Протоиерей Максим Козлов — настоятель Патриаршего подворья храма преподобного Серафима Саровского на Краснопресненской набережной в Москве, профессор Московской духовной академии, известный проповедник и церковный публицист. Автор книг «400 вопросов о вере, Церкви и спасении», «Последняя крепость. Беседы о семейной жизни», «Детский катехизис», «Клир и мир». А еще недавно вышла его книга «Промысл – штука нелинейная». О чем нужно помнить православному писателю и какую литературу стоит читать сегодня – он рассказал в интервью порталу «Правчтение».
— Мой первый вопрос будет к вам как к писателю. Как получились ваши книги? Я знаю, что это выдержки из "Живого журнала", из ваших дневниковых записей. Но все-таки вы всю жизнь писали с прицелом, что вы потом будете издавать книги? Или это как-то случайно получилось для вас?
— Я никогда не предполагал специально заниматься художественным творчеством, и то, что я публиковал до того, скорее следует отнести к области церковной публицистики.
Последняя книга, которая называется «Промысл — штука нелинейная», сформировалась в связи с ощущением, которое есть не только у меня, что необходимо фиксировать уходящие приметы церковной эпохи. То, что не входит в официальную историю, в научные труды. Как люди жили в Церкви, о чем разговаривали, как шутили. Мне захотелось внести несколько кусочков в эту общую мозаику церковной жизни тех десятилетий, которые я помню. И чем больше людей так вспомнят и опишут, тем живее потом можно будет представить, что из себя представляла церковная жизнь в это время.
— Каким, как вы думаете, должен быть православный писатель? Накладывает ли определенную ответственность это определение "православный" писатель?
— Православный писатель должен помнить о двух составляющих этого словосочестания. С одной стороны, он должен писать так, чтобы его православное мировоззрение не оказалось спрятано так глубоко, что его невозможно было рассмотреть и что это можно было понять только из аннотации к книге, что это человек православный или что это священнослужитель. А с другой стороны, это должна быть пристойного уровня словесность. То есть сама по себе мировоззренческая правильность и изложение истин рождает только противоположный эффект, если она делается в неадекватной этим истинам художественной форме.
Поэтому православная литература — это, во-первых, Литература, а во-вторых, за которой стоит некое целостное мировоззрение автора. Темы могут быть самые разные, как раз по темам нет ограничений. Я считаю, совершенно неправильно сводить православную словесность к описанию специальной церковной тематики. Православная литература — это не та, где батюшка действует в качестве героя и исповедует каждые пять страниц.
— Как православному писателю пробиться к своему писателю и конкурировать на полках, например, с классикой?
— Никакой конкуренции с классикой быть не может просто потому, что классика — это классика, это вечность. Абсурдно было бы пытаться написать так же, как Достоевский или Чехов.
Если говорить о крупной русской литературе сегодня, взять ли Варламова, Водолазкина, Юзефовича, Крупина, Кучерскую или Алексея Иванова, то, конечно же, это значительно более востребованное чтение. Слава Богу, что есть писатели, которые, будучи православными, умеют писать и весьма востребовелевинанные нашими современниками книги.
Я думаю, что мы, священники, тоже свою делянку возделываем пока, и радуемся за успехи тех авторов, многие из которых являются лауреатами Патриаршей премии по литературе. Они — представители русской словесности с большой буквы.
Мне очень нравится как писатель Алексей Варламов, я считаю его одним из крупнейших современных русских писателей. Несомненно выдающимся автором является Алексей Иванов, растущим от произведения к произведению. На мой взгляд, интересна не только поэзия, но и проза Олеси Николаевой. Можно назвать других авторов, которые поддерживают высокое имя российской словесности. Ну и абсурдно было бы пытаться с ними равняться, и занимаясь чем-то таким маленьким и скромным, считать, что можно с ними как-то конкурировать.
— Существует ли для вас разделение православной и светской литературы? Как вы считаете, что стоит читать, а что нет?
— Ну, что значит православная и светская литература? Если говорить о русской литературе XIX-начала XX столетия, то она была написана в эпоху, когда православие было атмосферой, которой абсолютно жил весь народ, даже и те люди, которые, может быть, не были идеальными православными с точки зрения этики и не вполне убежденными православными с точки зрения мировоззрения. Но даже в этих случаях эти авторы писали в некоем контексте православной христианской цивилизации. Поэтому это для нас, конечно, ценно и важно.
Вряд ли Чехова можно назвать ортодоксальным человеком во взглядах с точки зрения строгой церковности. Но это не снижает значимости его произведений, потому что в акте творчества талантливый, и тем более гениальный автор, становится выше себя как личности. Это есть одно из чУдного проявления творческого начала, данного Творцом человеку, вне зависимости от собственных мировоззренческих ограниченностей или человеческих немощей. Глубоко одаренный, богато одаренный творец в своем произведении становится выше того, чем он является в обычной жизни.
Вот для нас три великих романа Толстого не станут менее великими из-за его мировоззренческих, религиозных заблуждений, потому что то, что в них открыто о человеке как образе и подобии Божием, об отношениях людей в обществе, — это некое прозрение, которое соответствует общехристианскому видению человека.
И в этом смысле я бы не проводил такой границы между строго церковными авторами и формально таковыми не являющимися. И тем более не сводил бы православную литературу к той, где преобладает церковная тематика — Лесков, Шмелев, Мельников-Печерский. Все же она не составляет основного объема российской словесности.
А в "Капитанской дочке" у Александра Сергеевича Пушкина священников нет в качестве главных действующих лиц, но тем не менее это одно из самых христианских произведений в русской литературе по духу, по восприятию, по отношению к жизни, к Богу, к вечности, к долгу.
Это же проявлялось и в лучших произведениях русской словесности советской эпохи, когда несмотря на формальное отсутствие религиозности, а тем более описания церковной жизни, такие писатели, как Шукшин, Шолохов, Белов, Астафьев, Распутин продолжали христианскую традицию отечественной словесности.
— Можете тогда дать советы, что выбрать для чтения среди всего многообразия литературы?
— Давать советы в отношении чтения сложно и даже неполезно, потому что люди разные, и то, что одному может быть хорошо, то не непременно окажется неполезно и может даже соблазнить другого. Я уже называл некоторых современных писателей, которые заслуживают глубокого интереса, но парадоксальным образом я бы к ним отнес еще и тех авторов, в произведениях которых чувствуется наша эпоха, потому что одно из важнейших проявлений большой литературы — это адекватное отражение эпохи.
Для меня, конечно, одним из самых значительных писателей в этом смысле является Виктор Пелевин. В таких его произведениях, как "Чапаев и Пустота", как "Generation P", как «SNUFF" очень точно и глубоко отражена эпоха конца XX - начала XXI веков.
В свое время мне понравились ранние произведения Юрия Полякова. В частности, на мой взгляд, очень точно отражающий атмосферу 90-х годов роман "Замыслил я побег», в котором приметы времени чувствуются очень и очень отчетливо, оно описано честно. Это тоже дорогого стоит.
Конечно, совершенно исключительным явлением для всей нашей литературы является Александр Исаевич Солженицын. Важен не только его гражданский, человеческий подвиг с "Архипелагом ГУЛАГом", но и его чисто художественные произведения — "В круге первом", "Раковый корпус». Его рассказы являются, на мой взгляд, одной из вершин отечественной словесности прошлого века, и, конечно, желательно, чтобы они были прочитаны и нашими современниками.
Хочу упомянуть еще произведения Льюиса, прежде всего, «Письма Баламута». А также книгу Жоржа Бернаноса "Записки приходского священника», где описывается непростой путь приходского священнослужения в середине 20 столетия. А еще — произведения Вудхауса — английского автора первой половины-середины XX века. Это такая воздушно-прозрачная проза, напрямую не связанная с религиозной тематикой, но дающая ощущение бунинского легкого дыхания в довольно смрадной атмосфере начала XXI столетия.
— Придумайте, пожалуйста, если возможно, такой рекламный слоган чтению?
— Читать нужно для того, чтобы уходить от дебилизации. Один из признаков разумности человека является его способность восприятия текста большего, чем объем экрана компьютера, а выработать в себе этот навык и способность интеллектуальной душевной работы без чтения невозможно! А лозунг такой я мог бы предложить: «Читающий — не дебил!"
Беседовала Юлия Мялькина
