О том, читают ли писатели, что значит "хорошая литература", как преподавать литературу в школе

В этом месяце мы решили поговорить на тему «Книга — быть или не быть…». Сейчас остро назрел вопрос о нужности книги; о том, какое будущее ее ждет: может, скоро мы будем читать только короткие посты в социальных сетях или все-таки останется книга в привычном понимании, пусть даже в электронном виде? Эти вопросы мы задали Олесе Николаевой — поэтессе и прозаику (члену Союза писателей СССР с 1988 года), профессору Литературного института им. Горького, лауреату литературных премий.

Сейчас у многих такой быстрый ритм жизни, что на чтение совсем не хватает времени. Скажите, Вам удается читать книги?

Конечно, я очень много читаю: это, с одной стороны, входит в мои профессиональные обязанности, а с другой – я люблю читать, люблю хорошую книгу. Многие издания мне дарят их авторы (или издательства), что-то я покупаю сама, но часто и перечитываю то, что уже есть в моей домашней библиотеке, которая очень большая. Что-то мне нужно для работы, а что-то (русская классика) – просто для души, для наслаждения словом, для восстановления внутреннего равновесия, ведь такое чтение - целебно. И если не прочитаю перед сном хотя бы нескольких страниц, не могу заснуть.

Какую литературу Вы читаете?

Чтобы знать о тенденциях современной литературы, я читаю толстые литературные журналы («Знамя», «Новый мир», иногда – «Дружбу народов»). Читаю журнал поэзии «Арион». Кроме того – множество рукописей, которые мне приносят или присылают. Но это, так сказать, более по обязанности. А вот для души я время от времени перечитываю «Житие протопопа Аввакума», Пушкина, Лермонтова, Достоевского, Льва Толстого, Мельникова-Печерского, Константина Леонтьева, Лескова, Чехова, Бунина, Василия Розанова, Андрея Платонова… Люблю читать записные книжки, дневники и письма писателей. Сейчас издано очень много мемуарной литературы, которая тоже мне чрезвычайно интересна. Кроме того – есть серьезные исследования по истории России и Русской Церкви 20-ого века. Интересуют меня и жизнеописания как святых подвижников и мучеников, так и исторических личностей.
Ну, и постоянно я перечитываю Священное Писание – и Новый Завет, и Ветхий.

Существует ли для Вас разделение: православная и светская литература?

Нет, для меня литература делится на хорошую и плохую. И вся хорошая, вся настоящая литература – христианская в своих основаниях. Это значит, что в ней сохраняется христианское отношение, во-первых, к слову (слово – не пустое, не «праздное», не «блудное», оно несет смысл, за ним стоит реальность). Во-вторых, к человеку (он-то и есть «предмет литературы»: творение Божие, а не винтик фабулы, не функция сюжета). В-третьих, к греху как к «порче» человека, разрушающей его и чреватой, в конечном счете, возмездием. И в-четвертых, к Промыслу Божьему, ибо его присутствие так или иначе запечатлевается в хорошем романе. Поэтому вся русская классика – это безусловно христианская литература. Но и зарубежная классика может быть прочитана в христианском ключе. Именно поэтому усилия постмодерна направлены на то, чтобы это «переформатировать», пересоставить, довести до абсурда и изгнать христианский дух не только из литературы, но и из самой жизни.

Какие писатели прошлого сейчас наиболее актуальны, на ваш взгляд, и почему?

Да многие! И Пушкин, и Достоевский, и Константин Леонтьев, и Василий Розанов, и Чехов… Все они занимались «обличением вещей невидимых», которые сейчас во всей своей резкости явлены нам. Поэтому мы и можем постоянно ссылаться на них: в их предчувствиях уже был заложен наш сегодняшний опыт.

Кого из современных писателей вы бы отметили и почему?

У нас есть замечательные поэты, которые не очень известны потенциальным читателям из-за проводимой в России литературной политики, которая попросту их игнорирует. Это Светлана Кекова, Александр Кушнер, Олег Чухонцев, Ирина Евса, Юрий Кублановский, Алексей Пурин, Николай Кононов… Что касается, прозы, то я бы назвала Алексея Варламова, Леонида Юзефовича, Петра Алешковского, Ирину Поволоцкую, Михаила Кураева, Сашу Соколова… Ну, и конечно, недавно умерших Фазиля Искандера и малоизвестного, к сожалению, Льва Казакова. Есть писатели, у которых мне понравился какой-то один роман, например, «Ложится мгла на старые ступени» Александра Чудакова, «Раскол» Владимира Личутина, «Улети на небо» Владимира Лидского.

Очень важно, чтобы ткань художественного произведения была «живой» - то есть не надуманной, не вымороченной, не рационально сконструированной: тогда читателю этим можно жить, эмоционально и интеллектуально соучаствовать, может быть, даже вступать во внутренний диалог с автором, то есть, так или иначе включить книгу в состав своей души.

Как получилось, что Вы стали писательницей?

Уверенность в том, что я буду писать («что я – поэт») у меня возникло очень рано. Сначала это была догадка, которая меня «осенила», а потом переросло в убеждение. Писательство – это ведь такая форма существования. Если возникают обстоятельства, которые препятствуют мне сесть за письменный стол, или у меня «творческий кризис», то и вся жизнь моя расстраивается, все вокруг распадается, а душа мается от невозможности собрать разрозненные и разноречивые фрагменты в единую картину.

Есть ли в Вашей семье какие-то традиции, связанные с чтением?

Я, например, своим детям-подросткам каждое лето ежедневно читала вслух прозу Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского. И сама получала от этого удовольствие. То есть, они видели, что это интересно, это, можно сказать, «круто»… И во время каникул у нас был такой ежедневный послеобеденный ритуал. Кроме того, дома всегда было много книг, и дети часто видели, как мы, родители, читаем и рассказываем об этом. Но тут специфическая ситуация: частыми гостями были поэты, писатели, литературные критики, шли разговоры о литературе, дети слушали, «варились» в этом… Одна бабушка у них была – замечательный прозаик Инна Варламова, а дедушка – поэт. Опять же – мы, родители, то и дело что-то писали, стуча на пишущей машинке. Чтение – это было как принятие пищи, естественно. А вот телевизора у нас не было.

Вообще, мне кажется, навык чтения художественной литературы надо прививать с детства, со школьной скамьи. Преподавать литературу так, чтобы дети почувствовали: русская классика – это о них самих, это об их жизни, об отношениях с людьми, с миром, с Отечеством, с Богом… То есть идти в изучении литературы не по линии передачи информации, а вглубь, анализируя тексты, рассуждая о характерах героев, об их выборе, об их поступках. А дети ведь любят «поговорить о жизни». Вот и надо их самих, с их экзистенциальными проблемами и вопросами, спроецировать на художественное произведение. Тогда они обязательно будут читать!

Вела беседу Юлия Мялькина