Нежданно и радостно видеть среди лауреатов Патриаршей литературной премии имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия 2021 года почти своего ровесника. «Значит, и мы что-то можем» - хотелось воскликнуть при объявлении результатов.
Портал "Правчтение" открывает цикл интервью с лауреатами и номинантами юбилейного X сезона Патриаршей литературной премии разговором с писателем-медиком Андреем Убогим (Калуга).
- Андрей Юрьевич, поздравляю вас с замечательной премией. Готовимся к публикации вашей прозы. Какие чувства вас обуревают? Любая премия, как любое радостное событие, несколько опрокидывает, норовит лишить внутреннего равновесия. Как вы чувствуете себя в восходящих потоках славы? Опасны ли они, по вашему ощущению? Противоречат ли сердцу человеческому, или несут его в края истинно блаженные?
- О «восходящих потоках славы» сказано слишком громко: немолодого провинциального врача и писателя они вряд ли занесут в «блаженные края». Конечно, сама церемония награждения и поздравления, которые я слышал несколько первых дней – и взволновали, и порадовали. Но сейчас я испытываю, скорее, покой: завершён некий важный этап жизни, мой многолетний труд оценён – и теперь, надеюсь, вернутся прежние привычные труды и дни.
- Сегодня писательство для профессионального врача – занятие не то что бы редкое, но на грани редкости: времени явно не хватало и до пандемии, а теперь-то уж какое там время... Как находите его для писательства вы?
- Времени – да, не хватало и не хватает. Но раньше, в молодости и зрелости, сил у меня было куда больше, и их доставало на то, чтобы вставать рано утром и садиться к писательскому столу – перед тем, как вставать к столу операционному. Теперь же, будучи пенсионером, я сократил рабочие медицинские дни до трёх в неделю – а остальное время стараюсь, по мере сил, отдавать литературным занятиям.
Торжественная церемония награждения
- За годы и годы врачебной практики вы наверняка научились особенным образом осознавать Промысел Божий. Вот люди, ходящие по улицам, изредка попадающие к вам. Созданы ли по образу и подобию те, чьи тела так неотложно нуждаются в корректировке вашими умелыми руками?
- Если глубоко вникать в тайны устройства человеческих тел – оставляя как бы за скобками их недуги и несовершенства, которые мы, доктора, стараемся исправить – то несомненно, что каждое из человеческих тел есть чудо и микрокосмос. Так что к известной мысли Канта, которого приводили в восхищение звёздное небо над нами и нравственный закон в нас, я могу добавить ещё один повод для восхищения: чудо сотворения человеческих – и вообще живых – тел.
После объявления лауреатов премии 2021 года
- А что до врачевания духа? Писательство здесь – скальпель, целебная мазь или фиксирующая повязка?
- Как в медицине применяются все эти средства – и мази, и повязки, и скальпели – так и писатель может воздействовать разными средствами и разным образом. Есть литература, рвущая душу – в надежде на её «очищение через ужас и сострадание» (как Аристотель определил катарсис) – а есть литература негромкая и утешительная, исподволь и осторожно врачующая наши печали. Нужна, разумеется, и та, и другая.
- Я близко знаю главу Ассоциации православных врачей России Александра Викторовича Недоступа. Он поэт. В первую очередь – изумительный кардиолог, которого благословил отец Иоанн (Крестьянкин). Кем вы себя ощущаете в первую очередь, врачевателем или всё-таки словесником?
- Долгое время – точнее, тридцать три года – я сознавал себя пишущим доктором, чья жизнь проходила, в основном, в больнице. Теперь акцент сместился – и я ощущаю себя, скорее, практикующим в медицине писателем: тем, кто время от времени консультирует и оперирует пациентов.
Ответное слово на сцене после вручения награды
- Несложно видеть, как могла бы прийти идея книги «Моя хирургия» - это замечательный отчёт о том, что вы видели и знаете намного лучше других. Здесь целая традиция – совсем недавно вышла и была отмечена книга «Записки больничного священника» священника Ярослава Драгуна, настоятель храма в честь святых великомучеников Георгия Победоносца и Димитрия Солунского в Калуге… Как вы, к слову, относитесь к приоткрыванию завесы, скрывающей человеческое страдание? Есть ли в нём и человеческое торжество?
- То, что человеческое страдание, помимо муки и боли, несёт в себе и нечто высокое – истина, несомненная для христианина. Один из путей к Богу связан именно с преодолением немощи и болезни – в чём проявляется и духовная суть, и торжество человека.
- Каким тезисом вы бы обозначили свою тему в словесности, не связанной с медициной? Что касается ваших вещей, опубликованных в журнале «Наш современник», собирающих азбуку уходящего времени, они соотносят вас с веком двадцатым. Чем важен он для вас и всех нас? Что осевого пережили мы в нём, что никак не можем его забыть?
- Пожалуй, главная из моих «немедицинских» тем – это тема радости жизни. Вообще, радость, живущая в человеческом взгляде (а значит, в душе) – это тот камертон, какой позволяет судить: светел ли человек – или тёмен? Идёт ли он верным путём – или блуждает в потёмках гордыни, зависти, злобы? Что же касается итогов двадцатого века – то это вопрос, скорее, не для короткого интервью, а для многотомных исследований. Я считаю, что главный конфликт и трагедия миновавшего века: борьба между живой человеческой личностью, бесценной и неповторимой – и кумиром, или соблазном той коллективной идеи, которая старалась эту живую и неповторимую личность (образ и подобие Божие!) стереть в порошок.
С лауреатами предыдущих лет - Владимиром Крупиным и Станиславом Куняевым
- Ваша первая премия – имени Вадима Кожинова. Что значит сегодня для вас его имя? Он обозначил в советской литературе совершенно уникальную ноту – призвал русских людей слышать себя в океане других и порой ловко навязываемых и подменяющих исконные, как кукушата, традиций. Следуете ли вы, как вам кажется, его завету?
- Вадим Валерианович Кожинов – личность огромная. Как раз он и его жизнь показывают, что в любые, самые «казённые» и подавляющие независимость личности времена можно идти своим собственным неповторимым путём, быть живым мыслителем и человеком. Я не дерзаю назвать себя его последователем – но мой личный взгляд на итоги трагического 20 века во многом определён именно трудами и мыслями Кожинова.
Призы - хрустальные фигуры с изображением святых равноапостольных Кирилла и Мефодия и медали
- Как бы вы оценили сегодняшнее состояние русской словесности? Какими чертами она отличается от традиции вековой давности, а какими – схожа с нею? Язык остался прежним… люди поменялись! Будто бы население оказалось заменённым, и образ жизни совершенно инаков… Слово, большое Слово в нас – уцелело, или раздроблено, как берцовая кость после столкновения с грузовиком?
- Любой писатель, хоть прежний, хоть нынешний (как и вообще любой пожилой человек) склонен ругать современность и возвеличивать прошлое. С одной стороны, в такой ностальгии по прошлому есть резон – люди действительно, на мой взгляд, мельчают – но в этом же есть соблазн впасть в обман слишком пристально-близкого взгляда, а то и в старческое брюзжание. Современная наша словесность – её вершины и впадины – будет гораздо вернее оценена лет через сто.
Флеш-интервью по окончании церемонии
- Что для вас – Вера? Способность ли она обнимать сущее так, как когда-то, при его создании, обнимал его Господь? Надежда ли она на то, что все мыслимые и немыслимые переломы срастутся – простите за обилие медицинских метафор – и обретут новое, «перекованное» испытаниями качество?
- Для меня вера – это сознание и ощущенье того, что ты в мире не одинок, что жизнь в её глубине и основе добра и прекрасна (Создатель не мог сотворить её плохо), и что смертью не завершается существование человека – а продолжается там, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания...
Фото - Сергей Ефремов
Беседовал Сергей Арутюнов
