Заочные работы собраны, и пока у нас нет ничего, кроме сводных цифр по участию регионов: сочинения ещё никем из экспертов не читаны, а только загружены в базу данных.
Немы ли цифры? Не совсем. Они тоже что-то говорят и уму, и сердцу, но иначе, чем слова. Несмотря на не слишком возвышенные ассоциации (глаголы «вычислить» и «просчитать» с некоторых пор применительно к быту звучат хищно и даже безжалостно, поскольку коннотативно заимствованы из уголовно-розыскного жаргона), цифры – наши друзья.
Что же прочитывает в них человек, исполняющий должность главного редактора?
Он видит поистине огромного лидера – Московскую область, и мысленно делает пометку – «не Москва» (столичных работ в три с лишним раза меньше). Далее без перерыва шествуют члены Таможенного Союза – Беларуси и Казахстана (по пятьдесят работ соответственно). «Удивительна, неодолима их тяга к русскому языку» - вторая пометка.
Среди первой двадцатки по количеству присланных сочинений – области Ульяновская и Белгородская, Нижегородская, Тюменская и Астраханская, Калужская, Ростовская, а также Хабаровский край (и лишь затем столица). Краснодарье, Ставрополье, Алтайский край, Крым. Завершает первых два десятка Красноярье и три области – Ярославская, Самарская и Липецкая.
Здесь прочитывается, на мой взгляд, близость происходящему на наших южных рубежах. Ульяновская область сегодня, по причинам, о которых не здесь и не сейчас, как и Белгородская, и как Ставрополье, Краснодарский край и Крым – прифронтовая полоса. Господь будит нас от обывательского сна бедствиями, о которых лучше всего говорит нагрузка на транспортные магистрали. Война настраивает на иные мысли, чем вечно празднующий сам себя мир. Но шелуха его массовых собраний и даже сборищ быстро отлетает, когда речь заходит о других универсалиях и категориях. Война требует непрерывной молитвы за солдат и офицеров, а также за волонтёров и военкоров. Детям прифронтовых регионов легче настроиться на героику, создавшую русский народ таким, какой он запомнился мировой цивилизации. Мы не воинственны, но мы обречены противостоять постоянным попыткам переделать нас, а в случае сопротивления уничтожить.
Но радостно видеть и самые крохотные ростки: по одной работе из Эстонии и Киргизстана – знак того самого притяжения русской идеи, для которого призрачны любые расстояния. И вообще у нас ещё восемь работ, авторы которых загадочно обозначили своё географическое расположение «другой страной». Что это за страны? Пока остаётся только гадать.
…Два сезона назад с нами случилась невероятная история – нам прислали несколько работ о Достоевском из, вы не поверите, Соединённых Штатов Америки. Самые обычные американские дети из маленького городка, не говорящие по-русски (их сочинения нам перевела их учительница), но проникшиеся идеей Фёдора Михайловича, которого знают лишь в переводах. Честно говоря, я бы хотел на них полюбоваться воочию, увидев, как действует у них летний русский лагерь: несколько дощатых домов, озеро, буйная растительность, и среди неё – кажущийся сном вынос флагов, американского и российского, будто бы не идёт между нашими странами изнурительной цивилизационной борьбы. Баллов, достаточных для попадания в наш финал, им набрать не удалось, а жаль…
Я достоверно знаю одно: конкурс «Лето Господне» нужен юному словеснику не для того, чтобы он бахвалился победой в нём сам перед собой или перед близкими. Работа над сочинением на конкурсную тему – это присяга, приносимая и языку, и народу. Присяга, причастие – две стороны одной медали, если не вообще одна сторона. Если не принести в ранней юности такую присягу, гражданский инстинкт может и не сформироваться совсем.
Сегодня подлинная русская жизнь протекает вдали от шумных празднований, считая их распылением усилий на пустоту. Яркие огни, громкие выкрики восторга – не для воюющей страны. Если и есть шанс на спасение, то в тихой, обложенной венками и снопами плакучих ив и камышей реке, то осенней, то зимней, но никогда не замерзающей полностью. Там, в омутах, проступающих в полыньях, шепчет что-то душе тихое размышление о смысле бытия. В чём оно состоит, наглядно видно даже из нашего тематического плана: в нём проставлено и геройство ратное, и подвижничество стояния в исконной вере за пределами пылающего фронта, и, конечно же, чудо духовное.
К чему бы ни обратился мыслью и сердечной причастностью молодой автор, везде найдётся ему и утешение, и ободрение. Господь с особенным выражением взирает на успевших осознать его тяготу поддержания этого мира в непрерывном движении к высшему свету. А благодарить за осознание он, поверьте, умеет. Многие открытия притекут к тем, кто на заре своего бытия сумел выразить любовь к сущему в не экзальтированных строках.
Мне каждый раз хочется затаённо видеть в сочинениях нашего конкурса большего количества поэзии, но приходится одёргивать себя от мечтаний: поэтов, отважившихся пойти торной тропой стихосложения, «Лето Господне» среди своих финалистов уже знает, но – крамольная мысль – не ко всяким темам поэзия оказывается применимой. Ровное и исконно русское течение мысли образовывается, как видно из опыта конкурса, прозаическими периодами, из которых только на миг может показываться поэтическое начало. И для того, чтобы подметить и выделить его, достаточно порой одного мастерски подобранного эпитета… Поэзия, одним словом, есть наиболее интимное соответствие слов их внутренней и общечеловеческой правде, и с тем слоит оставить в покое наши промежуточные цифры.
Основные хлопоты наши уже начались: уже через несколько дней начнётся проверка работ педагогами, и мы желаем им внутренней бодрости, позволяющей безошибочно отмечать созданное высоким помышлением, а не трафаретными ходами, изображающими высокое и одинокое по определению помышление. Мысль человека не может оскорблять себя тем, что уже «имеет хождение», как монета или купюра: она стремится преодолеть определения, принятые в качестве закона, отступлением от них, поиском иной универсальности, нежели общепринятая. Тем она и делает себя человеческой, а не машинной мыслью. Обобщая, она исходит от сугубо частного, взламывая канон, она преображает его. Её украшает сомнение в очевидном, не переваливающее в отрицание очевидного. На тонком балансе между верой и неверием строится наша словесность от самого «Слова о Законе и Благодати».
Когда меня спрашивают о Москве как о Третьем Риме, я только подтверждаю неизменное внутреннее чувство – да, Рим, только заснеженный пять месяцев года подряд. Рим десятков цезарей, Рим победоносных легионов, Рим великих устремлений и Рим великой же жажды вхождения в Небесный Иерусалим.
Отважным же детям «Лета Господня» имени Ивана Шмелёва – удачи во всех начинаниях, счастливого Нового 2025-го года, Рождества и Крещения.
Об именах финалистов XI-го сезона мы узнаем уже довольно скоро.
Сергей Арутюнов