Международный детско-юношеский литературный конкурс имени Ивана Шмелева «Лето Господне» проводится Издательским советом Русской Православной Церкви. К участию в нем приглашаются учащиеся 6–12 классов общеобразовательных и православных школ, гимназий и колледжей России, стран СНГ и зарубежья. Сегодня мы публикуем работу Дарьи Акулининой, которая заняла 3-е место в VII сезоне Конкурса среди учеников 10-11 классов классов
ДАРЬЯ АКУЛИНИНА
МБОУ СОШ №4 имени Е.Родионова
Педагог: Янюк Лидия Александровна
Евангельские молитвы в русской литературе
Заочный этап
Место действия романа «Белая гвардия» - Город. Это и исторический Киев с Крещатиком, Владимирской горкой, Днепром под берегом, и вместе с тем «город крепкий», Вавилон, который, как и его библейский предшественник, должен погибнуть. Наконец, это родные и любимые места автора романа, Михаила Афанасьевича Булгакова.
В Городе заканчивает свое существование тысячелетняя история Государства Российского. Та история, которая началась актом крещения Руси, состоявшегося именно здесь, под высоким берегом Днепра. Как память об этом событии возвышается на Владимирской горке «громаднейший» Владимир с крестом в руке. Эта фигура видна со всех точек Города, она видна и за днепровскими далями, и даже там, где скрылась во мгле неизвестности враждебная Городу Москва.
Каждый раз герои «Белой гвардии» видят сияющее золото креста днем или электрическое сияние вокруг него в темной ночи. Видение это как бы связывает их с историей своего отечества, напоминает о личной близости каждого из них в прошлом.
Крест на Владимирской горке «царит» над событиями, и он участвует в них. Именно поэтому целится в него в конце романа «широченное дуло» пушки с платформы бронепоезда «Пролетарий».
Роман начинается с трагического события в семье Турбиных – умирает мать. И сразу же Булгаков предупреждает нас о том, что героям предстоят новые испытания. Когда Алексей Турбин, потрясенный прощанием с матерью, спрашивает у священника церкви, где совершалось отпевание, что ждет их в будущем, тот открывает книгу и читает: «Третий ангел вылил чашу свою в реки и источники вод; и сделалась кровь». Это строки из Апокалипсиса. Эпиграф, следующий за эпиграфом из «Капитанской дочки» А. С. Пушкина, взят оттуда же: «И судимы были мертвые по написанному в книгах сообразно с делами своими…»
Булгаков и в конце романа цитирует Апокалипсис. Превращение креста в руках Святого Владимира на Владимирской горке в меч – тоже образ из Откровения Иоанна Богослова. Сияющий меч исходит из уст Того, Кто пришел вершить Страшный суд.
Старик Лирник на площади Города поет песню о Страшном суде. Елена Турбина читает рассказ «Господин из Сан-Франциско», который предваряет строки из Апокалипсиса: «Горе тебе, Вавилон, город крепкий».
Значимость и трагичность событий романа позволяет Булгакову на протяжении всего повествования сравнивать и переплетать их с евангельскими сюжетами.
«Кончились всякие знамения и наступили события», - пишет автор. Турбины, сопротивляясь судьбе, хватаются за минуты единства. Но тень конца уже нависла над семьей и над всей Россией.
Еще в самом начале романа Булгаков дает нам указания на будущие жертвы. Он предсказывает судьбу Николки: перечисляя прибывших в рай, вахмистр Жилин говорит Алексею Турбину: «Тут еще «юнкерок в пешем строю», - вахмистр покосился на Турбина и потупился на мгновение, как будто хотел что-то скрыть от доктора». Юнкерок этот и есть Николка. И Елена видит брата с кровью на шее.
Над прежней жизнью Турбиных Булгаков немножко посмеивается. Жили беспечно, жили счастливо. За окнами была ночь, похожая на оперную «Ночь под Рождество», в доме звучал «Фауст» Гуно. Играли в любовь, играли в историю, играли и перед гостями.
Игра на земле отражалась в игре и на небе. Или наоборот. И даже в «раю» давалось театральное представление. Апостол Петр, ведающий ключами от рая, пропускал на свою территорию обоз, нагруженный не только останк5ами солдатского барахла, но и подобранными по дороге в «рай» бабами. «Вахмистр Жилин осторожно справлялся у Апостола: а бабы как? И Апостол, махнув рукой, пропускал и баб».
Эта проза жизни проникла и на небо. Чистый божественный свет – свет, который, по словам Жилина, шел «сквозь» него и «на тысячу верст», который вызывал слезы у Алексея Турбина, смешивался с подсветкой, лучами театральных ламп, которые играли на лицах Жилина и Най-Турса.
И все-таки оторваться от видения «рая» было нельзя. Глаза сами тянулись вверх. Ни «Демон» Шервинский с «сусальной звездой» на груди, ни пародийный чепчик Лизы из «Пиковой дамы» на «театральной короне волос» сестры Турбиных, ни оперный снег за окном, ни опереточные воздыхания Лариосика не могли снять темы божественного света в романе. Всепроникающий истинный свет, идя издалека, прорывает искусственный полог (которым задернуто у Булгакова небо) и выходит на прямой диалог с сердцем человека, с таящимся в этом сердце светом.
Возвращаясь домой, Алексей Турбин надеялся, что «начнется та жизнь, о которой пишется в шоколадных книгах, но она не только не начинается, а кругом становится все страшнее и страшнее».
В моргах Города кучами складывают безымянные тела. Им не хватает гробов, их не успевают опознать и хоронить. Город стоит на адских катакомбах. Он и сам – воплощение ада. Символика Страшного суда обнажается тут во всей своей страшной наглядности.
Булгаков дает своим героям изведать унижение слабости, унижение бессилия, унижение болезни.
Смерть входит в дом Турбиных и останавливается у изголовья Алексея. Агония, в которой пребывает Турбин, - это колебание состояния России, которая вступает в свой критический час. Доктора уже приговорили к смерти старшего брата Елены, но случилось невероятное: приговоренный выжил.
Чудо, которое способствует этому, совершает женщина. Елена, милая, красивая, ленивая, несколько театральная, вдруг преображается. Открывается истинное лицо этой женщины. Женское начало вступает в роман как спасительное и непобедимое. В критический момент, когда не оставалось никакой надежды, Елена падает на колени и произносит страстную молитву. «Шепот Елены стал страстным, она сбивалась в словах…»
На такое моление, на такое покаяние и признание своей вины нельзя было не ответить. Чудо молитвы Елены и состоит в признании: «Все мы в крови повинны…» Не на кого-то перекладывает она эту вину, а на себя. Своей молитвой Елена спасает старшего брата – она услышана на небесах.
На последних страницах романа проскальзывает луч надежды: «Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет…»
Булгаков верит в то, что Господь не оставит русскую землю, вражда и братоубийство исчезнут, а мир, человечность и согласие восторжествуют на ней.
