Письма в Небеса Обетованные

Автор: Солоницын Алексей Все новинки

Гражданская война – это всегда нравственное падение

Гражданская война – это всегда нравственное падение
Дмитрий Михайлович, в Вашем романе «Доброволец» центральный персонаж отправляется в другое время, воевать с красными. Он надеется изменить судьбу страны? Верит ли в такую возможность автор?

С одной стороны, главный герой романа верит в возможность «подкрутить» прошлое, чтобы у нас в России не случилось жесточайшей коммунистической диктатуры, колоссального количества репрессированных, страшного унижения Церкви, громадных потерь в первые годы Великой Отечественной войны. Т.е. формально желает благого. С другой стороны, он все-таки бежит из настоящего, упоенный надеждой на свою великую роль, не видя, что если что-то менять, то менять настоящее, то, что окружает тебя сегодня и сейчас. Попав в прошлое, он оказывается в… настоящем образца 1919 года, и очень скоро понимает, что «легкость», с которой он мнил повернуть реку истории, мнимая. Ему так же тяжело и даже тяжелее, чем в родном XXI веке.

Вы автор нескольких книг исторической тематики. Не приходится ли автору, пишущему об уже ушедшей эпохе, самому в каком-то смысле становиться «добровольцем», как герою Вашего романа, не приходится ли пробовать, пусть мысленно, жить и действовать в описываемом времени?

По большому счету, автор исторической прозы должен работать отстраненно. Он дитя своей эпохи, он другим уже не будет. «Технологически правильно» жить и думать здешними, сегодняшними категориями, а действия и мысли героев продумывать, пропускать через сердце, но им не уподобляться, поскольку писатель разговаривает через свою книгу с современниками, а не с предками. А современникам понятен современный язык и современный ход мыслей. Но… один раз я попробовал войти в шкуру людей XVI столетия, не отстраняться, а мыслить, говорить и действовать так, как это было в эпоху Ивана Грозного – когда писал роман «Смертная чаша». Даже супруга начала намекать: мол, ты забываешься и в беседах с посторонними людьми выдаешь пассажи старомосковской речи. Мол, на тебя начинают смотреть странно. Да, вылезать потом из XVI века было не так-то просто. Но я очень хотел рассказать о той эпохе как можно полнее, ярче, подав все её главные отличия от современности подробно и глубоко. А это можно только изнутри. Знаете, на протяжении многих месяцев ощущал необыкновенно сильное чувство единения со своим народом… как будто я – лист на огромном дереве, чувствую ток древесных соков и ощущаю как свою собственную боль от того, что вредный жук грызет корни. Заимствования из западных языков начал воспринимать как битое стекло во рту… Завораживающие чувства. И все-таки: грамотнее с точки зрения писательского ремесла… быть снаружи.

Все сослуживцы главного героя погибают. Так было задумано сразу? Или это их характеры определили такую судьбу? Шансов не было даже у юного Евсеичева?

Не все, не все, кое-кто остался жив даже в самом конце белой эпопеи, во врангелевском Крыму конца 1920 года. Конечно, это не было предопределено их характерами. Просто реальность Гражданской войны такова, что вся тонкость человеческих душ меркнет перед чудовищной стальной машиной большой бойни. Она никого не щадит, всех перемалывает, и кровавые стружки летят во все стороны. Мне хотелось показать: вот, смотрите, читатели, эти мои персонажи, они ведь стали вам дороги, вы ведь им сопереживаете? Так же, как в эпоху настоящей Гражданской войны им сопереживали друзья, родные, близкие? И здесь, в книге, их равнодушно ждет такая же холодная беспощадная смерть, какую находили они там, на полях сражений, в тифозных бараках, в вагонах санитарных поездов, да просто на обочине дороги – от холода и голода. Смотрите! Смотрите! Хотите, чтобы еще раз по нам прошлась стальная буря? Пожалейте их, себя пожалейте, своих детей пожалейте.

Почему Ваш герой предпочел уйти воевать в прошлое, а не бороться в настоящем?

Мысленно молодой человек может в самых романтических обстоятельствах сделать предложение тысячам прекрасных дам, прожить такое же количество счастливых браков, настроить дворцов, развести сады и т.п. Но куда как сложнее в реальности сказать самые простые слова: «Я тебя люблю, будь моей женой! Я буду о тебе заботиться до самой смерти, я никогда тебе не изменю». А уж как сложно, однажды сказав такое, не отступая, придерживаться сказанного до наступления последнего срока. Безумно сложно. Жизнь прожить – не поле перейти. Настоящее бросает взрослому человеку вызов: «Ты сам отвечаешь за себя, твоя жизнь состоит из миллионов “да” и “нет”, постарайся отвечать правильно, поскольку второй попытки никто тебе не даст. Господь глядит на тебя и надеется, что ты, даже и сглупив где-то, все равно догребешь до конца, не погубив души и не сделав близких людей несчастными». Как хочется порой, взявшись за что-нибудь величественное, громадное, спасение страны, например, или выпрямление истории, подзабыть о том, что те самые важные слова «люблю» да «будь моей женой» отложены в долгий ящик ради «служения великого», что своя жизнь стоит на тормозе, что ты не занимаешься своим делом, От Бога посланным, а движется лишь орда теней в твоем воспаленном воображении. Есть в христианстве такая добродетель – трезвение. И она требует: делай, что должно, и будь, что будет. Бегать от того, что должно, не надо. Ни в глубины истории, ни на край земли, ни в прекрасные мечтания. 

Ваш главный герой явно сочувствует белому делу, служит рядовым солдатом в одном из корниловских полков. А кому из двух борющихся сторон времен Гражданской войны принадлежат Ваши предпочтения?

Да я бы счастлив был, если бы никакой Гражданской войны у нас не случилось. Ни революции, ни красных, ни белых – вот была бы благодать для России! Но если выбирать, то мне ближе белые. Понимаете, конечно, и за ними можно отыскать проявления злобы, зверства; но тут дело и в количестве, и в качестве. Так или иначе, а белое дело от Христа не отступалось и несло в себе образ Божий как безусловную ценность, в то время как новая, революционная власть была безбожной на принципиальном уровне, в самой основе своей. Ну и как после этого христианину ей сочувствовать?! Кроме того, за белогвардейцами не числилось таким немыслимых гекатомб, как, например, «Крымская расстрельщина» 1920–1921 годов. Или, скажем, расправы с офицерами в Кронштадте и Севастополе соответственно в 1917 и 1918 годах. И так далее, и так далее… Иными словами, белая сторона этого великого противоборства не столь «богата» устрашающими актами массового террора, как красная. Сердцу моему удобнее быть ближе все-таки именно к белым.

Ваши читатели узнают из Вашей книги много о том времени. Но что Вы хотели сказать читателю о Гражданской войне больше всего?

Не что-нибудь одно, а много всего. Во-первых, как мне кажется, не стоит видеть в Гражданской войне один лишь результат столкновения политических, социальных, экономических сил. Иными словами, сплошную «объективную реальность» из учебников. Притом говорю это вполне осознанно, как действующий профессиональный историк. На мой взгляд, существует нравственное измерение как величайших триумфов в истории человечества, так и величайших его катастроф. И каждый раз преддверием подъема или катаклизма становится, соответственно, очищение душ или же их порча. Так, объединению русских земель при Иване III и созданию государства Россия предшествовало очистительное время преподобного Сергия Радонежского и Андрея Рублева. А Батыеву разгрому – страшная скверна междоусобных распрей, всеобщей злобы, кровопролития. Когда социум изгрешился донельзя и чаша страстей переполнена, опускается на гордые выи бич Божий, и страшно жить в то лютое время, когда Господь начинает исправление протухающего общества. Вот – Гражданская война. Вот она. Вот ее смысл и смысл ее последствий. И до сих пор не столь хорошо мы исправились, чтобы до конца выкарабкаться из той пропасти, которая разверзлась в 1917-м. Во-вторых, Гражданская война обманывает все ожидания. Кто бы с каковыми бы ожиданиями ни вошел в нее, а ничего не исполнится: всё будет горше, больнее, дольше, желаемое не будет получено, полученное будет подпорчено. В-третьих, если революция – это всегда и неизменно предательство, то Гражданская война – это всегда и неизменно нравственное падение. Поверить невозможно, что добрые люди, кушающие пироги за семейным столом и обращающиеся друг к другу с большой вежливостью, через несколько месяцев начнут воровать свиней у соседей, а выпотрошив свиные туши, обнаружат, что соседи кормили хрюшек трупами солдат, поскольку другого корма нет. Но так будет. Так что… бояться надо Бога и любить Его, тогда страх запретит безобразничать, а любовь запретит распускаться до звериного состояния. Так-то вот и можно избежать новых гражданских войн в будущем нашей страны. 

Беседовала Валентина Курицина

Православное книжное обозрение № 11