В конце мая с. г. ожидается выход в свет курса лекций «История Древнего Рима. Империя» доктора исторических наук, профессора кафедры церковной истории СПбДА Алексея Борисовича Егорова.
Книга станет завершающей частью авторского цикла, в котором ранее вышли «История Древней Греции» и «История Древнего Рима. Республика».
Алексей Борисович Егоров родился 3 ноября 1952 г. в г. Калинин (ныне Тверь). В 1969 г. закончил английскую школу в г. Ленинграде и в том же году поступил на исторический факультет Ленинградского государственного университета (ЛГУ), который досрочно с отличием закончил в 1973 г. В 1993 г. защитил докторскую диссертацию на тему «Становление и развитие системы принципата». С 2008 г. по настоящее время — профессор Санкт-Петербургской духовной академии, читает курс «История Древнего мира».
29 декабря 2022 г. «во внимание к трудам на ниве духовного образования и в связи с 70-летием со дня рождения» удостоен ордена святителя Макария, митрополита Московского.
В преддверии выхода книги «История Древнего Рима. Империя» публикуем традиционную беседу директора Издательства СПбДА Д. В. Волужкова с А. Б. Егоровым
- Алексей Борисович, расскажите о предыстории создания Ваших курсов лекций.
- Я писал эти книги, как обычно говорят, два-три года (2011–2013) и «всю жизнь». Наверное, впервые идея написать учебник по истории Рима возникла у меня, когда я слушал общий курс по истории Рима на І курсе исторического факультета в 1969 году и, как и все остальные студенты, пользовался двумя прекрасными учебниками — «Историей Рима» С. И. Ковалева (1948 года) и «Историей Древнего Рима» Н. А. Машкина (1947 года). Несмотря на время, в которое они были написаны, эти два произведения были — и остаются поныне — непревзойденными шедеврами учебной литературы, признанными даже на Западе. Учебник С. И. Ковалева отличается совершенно невероятной глубиной и яркостью изложения событийной истории, а учебник Н. А. Машкина очень интересен своей аналитической частью (экономика, государственно-правовые реалии, наука, культура, вопросы источниковедения и историографии и др.). Я более привержен учебнику С. И. Ковалева, но также считаю, что эти два учебника не противоречат, а дополняют друг друга. Вероятно, моя приверженность первому учебнику вызвана еще и тем, что я — петербуржец (и ленинградец), почти всю жизнь (с 1973 по 2017 год) проработавший под руководством еще одного выдающегося ученого — Эдуарда Давидовича Фролова, среди учителей которого был и С. И. Ковалев.
- Насколько необходимо выпускать новые учебники?
- К сожалению, великие труды можно издавать, переиздавать, дополнять, комментировать, но мы не можем воскресить их авторов и радикально менять их текст. Приходится писать новые книги или снабжать старые очень подробным историческим комментарием, тем более, что время после их написания (50-е годы XX века — 20-е годы XXI века) было временем грандиозного накопления новых знаний, а во 2-й половине XX века появились два грандиозных монументальных издания — «Aufstieg und Niedergang der Römischen Welf» (издается с 1972 года) и второе издание «Кембриджской античной истории» (90-е — 2000-е годы), без которых, равно как и без ряда других трудов, представить себе современное антиковедение попросту невозможно.
Московская школа (помимо переизданий труда Н. А. Машкина) пошла по линии издания нового учебника. Так появилась «История Древнего Рима» под редакцией А. Н. Бокщанина и В. И. Кузищина, также выдержавшая множество изданий, начиная с 1975 года. Наоборот, петербургская школа осталась на позициях С. Н. Ковалева, и в 1986 году вышло второе издание под редакцией Э. Д. Фролова, ставшее основой для всех последующих переизданий и репринтов. Создание этого труда происходило уже на моих глазах.
- Как Вы пришли к написанию своих курсов лекций?
- Я никогда не посмел бы нарушить создавшуюся традицию, если бы не два обстоятельства. Первым было то, что в 1985 году мне предложили участвовать в работе над «Историей Древнего мира» под редакцией И. М. Дьяконова, И. С. Свенцицкой и В. Д. Нероновой — труда, написанного коллективом ведущих специалистов в области истории Древнего Востока, Греции и Рима. Несколько глав по Риму были написаны мной. Вторым обстоятельством стало то, что в 2009 году я стал читать курс Истории Древнего мира в Санкт-Петербургской Духовной Академии. В 2009–2012 годах курс составлял 4 часа в неделю, затем сократился до двух часов. Курс небольшой, примерно в 1,5–2 раза меньше, чем аналогичные курсы в Санкт-Петербургском государственном университете, и «добраться» до Рима всегда было довольно сложно, особенно до эпохи Поздней Римской Империи III–V веков, а именно это особенно интересует студентов Академии.
При небольшом объеме курса довольно трудно пользоваться общими учебниками, которые весьма объемны: учебник Н. А. Машкина и С. И. Ковалева составляет 600–700 страниц, такого же объема учебник В. С. Сергеева по Древней Греции, а «История Древнего мира» под ред. И. М. Дьяконова — это три тома примерно по 300 страниц. Соответственно, пришлось пойти по линии создания собственного пособия с учетом специфики Академии.
- Как Вы работали над курсом лекций?
- Дело в том, что я в течение более сорока лет работал на кафедре Истории Древней Греции и Рима Санкт-Петербургского государственного университета под руководством крупнейшего специалиста по Истории Греции профессора Э. Д. Фролова. Возглавляемая им кафедра, по сути, стала отечественным центром изучения Истории Древней Греции в СССР и России. Хотя я специально не занимался Грецией, мне, как кажется, удалось (в меру моего понимания) изложить идеи моих учителей и коллег (Э. Д. Фролова, Ю. В Андреева, А. И. Зайцева, Л. Г. Печатновой, О. Ю. Климова, О. В. Кулишовой и многих других) и написать учебник по Историй Древней Греции, вышедший в Санкт-Петербургской Духовной Академии в 2014 году. Теперь я его, в переработанном и дополненном виде, предлагаю в качестве первой части своего цикла.
- А история Рима?
- Для меня написание истории Древнего Рима — возможность реализации моей старой мечты. Здесь хотел бы отметить, что некоторые мои установки отличаются от упомянутых учебников. Во-первых, в значительной части литературы Рим зачастую предстает неким символом агрессии и империализма, авторитарного и тоталитарного режима, символа рабства и экономики ограбления, перед которым преклонялись тоталитарные режимы 30–40-х годов ХХ века и более поздний империализм Британской Империи и США. Однако это не так. В римской истории много «темных пятен», однако эта цивилизация стала подлинным наследником греко-эллинистической, а во многом и восточных цивилизаций, посредником между ними и будущими европейской и мировой цивилизациями.
Во-вторых, едва ли имеет смысл идеализировать противников Рима, как это довольно часто происходит. Если бы Пунические войны (264–241 годы) и (218–201 годы до Р. Х.) закончились победой Карфагена и Ганнибала, то мир ожидала бы не процветающая Римская Империя I–II веков по Р. Х, а распад и хаос античного мира. То, что война закончилась в 201 году по Р. Х. у стен Карфагена, вовсе не свидетельствует об агрессии Рима, поскольку в 211 году до Р. Х. Ганнибал был у стен Рима. Аналогичная угроза нависла над Римом в эпоху гражданских войн 133–31 годов до Р. Х., а симпатии историков и интересующихся читателей очень часто находятся на стороне противников Рима (Митридата, Аристоника, Клеопатры или Спартака). Тем не менее, несмотря на привлекательность этих личностей, особенно Спартака, их победа означала бы конец античной цивилизации (а другой в мире просто не было…)
- Вероятно, это не единственные мифы, связанные с историей Рима?
- Конечно, множество мифов связано с историей Республики и Империи. Мы часто видим идеализацию Республики и ее героев (Помпей, Цицерон, Катон, Брут) как общества во свободными альтернативными выборами, свободой слова и политических собраний и гарантиями прав личности, а свергнувших Республику Юлия Цезаря и Августа часто считают демагогами и тиранами, установившими тоталитарный режим, ассоциирующийся с подавлением всяческих свобод, жестокостями Калигулы и Нерона и «странностями» Гелиогабала…
Все было с точностью до наоборот: настоящим создателем Республики был Луций Корнелий Сулла. Причем это было государство с полной монополией олигархии на власть и богатство, когда даже средний олигарх был богаче, чем само государство. Инакомыслие преследовалось с последовательностью, достойной тоталитарных режимов XХ века. На 300.000 римских граждан (1–1,5 млн с семьями) и 3–4 млн союзников, подавляющее большинство которых жили за чертой бедности, приходились уже совершенно бесправные 30–35 млн провинциалов и других жителей покоренных территорий, около четверти из которых были рабами. Республика была обществом гражданских войн, провинциальных и рабских восстаний, военных путчей, политических убийств, экономических кризисов и социальной смуты…
Напротив, Империя, созданная Цезарем и Августом, дала огромному (50–80 млн человек) населению Империй (I–II века по Р. Х.) два века (!) мира, необычайного экономического процветания, расцвета городской жизни и торговли. Это был необычайный подъем интернациональной культуры, сопоставимый с Европой XVI–XVIII веков. Империя выдержала такие испытания как кризисы III, V и VІІ веков, став основой будущей цивилизации.
- Чем отличаются вышедшие в Академии курсы лекций от Вашей книги, выпущенной издательством «Наука» в 2017 году?
- Во-первых, курсы лекций охватывают весь период античной истории от начала крито-микенского периода (III–II тысячелетия до Р. Х.) до падения Западной Римской Империи в V веке по Р. Х., тогда как монография посвящена Империи I–III веков по Р. Х. с небольшими экскурсами в историю гражданских войн 133–31 годов до Р. Х. и, наоборот, в историю Поздней Империи III–V веков по Р. Х. Ни история Греции, ни история раннего Рима (VIII–III веков до Р. Х.) не затрагиваются, кроме отдельных ссылок.
Во-вторых, курс лекций неизбежно отличается от аналитического исследования. В первом подробно излагается событийная история Греции (от крито-микенского периода до конца эпохи эллинизма) и Рима (от его основания в 753 году до Р. Х. до падения Западной Римской Империи в 476 году по Р. Х.); наоборот, в монографии нет систематического изложения событийной истории, и автор подробно анализирует структуру Римской Империи I–III веков по Р. Х., рассматривая императорскую власть и ее особенности (титулатура, правовые и экстралегальные полномочия, династизм и выборность, статус римских императриц и др.), функционирование народного собрания и сената, республиканские магистратуры, сохранившиеся при Империи, новый имперский управленческий аппарат (префекты, канцелярии императора, прокураторы и др.). В монографии (в отличие от курса лекций) не затрагиваются вопросы источниковедения и тема культуры и религии (как античной, так и христианской).
Также в курсе лекций я опирался прежде всего на отечественную литературу, учебную (учебники С. И. Ковалева, Н. А. Машкина, В. И. Кузищина и др.) и научную (список дополнительной литературы), а также на зарубежные труды, переведенные на русский язык (Т. Моммзен, Ф. Шахермейр, Г. Ферреро и др.). Зарубежная литература привлекалась минимально, в той степени, в какой я ее использовал. Напротив, в монографии (как и в любой другой) первична зарубежная литература (англо-американская, немецкая, французская, итальянская и др.).
Это естественно, ведь для Запада Юлий Цезарь и Август — это то же, что для нас Петр І или Екатерина ІІ, и отечественный исследователь находится в положении зарубежного «русиста» или «советолога», с той разницей, что относится к чужой истории более уважительно. Впрочем, как раз античность принадлежит всем: мы видим две вполне равноправные линии — западная цивилизация (западно-христианская) и восточно-христианская православная цивилизация. Европейская цивилизация зародилась в Греции и через Рим пришла в западные страны (Италию, Францию, Германию, Англию и др.), а через Византию — в Киевскую и Московскую Русь. Западная цивилизация просто всегда находилась в более комфортных условиях. Впрочем, это выходит за пределы моего курса…
- Чем отличается преподавание курса истории Древнего мира в Духовной академии от преподавания в университете?
- Я бы отметил два уровня преподавания: первый — для всех студентов Института Истории университета, второй — для студентов, специализирующихся по кафедре Истории Древней Греции и Рима. Первый уровень — это общие курсы Истории Древнего Востока, Греции и Рима (каждый по одному семестру). Это в полтора, а может быть, и в два раза больше, чем мой курс «Истории Древнего мира», но в целом в Академии это компенсируется отдельными курсами Истории Древнего Востока и, конечно, обилием курсов, связанных с изучением Священного Писания. Что касается изучения языков, то древние языки (для всех студентов) представлены в Академии гораздо шире. Древнегреческий язык в университете изучается только на кафедрах Греции, Рима и Средних веков.
Что касается кафедры Истории Древней Греции и Рима, то, на мой взгляд, Э. Д. Фролов создал идеальную систему специализации, основанную на «трех китах»: общие курсы истории Греции и Рима, языковые занятия (греческий и латынь — в целом примерно 3 раза в неделю), система спецдисциплин (источниковедение, историография, история эллинизма, история Римской Империи, латинская и греческая эпиграфики, римское право и др.), спецкурсы и спецсеминары, меняющиеся и более или менее произвольно назначаемые кафедрой. Я бы отметил явное структурное сходство с системой, существующей на кафедре Церковной истории Духовной академии (конечно, с учетом различия специализаций).
К сожалению, в университете система в настоящее время сильно испорчена т. н. болонской системой, в результате которой некоторые предметы исчезли или были сокращены, а вместо них появились предметы типа «Формирование европейской идентичности». В Академии болонской системы нет. Я бы только посоветовал, если возможно, добавить курс истории Римской Империи, т. к. это был исторический фон формирования христианства.
- Как отличаются студенты университета, слушающие курс античной истории, от студентов Духовной академии, которым Вы читаете аналогичный курс?
- Буду лаконичен — почти никак. В университете более свободное посещение лекций, больше девушек. В целом я отношусь ко всем студентам с большой симпатией. Студенты Академии мне очень нравятся. Количество студентов в курсовой группе в Академии примерно соответствует количеству студентов в курсовой группе на кафедре Истории Древней Греции и Рима, а это делает группу очень сплоченной (на больших кафедрах в университете студентов больше).
- Что бы Вы хотели пожелать сегодняшним студентам Духовных школ, изучающим античную историю?
- Все зависит от того, обязан человек изучать историю античности «по работе» (сдавать экзамены, зачеты, писать курсовые и т. п.) или нет. В свое время Э. Д. Фролов разработал четкую схему работы над курсовым сочинением для студентов 1 курса: 1) выбор темы; 2) общее ознакомление; 3) составление плана, 4) систематическое изучение доступных исторических материалов и 5) написание самого сочинения, которое нельзя откладывать на последний момент. На мой взгляд, эта схема подходит для любой письменной работы — от студенческой курсовой до докторской диссертации.
Если человек изучает историю «для себя», то я бы посоветовал ему начать с учебника (для Рима очень хорош учебник С. И. Ковалева, многие разделы которого читаются как увлекательный роман). Дальше определяется круг интересов, под который подбираются источники (вначале, конечно, в переводах), а затем уже выбираются научные монографии. Если на то есть потребность, надо изучать латынь и греческий, причем на этом этапе происходит переход к профессиональному изучению с преподавателем, желательно в группе. Не следует пренебрегать и иностранными языками. Желательно знать три-четыре языка — английский, немецкий, французский и итальянский.
Эта схема вовсе не обязательна, точнее она не обязательна до того, как человек переходит к изучению языков. Интерес к античности может начаться с прочитанного античного автора (Гомер, Геродот, Цезарь, Плутарх, Тацит), художественной литературы (к примеру, «Спартак» Р. Джованьоли), кинофильма, прослушанной лекции, личной беседы и т. п. Следует только помнить, что авторы художественных произведений вовсе не обязаны твердо придерживаться научной истины.
И еще несколько замечаний. Во-первых, давая оценку историческому событию, личности или процессу, стоит подумать, что было бы, если бы оно пошло по-другому: скажем, Ганнибал победил бы римлян, а Помпей победил бы Цезаря при Фарсале (48 год до Р. Х.). Возможно, некоторые оценки были бы иными. Правда, здесь мы вступаем в область философии истории. А могло ли быть по-другому? Что есть история — жестко детерминированный процесс, не допускающий иных вариантов, или набор случайных событий, в котором нет четко определенных закономерностей?..
Уже в древности мы встречаем самые разные мнения — от жесткого детерминизма до представления, что все зависит от случайного стечения обстоятельства или воли той или иной личности.
Во-вторых, часто считается, что историю пишут победители. Примеры Ганнибала, Спартака, Клеопатры, а позже примеры Фридриха II, генерала Роберта Ли и, особенно, Наполеона Бонапарта ярко свидетельствуют об обратном. Можно также найти яркие примеры сознательной дискредитации победителей, как это было с Юлием Цезарем или с Августом. Весьма распространено мнение, что победившие Ганнибала римские полководцы стояли гораздо ниже его как личности и как военные, то же самое часто говорится о победителях Наполеона. Если в реальной жизни есть победители и побежденные, то на страницах истории (не говоря уже о художественной литературе) часто царит «боевая ничья». Впрочем, в истории есть и добро, и зло, и христианские мученики победили своих гонителей…
