Международный детско-юношеский литературный конкурс имени Ивана Шмелева «Лето Господне» проводится Издательским советом Русской Православной Церкви. К участию в нем приглашаются учащиеся 6–12 классов общеобразовательных и православных школ, гимназий и колледжей России, стран СНГ и зарубежья. Сегодня мы публикуем работу Александра Данилова, который занял 2-е место среди учеников 8-9 классов II сезона Конкурса
ДАНИЛОВ АЛЕКСАНДР КОНСТАНТИНОВИЧ
МАОУ Лицей № 128
Педагог: Коноплева Светлана Васильевна
Белый ангел Москвы
Заочный этап
Колокольный звон разливается над небольшим уральским городом Алапаевском.
- Дин – дон! Эл – ла! – словно отдается в сердцах паломников монастыря Новомучеников и Исповедников российских.
Кем же была женщина, которую еще при жизни называли «белым ангелом Москвы», любили и считали святой? Почему ее смерть вызвала бурю негодования в душах простого народа? Почему память о ней до сих пор тревожит сердца людей?
Эти вопросы я задавал себе, когда впервые посетил место мучительной гибели родственников императора Николая Второго – князей Романовых, а так же Елизаветы Федоровны Романовой – старшей сестры императрицы Александры Федоровны.
Я стал изучать историю рода Романовых, царской семьи: читал книги, расспрашивал педагогов, батюшку в воскресной школе и, наконец, история России открыла для меня одну из своих, как оказалось, страшных тайн.
Княгиня Елизавета Александра Луиза Алиса Гессен – Дармштадтская родилась в Германии, в городе Дармштадт. После замужества, она посчитала необходимым сменить свою протестантскую религию на христианство. Это было одним из первых и самых серьезных решений в ее жизни, повлиявшее на всю ее дальнейшую судьбу.
Родство с российской царской семьей и богатство давали ей возможность для беспечного времяпровождения, занятий меценатством, что было широко распространено в те годы, однако княгиня выбрала другой путь. Она очень серьезно занималась благотворительностью еще при жизни мужа, а после его трагической кончины, распродав все свои драгоценности, имущество, княжна воплотила свою мечту – основала в Москве Марфо – Мариинскую обитель, где приняла постриг. В России в то время не было ничего подобного. Елизавете Федоровне удалось воплотить в жизнь идею сюжета Святого Писания о связи двух начал – практичного Марфы и духовно-созерцательного Марии. Другими словами, аскетичная и уединенная духовность монашества соединилась с активной общественной деятельностью сестричества.
Община, которой руководила Елизавета Федоровна, стала известна по всей стране. Именно здесь при участии лучших русских врачей делались сложнейшие операции, а сама княгиня ассистировала им.
Понимая нужды простого народа в то сложное время, она сама и ее сподвижницы ходили туда, где собирались самые опустившиеся люди, и предлагала отдать на воспитание в обитель их детей, чтобы дать им образование, воспитание, профессию. В то голодное время для многих это стало счастливым билетом в новую жизнь. Елизавета Федоровна была твердо убеждена, что нельзя сидеть и ждать, когда страждущие придут и попросят помощи, необходимо самой искать тех, кто в этой помощи нуждается.
Рассматривая фотографии Хитрова рынка, который часто посещала княгиня, я был поражен: люди, запечатленные на них, представляли, на мой взгляд, сплошную серую массу. Лежащие большой зловонной кучей прямо на земле, они, казалось, потеряли человеческий облик, являлись средоточием всех болезней, пороков. Рядом с этими людьми было опасно даже находиться, однако княгиня не испытывала ни малейшей тени брезгливости, считала необходимым помогать и общаться с ними точно так же, как и с людьми из высшего общества.
Открыв клинику для больных туберкулезом, она не боялась грязной работы, не выражала презрения к больным, не избегала их объятий. За свой труд она заслужила глубокое уважение, любовь и почитание простого народа. Называя ее святой Матушкой, все старались прикоснуться к ней, получить благословение.
Людей не могло не восхищать ее трудолюбие: Елизавета Федоровна спала не больше трех часов в день, все остальное время посвящала себя служению людям. Обращаясь к Господу в своих молитвах, она говорила не столько о себе, сколько обо всех людях и о нашей великой стране.
Княгиня писала своим близким: «… Я испытывала такую глубокую жалость к России, к ее детям, которые в настоящее время не ведают, что творят. Разве это не больной ребенок, которого мы любим в сто крат сильнее во время его болезни, чем когда он весел и здоров? Хотелось бы понести его страдания, научить его терпению, помочь ему…» Именно это и старалась сделать для России княгиня. По той же причине она впоследствии отказалась уезжать за границу, тем самым обрекая себя на мученическую смерть.
Елизавета Федоровна, словно любящая мать, старалась помочь страдающей от войн России. Русско-японская и Первая мировая войны ослабили страну. Со всех фронтов в Марфо-Мариинскуюобитель поступали раненые: воспаленные, с незаживающими ранами, обгорелые, зачастую совершенно безнадежные, но именно здесь у них был шанс на спасение: благодаря тому, что тут работали самые лучшие врачи, был и особенный уход за ранеными. Княгиня не смотрела на чин своих подопечных, она лечила в общих палатах солдат разных званий и давала им одинаковый уход. По всем фронтам ходили легенды о чудесах обители, о Святой Матушке – Белом ангеле Москвы.
Александр Константинович Данилов
Во время прихода советской власти, когда богоборчество стало одной из идей, навязанных обществу, Марфо-Мариинская обитель еще долго продолжала открывать двери всем нуждающимся. Однако политическая обстановка была все напряженнее, и замысел большевистского правительства избавиться от царского рода Романовых нашел свое воплощение в двух невероятных преступлениях, которые разделял всего один день.
Если расстрел царской семьи,будучи страшным преступлением, стал для народа символом обновленной России, то изуверская казнь Алапаевских узников вызвала огромное возмущение в сердцах простых людей. За что убили святую, которая сделала для России больше, чем многие другие, ту, которую боготворил простой народ? Из уст в уста передавали люди историю зверской казни Великой княгини.
Последние дни своей жизни арестованная без объяснения причин, Елизавета Федоровна вместе с князьями Романовыми провела в Алапаевске. Держали узников в здании Напольной школы, откуда ночью восемнадцатого июля 1918 года их отконвоировали к Нижне-Селимской шахте, ставшей для них Голгофой.
- О, Господи! Прости их! Ибо не ведают, что творят!- повторяла Елизавета Федоровна перед лицом смерти. Эти слова Иисуса Христа стали благословением, прощением убийцам от преподобномученицы.
Благородных людей, избивая прикладами, еще живыми скидывали в глубокую, семидесятиметровую старую шахту. Первой в черную пасть пропасти была сброшена княгиня.
Трудно представить, как могла эта тонкая, хрупкая женщина, перед лицом смерти, превозмогая боль, поддерживать умирающих в жутких мучениях людей. Молитвы, которые слышали местные крестьяне, раздавались из-под земли несколько дней. Среди всех выделялся голос княгини. Господь забрал матушку Елизавету, когда она сложила руки для крестного знамения, последний раз хотела перекреститься своими холодеющим руками, а может быть, хотела благословить всех, кто находился в то время рядом с ней.
Мученическая смерть не стала последним испытанием для алапаевских мучеников. Когда их тела достали из шахты, их приходилось долго прятать. Только через три года тела Елизаветы Федоровны и инокини Варвары были погребены на Святой Земле, где и хотела быть похоронена великая княгиня.
Люди, помогавшие вывезти из России и доставить тела в Иерусалим, понимали, какой опасности подвергают свои жизни, но, тем не менее, шли на этот риск ради той, которая всю свою жизнь посвятила служению людям.
Позже недалеко от Нижне-Селимской шахтыбыл построен Алапаевский монастырь Новомучеников и Исповедников российских. Каждый раз, бывая в паломнической поездке в этом монастыре, я открываю для себя новые подробности гибели Великой княжны, снова и снова убеждаюсь в том, что этот подвиг Елизаветы Федоровны стал не только самопожертвованием во имя Христа, но и ключом к возрождению современного христианства в России.
Одним из лучших произведений, прочитанных мною о новомучениках, оказалась книга «Святая мученица Российская Великая княгиня Елизавета Федоровна», которую написала Любовь Миллер. Читая, я словно видел бездонную пасть шахты, озирающихся конвоиров и слышал, как из-под бревенчатого завала раздается несколько голосов, среди которых выделяется голос княгини: «Иже херувиме…»
Мое понимание новомученического подвига этой святой женщины, я постарался выразить в своих стихах «Белый ангел Москвы»:
На свете мало тех людей,
Имеющих такое сердце,
Что каждый жаждущий тепла,
Захочет, сможет в нем согреться.
Немало чистых тех сердец,
Земле Уральской в назиданье,
Молились Господу за всех,
Кто совершает злодеянье.
Я так люблю родной Урал,
Но для себя я открываю,
Как много страшных тайн в себе,
Он и сегодня сохраняет.
Одна из этих страшных тайн
Была безжалостно забыта,
Как в шахте брошенной, сырой,
Княжна замучена, убита.
Так кто она? И почему
Ее постигло это горе?
Как новомученицей стать
Ей довелось по божьей воле?
В Германии она росла,
А называли ее Элла.
Принцессой девочка была,
Всех своим сердцем добрым грела.
Безмерно нежная? Отнюдь!
За добротой большого сердца,
Характер твердый, словно сталь,
Жизнь в подвиг превратил принцессы.
Девицей юною она,
Русского князя повстречала.
И вот уже она - жена,
И судеб двух сплелось начало.
Покинув Родину, княжна
С Россией жизнь свою связала,
Большое счастье и беду
В своей судьбе она познала.
В России христианкой стать
Была сердечно очень рада,
Сиротам стала помогать,
Не требуя за труд награды.
То время – время перемен-
От революций, войн пылает.
Свою судьбу в судьбе страны
Народ совсем еще не знает.
Но кто ответит, почему
Елизавету уважали?
И белым ангелом Москвы
Еще при жизни называли?
В России смута, терроризм,
Разгром, повсюду забастовки,
Долой царя! Долой царя!
Летают в городе листовки.
Заботе нищим и больным
Елизавета отдается.
Забыв опасность, страх и риск
Она в России остается.
А князь всегда просил царя
Принять к злодеям строже меры.
И вот его хотят убить…
А заговорщики - эсеры.
- Великий князь не должен жить!-
Убийцы меж собой решили.
И чтобы казнь ту совершить,
Они за ним везде следили.
Княгиня вскоре поняла-
Опасность мужу угрожает.
Супруга каждый день она
Теперь везде сопровождает.
Но все же не уберегла.
И вот свершилось злодеянье:
От взрыва бомбы муж погиб -
Сбылось карателей желанье.
-О, Господи, Сергей убит!-
Княжна в испуге закричала,
В домашнем платье, как была,
Она на улицу бежала.
Чернеет снег, чернеет кровь,
В клочки разорвана карета,
Кто видел взрыв, тот навсегда
Запомнил жуткий ужас этот.
А где же муж? Его уж нет.
Всего лишь части плоти рваной.
И к ним без слез, княжна идет,
Пронзенная душевной раной.
- Скорее, нужно все убрать!
И вот дрожащими руками
Останки стала собирать,
С них кровь стирая рукавами.
Не знаю, смог бы лично я
Столь кротко даровать прощенье,
Тому, кто, утверждая власть,
Пошел на это преступленье.
Каким же светом, чистотой
Душевной нужно обладать,
Чтобы убийцу не судить,
Освободить его желать…
Убийца был в тюрьму посажен,
Княжна сама к нему пришла
И на раскаянье надежду
Она с собою принесла.
И лишь один вопрос в устах:
- И как же Вы не понимали,
Что Вы не мужа моего,
Меня Вы тоже убивали?
Но, как ни трудно убивать,
Раскаяться всегда труднее.
Свою вину в грехе признать
Не захотелось и злодею.
Княгиня встала и ушла,
Надеясь на его сознанье,
Иконку малую дала,
Чтоб совершил он покаянье.
А после постриг приняла,
От жизни отреклась земной.
И многим кажется, она
Уже тогда была святой.
А Бог судил ей дополнять
Свою и так большую святость
Делами, коим нет числа,
Даруя людям счастье, радость.
Елизавета воплотить
Мечту тогда свою решила:
Свою обитель возвела,
Сестричеством руководила.
Она, оставив этот мир,
Не уходила – восходила.
В мир бедных Божий свет несла,
Страдающим давала силы.
Обители еще такой
В России раньше не видали.
Ее закон, ее устав
Непросвещенных удивляли.
Больница создана была,
Амбулатория, аптека,
Приют открылся для сирот,
Хорошая библиотека.
Нередко сестры шли в народ
И бедным семьям предлагали,
Чтобы они своих детей
В приют обители отдали.
Давали детям там уход,
Профессию, образованье,
И рад был тот простой народ,
Чьи дети шли на воспитанье.
Русско-японская война
России испытаньем стала.
И в эти непростые дни,
Обитель фронту помогала.
Открыт в больнице лазарет
Для раненых в боях с врагами.
Елизавета лечит всех
Своими добрыми руками.
По окончанию войны
Больница людям вновь открыта.
Здесь оперируют больных,
Всех безнадежных и забытых.
Елизавета никогда,
Простого люда не чуралась.
И доброй Матушкой - святой,
В простом народе называлась.
И как же было не назвать
Того, кто людям помогая,
России веру в жизнь дает,
Себя работе отдавая.
Когда в семнадцатом году,
Правительство уже закрыло
Все то, что связано с царем,
Что имя царское носило,
Обитель тронуть не могли,
А, может быть, и не желали.
Там помощь люди до сих пор
Без промедленья получали.
Неясна Матушке была
Судьба дальнейшая общины,
Для ликвидации ее
Правительство нашло причины.
Обитель названа гнездом
Контрреволюционных знаний,
Идей неправильных ключом
И мракобесия желаний.
Елизавета о себе
Забыла так, что отказалась
Россию покидать тогда,
Когда опасность надвигалась.
А было ясно, что же ждет
Всех тех, кто связан с царским родом…
И вот военное авто
Остановилось перед входом.
Ей дали только полчаса,
Чтоб сделать все распоряженья,
И жизнь ее уж начала,
Отсчет последних тех мгновений.
Уже, предчувствуя конец,
Елизавета повторяла:
- Будь воля Господа на все,
Дурного я не совершала!
И с доброй Матушкой своей,
Когда ее арестовали,
Две милосердия сестры,
С ней вместе участь разделяли.
Многострадальный мой Урал!
В своих краях немного диких
Ты ссыльных разных повидал:
И безнадежных и великих.
Но ты не мог предугадать,
Что царский род судить придется,
Того, кто святости коснется,
Тебя заставят убивать.
Приехав в город Алапаевск,
Княжна узнала, что она,
В своих страданиях и муках,
Возможно, будет не одна.
Что участь вместе с ней разделят
Князья Романовы. Тогда
Княгиня их благословила
С Христом остаться навсегда.
В Напольной школе их держали,
Не выпускали никуда.
Князья, княгиня точно знали,
Какая будет их судьба.
И вот в июле, ночью темной,
Их тайно, всех по одному,
Перевезли к забытой шахте,
Чтобы «спасти от зла страну»…
***
Холодная, темная ночь.
Лишь звезды на небе сияют.
Конвой, словно стая волков,
На страшную казнь провожает.
Удары прикладов и брань,
Дыханье все глубже и злее,
Их гонят, как скот на убой,
В восторге зловонном злодеи.
-Убить! Уничтожить князье!-
Казнь стала расправой ужасной.
За что? Да за имя свое.
За верность России несчастной…
- О Господи, ты их прости!
Они своих действий не знают!-
Молитва пронзилась сквозь мглу,
Княгиня убийцу прощает!..
Убийца, не зная стыда,
Вершает зловещее дело:
С размаху ударил приклад,
И в шахту уж падает тело.
Нет, их не убили сейчас.
Их в шахту живыми швыряли.
Патронов, не тратя запас,
Вглубь шахты гранаты кидали.
Как звери, в азарте они,
И землю и бревна бросали.
И друг перед другом, как псы,
Свой волчий оскал обнажали.
Не думали видно тогда,
Что люди простые узнают,
О том, как под слоем земли,
Несчастные в муках страдают.
Два дня из под грешной земли
Святые молитвы взлетали.
Убийц не судили они,
От мук избавленья желали.
А как же святая княжна?
Она не погибла мгновенно.
Страданий, мучений полна,
В молитве к Христу неизменна.
Невыносимая боль
Все тело ее разрывала,
Превозмогая ее
Ближним княжна помогала.
Пальцы княгини в крови,
Боль нестерпимо пронзала.
Князю своею рукой
Голову перевязала.
Медленно время идет,
В последние жизни мгновенья.
Себя осеняет крестом,
И вечность дает ей забвенье.
Святая при жизни, она,
Осталась такою навечно:
Неповторимо земной
И ангельски человечной.
На месте убийства княгини
Воздвигнут был памятный крест.
Часовня воздвигнута рядом,
Как исповедь страшных тех мест.
И мы к ней сегодня приходим
Учиться любить и прощать,
Законы понять милосердья,
Которых нельзя забывать.
Как птицы года пролетают,
Но память поныне живет
О тех, кто Россию спасая,
Себя на Голгофу ведет.
Я знаю, молитвы княгини
Россию от бед отведут
И в самое трудное время
Спасение людям дадут.
Безверье уже не вернется,
Пусть вера растет христиан,
И благословенье княгини
Подарит надежду всем нам!
