жизни.

Беседовал Сергей Арутюнов