Он никогда не был на слуху, его имени не найти в учебниках литературы, раздобыть дурылинские книги - это целая история, а при этом ни один человек, решивший послужить русской литературе, не пройдет мимо Дурылина.
Он умер в далеком 1954 году, почти никому не известный как писатель.
Только в конце ХХ века главные книги Сергея Дурылина - "В родном углу" и "В своем углу" - стали заветным чтением тесного круга читателей, прежде всего литераторов и священников.
Сергей Николаевич сам был священником в годы смуты, претерпел за это тюрьмы и ссылки, а потом служил Богу через служение Слову.
Вот что писал мне Виктор Лихоносов, автор "Осени в Тамани": "Книга Дурылина лежит на спинке дивана, и я часто вдруг беру ее с каким-то голодным чувством и читаю с любой страницы. Он дышит словами..."
Когда я спросил о Дурылине литературного критика Валентина Курбатова, он так отозвался: "Вот уж кого люблю, так люблю. И прозу люблю, и дневники, и просто благодатное молчание, которое таинственно полнит его тексты..."
Интересно, что каждый, кому открылись книги Сергея Дурылина, помнит, при каких обстоятельствах это произошло. Вот что рассказал мне в письме поэт Андрей Танцырев: "Мы сидели в автобусе, который вез нас из Москвы в Ясную Поляну. Валентин Яковлевич Курбатов всю дорогу читал какую-то свежую толстенькую книгу и обильно из нее цитировал. Я заинтересовался. Автор мне был совершенно незнаком. Курбатов дал мне полистать книгу. Я углубился, и во мне сразу родился преданный читатель дурылинских дневников. Я стал лучше понимать сложнейшую судьбу России..."
Последнее по времени издание книги Сергея Дурылина "В родном углу" предприняло издательство "Никея". А совсем недавно оно выпустило сборник "Под тенью века. С.Н. Дурылин в воспоминаниях, письмах, документах". Книга воскрешает облик Сергея Дурылина - археолога, пастыря, педагога, театрального критика, искусствоведа. А еще - и поэта!
Вот что написала, передавая мне стихотворение "Русь", Виктория Торопова - биограф С.Н. Дурылина: "Это стихотворение, кажется, нигде не опубликовано. Очень важное стихотворение..."
Стихи посвящены Коле Чернышёву - ученику С.Н. Дурылина. Николай Чернышёв стал художником. В 1941 году он был арестован, объявлен врагом народа и расстрелян. Написанная им в 1926 году икона Божией Матери "Державная" находится в московском храме святого пророка Ильи в Обыденском переулке.
А сейчас оставляю вас наедине с Сергеем Николаевичем Дурылиным, его мыслями и стихами.
Русь
Николаю Чернышёву
Улыбнуться далёким просторам
Густотравным, зелёным,
пустым,
Низойти по крутым косогорам,
Жёстким, серым, нагим
и немым.
Слушать долгие, скучные речи
О скудеющем тёмном быту,
Видеть низко согбенные плечи,
Глаз больных и слепых маяту.
Ставить свечки пред ветхой
иконой
И, уткнувшись, рыдать перед
ней,
И на Троицу праздник зелёный
Править с тихой берёзкой своей.
Помнить медного всадника
скачку,
Город серый под тяжкой пятой,
И на каторге каждую тачку
С подневольной холодной рудой.
А в душе золотить неустанно
Новгородской Софии кресты,
В полночь сонную рвать
необманно
На Купалу потайно цветы.
В монастырь затвориться
к Пречистой
В неисходный безмолвный
затвор,
В схиму, в пустынь, исчезнуть
в смолистый
В многошумный неведомый бор.
Оросить своей свежею кровью
Куликовскую древнюю новь,
К полевому прильнув изголовью,
В сердце теплить былую любовь.
На себя басурманское иго
Наложить и под ним не упасть,
И твою, самозваный расстрига,
И твою сведать буйную власть.
Прозвенеть пудовою веригой,
И юродство своё отрыдать,
Загрустить над ненужною
книгой,
Свою долю в лугах затерять.
Отравить себя тютчевской
мукой,
"Мёртвых душ" затаить в себе
смех,
Вместе с пьяным томиться
разлукой,
Вместе с грешным упасть в его
грех.
По Владимирке вёрсты
измерить,
Всё принять, всё познать,
всё простить,
Это значит - в Бога поверить,
Это значит - Русь полюбить.
Сергей Дурылин,
усадьба Пирогово,
8 августа 1916.
Из писем и дневников
* * *
Надо запоминать в сердце, памятью сердца, каждое светлое мгновенье, чтобы потом этим запасом жить, когда придут черные дни и часы.
* * *
Несмотря на мою далеко не мирную юность, я мирный и мир любящий человек. Я правдивее, истиннее, лучше бываю тогда, когда проще, тише, смиреннее, покорнее. Я скор на осуждения, я склонен к некоторой резкости, но нет ни одного моего осуждения, которого я не осудил бы.
* * *
Я почти не бываю один: все с детьми, и не тягощусь этим. Даже так легче. Должно быть, я до конца дней буду копошиться с людьми; не могу с одними книгами и стихами. Поэтому из меня не выйдет ни писатель, ни археолог, никто. Я буду я.
* * *
Над неделанием и непротивлением очень легко смеяться... Но пусть смеющиеся представят себе: они в тюрьме. Никакое "действование" невозможно. Но их принуждают к бесчестному поступку. Что они могут в этом случае? Могут одно: не делать его... Неделание этого недоброго поступка и непротивление наказанию за него - будет их свобода, никем не неотъемлемая. Но в таком положении - тюрьмы - находится каждый человек с неспящей совестью...
Государственное насилие? Я не могу изничтожить государства. Но я могу не быть прокурором, судьёй, сборщиком податей, тюремщиком, и проч., и проч.
Свобода моего делания - всегда не свобода: оно зависит не от меня одного. Свобода моего неделания есть совершенная свобода: она зависит от меня одного.
* * *
Вы не должны падать духом. Я всегда верил в то, что жизнь наша должна состоять в одном - в любви к людям, в любви к природе... Пусть с нами будет, что будет, мы должны стоять на своем: дружба должна быть в эти грозные дни еще дружественнее, любовь еще любовнее, кротость еще кротче, улыбка еще улыбчивее.
Штрихи к портрету
Художник Михаил Нестеров - о С.Н. Дурылине (1926 год):
"Сергея Николаевича я знаю давно и очень люблю за прекрасное, верное сердце... Конечно, он один из выдающихся людей теперешнего безлюдья. К сожалению, в наши дни его труды обречены надолго быть под спудом. Он как писатель обречен на безмолвие..."
Материал подготовил Дмитрий Шеваров/РГ
