Глава из книги Владимира Малягина "Первая исповедь. Повесть об Алеше", номинанта Патриаршей литературной премии
Через час они собрались в храм. Бабушка надела темно-синее платье в мелкий белый цветочек и темную косынку. Алёша хотел пойти в шортах и в майке, но бабушка остановила его: мужчинам в храм принято ходить в брюках и рубашке с длинным рукавом. Они порылись в Алёшином рюкзаке и выбрали подходящую одежду. Но вот они вышли из дома. Сначала Алёша хотел предложить бабушке пройти через сад, но потом представил, как она в своём платье будет пролезать через дыру в заборе – и промолчал.
Они шли по улице мимо дома Колобковых. На крыльце сидела Митькина мамка и чистила рыбу, которую наловили они вдвоём. Алёше было приятно, что сегодня и он чем-то помог семье Колобковых и Митькиной мамке. А она увидела Овсянниковых и взмахнула рукой:
– На службу, что ли, Дарья Фёдоровна?
– Да, ко всенощной идем, – ответила бабушка.
– Алёша, в гости завтра приходи, – сказала Митькина мамка довольно приветливым голосом.
– Спасибо, – ответил Алёша, смутившись. ...Через несколько минут они подходили к храму.
Во дворе на лавочке сидели Лиза и дядя Серёжа. Они сидели в лучах предвечернего солнца и, на этом солнце, прямо пламенели. Рыжие волосы и рыжая борода у дяди Серёжи, рыжие волосы и веснушки у Лизы... Правда, на голове у Лизы была косынка, но и она тоже была какого-то рыжеватого цвета. Они подошли и поздоровались.
– Отец Михаил приехал? – спросила бабушка.
– Ждём, – ответил дядя Серёжа. – Вроде, автобус запаздывает.
Бабушка села на лавочку, а Лиза вскочила и отвела Алёшу в сторону.
– Ну как, помирились? – спросила она.
– Мы даже на рыбалку вместе ходили! – ответил Алёша.
– Слава Богу!.. – облегчённо вздохнула Лиза и перекрестилась совсем как бабушка Даша.
– А у меня крестик, видишь? – Алёша показал свой новый крестик.
– Знаю, – сказала Лиза. – Дарья Фёдоровна его ещё в прошлом году в Зелёных горах купила. А у меня крест со Святой Земли. Мне сам отец Михаил его подарил.
– Как это со Святой Земли?
– Из Иерусалима. Помнишь, где Христос Своё учение проповедовал и где Его казнили...
Лиза показала Алёше свой крест. По виду он был деревянный, а на обратной стороне тоже что-то написано.
– Тут написано "Иерусалим", – сказала Лиза. Святой город... И каждый крестик на Гробе Господнем освящается.
И вот в воротах появился священник. Он был высокий, довольно ещё молодой, с длинной тёмной бородой. Рядом с ним шла миловидная женщина.
– Отец Михаил сегодня с матушкой Ириной, – сказала Лиза. – Пойдём под благословение.
– А как это? – не понял Алёша.
– Делай всё, как я, и не бойся! – ответила Лиза и пошла навстречу отцу Михаилу. Алёша направился следом, но немного на расстоянии.
Лиза подошла к священнику, сложила обе руки, как бы чего-то прося, и протянула их. Он перекрестил её и положил свою руку в её руки.
Тогда она наклонилась и поцеловала его руку. Это, видимо, и называлось "благословиться"...
Отец Михаил подошёл уже близко. Тогда Алёша тоже сложил руки, как Лиза, и протянул их навстречу ему.
– А у нас новые прихожане? – удивился отец Михаил.
– Это Алёша, Дарьи Фёдоровны внук, – подскочила Лиза.
– Ну так благослови Господь раба Твоего Алексея, – сказал отец Михаил и перекрестил Алёшу как и Лизу. Алёша, ощутив его большую руку в своих, на секунду замешкался, но вспомнил, что делала Лиза, и поцеловал руку. Тогда отец Михаил потрепал его по голове и пошёл дальше.
Пока он благословлял бабушку Дашу, дядю Серёжу, а потом подошедших к нему других прихожан, Алёша со стороны наблюдал за ним. Этому человеку он должен будет исповедаться. Но какой он, отец Михаил? Строгий или добрый? Терпеливый или вспыльчивый? А если он, услышав Алёшины грехи, выгонит его из церкви?.. Или такое ему скажет...
Отец Михаил пошёл в храм, и все пошли за ним. Хотя был уже почти вечер, в храме было посветлее, чем вчера днём. Свет шёл от нескольких ярких лампочек, развешенных по всему храму. На больших подсвечниках перед иконами кое-где горели свечи.
– Пойдём, и мы свечечки купим, – сказала бабушка.
Они подошли к высокому прилавку, возле которого стояло несколько человек.
– Это свечной ящик, – пояснила бабушка. – Такой в каждом храме есть. Здесь можно и свечи купить, и иконки, и книги...
Подошла их очередь. Они взяли свечи и стали ставить их на подсвечники перед иконами.
– Это Спаситель, – говорила бабушка. – А то – Матерь Божия... Это Николай Угодник... А тебя мы крестили в честь Алексия, человека Божьего. Но у нас в храме его отдельной иконы пока нет, так мы Всем Святым свечечку поставим... А ещё за наших усопших отдельно на канун... Здесь поминают тех, кто уже умер...
Началась служба. Понимал Алёша, конечно, мало, но, услышав в очередной раз "Господи, помилуй!", крестился и кланялся вместе со всеми в храме.
Служба шла, а исповеди все не было. Казалось, про неё просто забыли. А может, и вправду забыли? Ведь каждый занят своим важным делом во время службы...
Но тут вышел служитель и начал обходить храм.
– Кто на исповедь – проходите в левый придел, – говорил он. – Кто на исповедь – проходите...
И они с бабушкой пошли. Народу в левом приделе собралось уже порядочно. Где-то среди первых Алёша увидел две рыжие головы – Лизину и дяди Серёжину. Но им-то не страшно, они здесь свои, их отец Михаил знает... А что будет с ним?
Из алтаря вышел отец Михаил с крестом и книгой в руках. Алёша опять внимательно всмотрелся в него. Кажется, отец Михаил был ещё строже, чем на улице.
Отец Михаил начал читать молитвы к исповеди. "А может, уйти? – вдруг подумал Алёша. – Ну почему он должен идти на эту исповедь, если у него нет никакого желания?.." И всё же уйти было невозможно: рядом были бабушка, Лиза, дядя Серёжа, да и сам отец Михаил... Куда он денется от них от всех сегодня, завтра, послезавтра?..
Но вот общие молитвы кончились, и отец Михаил начал исповедовать каждого в отдельности. Алёша вытащил листочек, на котором, по совету бабушки, написал все свои грехи, которые смог вспомнить. Список был длинный. Поначалу шли грехи, сознаваться в которых было как-то не очень стыдно: гордился перед другими, сердился, дрался... Зато потом начиналось такое... Обманывал, без спроса брал чужое, подлизывался к сильным, мучил животных... И это было ещё не всё...
Алёша смотрел на свой список и думал: а ведь он, по словам всех знакомых, не такой уж плохой человек. Так откуда взялось столько дрянных поступков? И ведь всё это его, его дела, слова и мысли!.. Всё это действительно совершил он, мальчик всего-то восьми лет от роду!.. А толпа народа на исповедь становилась всё реже. Вот уже перед ним всего два или три человека. И вновь пришла мысль: "Если сейчас уйти – никто обо мне не узнает ничего плохого! Ведь можно и не сегодня исповедаться, а денька через три..." Но другой голос, где-то в самой глубине, говорил: "А Фёдору Овсянникову легко было, когда он под вражескими пулями лежал? Но Господь его спас... И тебя спасет, только ты потерпи..."
Но вот уже и последнему перед Алёшей человеку отец Михаил дал поцеловать крест, Евангелие... Алёше стало совсем тошно на душе.
Вот и его очередь идти...
Какими-то деревянными ногами он доковылял до отца Михаила. Листочек со списком грехов был зажат в руке, но он о нём забыл. Во рту у него пересохло, и он понял, что не сможет сказать ни единого слова.
Он стоял и молчал, и только чувствовал, что голова его сама собой опускается.
– В первый раз, Алёша? – вдруг услышал он над собой мягкий голос священника.
Он кивнул, и голова его опустилась ещё ниже на грудь.
– Понимаю я тебя, дорогой мой, – сказал отец Михаил. – Сам я тоже когда-то впервые пришёл на исповедь, а сказать ничего не могу. Как мне стыдно-то было – ужас! А потом думаю: чего это я стыжусь? Грешить-то ведь не стыдился! Так ведь это грешить стыдно, а исповедаться в грехах, наоборот, хорошо!.. Да Господь, к тому же, и так каждый мой поступок знает, каждую мысль!.. И зачем мне от своего Спасителя скрываться? Ведь Он на землю пришёл, чтобы меня от греха спасти!.. Знаешь, подумал так, и сразу мне легче стало...
– Странно. Священник говорил о себе, но Алёше тоже стало легче, как будто это было и о нём. Он достал свой листочек и стал говорить:
– Гордился перед другими... Сердился на всех... Дрался много раз, и с Митькой Колобковым тоже... Без спроса... – тут он замолчал, но потом набрал воздуха и произнес: – Без спроса брал чужое... Обманывал... К сильным ребятам подлизывался... Животных мучил...
Он говорил долго, пока не прочитал весь список. Но вот назван и последний грех. Он чувствовал, как по лицу и по спине струится горячий пот. Но что же ничего не слышно? Может, отец Михаил не знает, что с ним делать?
Он поднял глаза и быстро взглянул на священника. Взглянул – и невольно задержал взгляд: на него смотрели любящие и какие-то лучистые глаза отца Михаила.
– Видишь, и совсем это не страшно, – сказал отец Михаил. – Ведь Господь нам в каждом добром деле помогает. Вот и ты с Его помощью начал этот чудный труд покаяния... А теперь постарайся поменьше грешить...
Он взял из рук Алёши листочек с грехами, порвал его и отдал Алёше.
– Это сожги, – сказал он. Потом накрыл чем-то Алёшину голову, прочитал над ним молитву, дал поцеловать крест и Евангелие, благословил.
– Благословляю завтра на Литургии причаститься Святых Христовых Тайн, – услышал Алёша его голос.
...Алеша сидел на лавочке и отдыхал, как будто только что носил тяжёлые камни. Прав был отец Михаил: покаяние – это труд, и труд нелегкий. Зато когда человек его совершает, на душе становится мирно и тихо, будто после штормового моря твой кораблик вошёл в тихий-претихий залив...
Служба скоро кончилась, они вышли из храма, но сразу расходиться по домам как-то не хотелось. Бабушка Даша с кем-то разговаривала, а Алёша с Лизой отошли и сели на брёвна.
– Ты решительный, – сказала Лиза. – Я вначале два раза с исповеди убегала, только на третий раз исповедаться смогла...
Алёша хотел ответить, что он вообще смелый, и вдруг понял, что если он это скажет, то будет обычным хвастуном, и завтра ему снова надо будет исповедаться...
– А мне как страшно было, – признался он. – Будто тебя в самую холодную в мире воду окунают!
– Вот-вот!.. – подхватила Лиза. – Будто на колокольне стоишь и тебе прыгнуть надо без парашюта!..
Алёша даже посмотрел на неё: здорово она сказала про колокольню! И снова вспомнил, как они вместе стояли на той высоте...
...Они с бабушкой шли домой. Солнце садилось в темно-фиолетовые тучи. Из низин поднимался густой вечерний туман. Высоко в небе летела малюсенькая серебристая ласточка самолёта, оставляя за собой белый след. Самолёт был похож на крестик. На точно такой крестик, который спас когда-то сержанта Фёдора Овсянникова и какой висел теперь на груди его правнука.
Самолёт уже почти пролетел, когда до них, наконец, донесся его низкий гул.
– Бабуль, а как самолёт летает? – спросил Алёша. – Ведь он железный!
– Есть специальные законы физики, аэродинамика... – ответила бабушка. – А вообще-то, если по правде – Господь его несёт, Алёша. Потому что ведь на самолёте люди летят. А Господь людей бережёт...
