Песней наполнено сердце поэта

Песней наполнено сердце поэта
Фото: Сергей Ломов

На рубеже XX-XXI веков, в конце февраля звонит мне начальник типографии и тревожным голосом сообщает, по его мнению, страшную весть: «У нас случилось «ЧП», – выдерживает паузу, пытаясь по моему дыханию в трубку определить дальнейшую реакцию, продолжает: – большую часть тиража твоего журнала украли рабочие. Приезжай, будем решать, что делать…»

…всё бросаю, мчусь в типографию. В голове роятся всякие мысли… На дорогах, как и нынешней зимой снежные завалы, пробки… Останавливаюсь, по обыкновению, у складских ворот, где уже меня поджидает начальник типографии, нервно расхаживая взад-вперёд. Дальше он ведёт меня в упаковочный цех, где кропотливо работают женщины. Здороваемся, они наперебой стрекочут мне благодарности за журнал и, особенно, за стихи Константина Скворцова. С трудом ещё понимая, о чём речь, делаю умное лицо, как одна из упаковщиц стала наизусть читать стихотворение Константина Васильевича «Матушка пела»:

Снова глаза закрываю несмело,

Вспомнить пытаясь детство своё…

Помнится только: матушка пела…

Песней наполнено сердце моё.

Зимами злыми над прорубью белой,

В стылой воде полоская бельё,

Вся коченея, матушка пела.

Песней наполнено детство моё.

Больше она ничего не имела.

Только свой голос. Свой – ножевой.

Не было хлеба. Матушка пела,

И оттого я остался живой.

Рядом война полыхала и тлела.

Сытым ходило одно вороньё.

Вдовы рыдали. Матушка пела.

Песней наполнено детство моё.

Минуло время, память немела.

Но без войны я не прожил и дня.

Все эти годы матушка пела.

Это, должно, сохранило меня.

Мы отнесли ее легкое тело

На вековечное поле-жильё.

Все мне казалось: матушка пела.

Песней наполнено сердце моё.

IMG_1107.JPG
В библиотеке Издательского совета

И дальше, как говорили в прежней жизни, продолжительные аплодисменты, слёзы горестной бабьей радости…

Мне, как издателю, конечно, приятно было, что такая реакция на стихи нашего автора.

Вторая, из печатниц, в синем рабочем халате, вместо извинений спрашивает:

– А в следующем номере будут ещё стихи Скворцова?

У меня, что называется, в зобу дыханье спёрло. Начальник хоть и не плачет, но и не радуется, желваки по скулам гуляют, прикрикивает на женщин:

– Какие такие стихи, в каком таком следующем номере?

– Хорошие стихи, – весело и бесстрашно отвечает печатница. – Вы так и передайте автору, что стихи у него хорошие, что мы, работники типографии, скрали двести журналов и раздарили добрым людям… Не продали, а раздарили, чтобы другие его почитали и своим знакомым передали…

Её признание в «воровстве» поставило нас с начальником в тупик, но понижать градус любви к поэтическому слову было никак нельзя. 

– Не всё сразу, – неопределённо сказал я в пространство цеха и быстро ретировался в сторону склада, а женщины снова зааплодировали уже моему ответу.

IMG_1152.JPG
Памятная доска митрополиту Питириму (Нечаеву), установленная на стене у входа в Издательский совет

***

…К счастью, тираж этого номера журнала выходил с превышением подписного количества в двести экземпляров, с учётом передачи землякам в Златоуст, к творческому вечеру поэта Константина Васильевича Скворцова. Конечно, редакция оконфузилась перед уральцами, но такому триумфу, наверняка, был бы рад каждый писатель и издатель.

Может быть, тогда, в этой типографии, я и сам по-настоящему прочувствовал поэтический дар Константина Васильевича. Он действительно, как никто другой, в своем поэтическом творчестве сумел достичь таких высот в наше драматическое время, когда твои произведения читают, передают другим из рук в руки, ставят спектакли на театральных сценах от Дальнего Востока до самых до окраин, поют в блиндажах и в сельских заброшенных клубах…

Он всегда современен, созвучен дыханию эпохи.

Вот и сейчас, Великим постом, в промозглой, продуваемой всеми ветрами донецкой степи, неподалеку от Славянска, я слушал в мчавшейся по бездорожью машине песнь «Славяне» в исполнении знаменитой народницы Татьяны Петровой, написанную в 1990 году Константином Скворцовым:

Солнце встаёт на краю разорённой эпохи.

Празднует мир Воскресенье и Господа славит.

Налиты чаши Байкала и озера Охрид,

Что ж вы столы не сдвигаете, братья славяне?

Или латиница цепью сковала нам ноги?

Или уже не отцы нам Кирилл и Мефодий?

Мы песняров растеряли на долгой дороге.

Нам не услышать в застолье напевных мелодий.

И не поднимется конница наша из пыли,

Пыли веков, где не знали мы в битвах позора.

Мы на одном из пиров незаметно испили

Чашу запретную, чёрную чашу Раздора.

Что ж вы в глаза не глядите друг другу, славяне,

Память ли нам, дорогие браты, изменила?

Может быть, всё же мы словом достойным вспомянем

Стяги на Шипке и флаги в камнях Измаила.

Это не мы поделили народы на расы.

Славы сыны мы сегодня, славяне, бесславны.

Все мы в плену,

Мы в темнице из собственных распрей.

И не стихает столетия плач Ярославны.

Празднует мир Воскресенье распятой эпохи.

Нами поруганных Веры,

Любви

и Надежды.

Налиты чаши Байкала и озера Охрид.

Сдвинем столы и обнимемся, братья, как прежде.

Какое обнадёживающее завершение песни!

IMG_1169.JPG
На смотровой Новодевичьего сквера

И в этом весь Скворцов, всё его собрание сочинений, состоящее из стихотворений, венков сонетов, баллад, поэм, драматический пьес – продолжающих классическую поэтическую нить от Гомера и Романа Сладкопевца до наших дней!

Однако в жизни не видно конца края рекам крови славянской, «и не стихает столетия плач Ярославны»… Читая «Балладу о гребёнке», написанную сегодня, невольно вспоминаю слёзы типографских женщин на рубеже тысячелетий:

Испокон живёт Россия

От войны и до войны.

И откуда столько силы

У израненной страны?

Вспоминаю наше детство…

У охраны на виду

Мы носили пленным немцам

Немудрёную еду.

Взяв печёную картошку,

Под оркестр голодных птиц

Соло на губной гармошке

Исполнял пред нами фриц.

И в ответ, собрав силёнки,

Покормив облезлых птах,

Мы играли на гребёнке

О победе на фронтах.

Нашу детскую сноровку

Караул не брал в расчёт,

Не давали мне винтовку…

 Ты, парнишка, мал ещё!

Годы шли, и той победой

Были мы опьянены…

И никто беды не ведал,

И никто не ждал войны.

Не сидеть мне тише мыши,

Взять бы в руки автомат,

Но теперь в ответ я слышу:

 Ты, братишка, староват.

Пережил войну ребёнком,

У меня свои долги…

Поиграю на гребёнке,

Чтоб услышали враги.

Сколько, сколько нам ещё надо перевоевать друг друга, чтобы любовь победила ненависть? – Поистине нет пророка в своём Отечестве, раз мы дожили, что снова брат пошёл на брата, а матери, вместо ожидания новых журнальных публикаций поэта Константина Скворцова, по обе стороны войны оплакивают павших своих сыновей…

Сергей Котькало, заместитель председателя Правления СП России

Союз писателей России