Нательный крестик

КИРИЛЛ ФРОЛОВ
МБОУ "Лицей №1" п.Добринка
Педагог: Князева Татьяна Вячеславовна

Нательный крестик

Заочный этап

Давно это было. Шли шестидесятые годы прошлого столетия. Атеистическое воспитание в школах на фоне масштабного богоборчества в стране достигло своего апогея. Ученикам даже запрещалось носить нательные крестики. Бывало, на школьной линейке педагоги с какой-то яростью и остервенением срывали у непослушных детей крестики и стыдили их при всей публике. Безропотные родители смирились с таким положением и не надевали на детей кресты, чтобы не вызывать гнев воспитателей. Некоторые даже не осмеливались крестить новорождённых детей в чудом уцелевших церквях, а если и крестили, то тайно, и при этом строго наказывали детям не выдавать их. Страх в людях жил ещё с довоенных лет, наполненных репрессиями.

В многодетной семье Абросимовых, о которой пойдёт речь в нашем рассказе, дети тоже не носили крестики, хотя были крещёные. В школе им так внушили «бесовщину», как не раз повторяла их бабушка Ганя, что они действительно были убеждены в том, что религия – это опиум для народа и с ней надо бороться, что в церкви ходить постыдно, так как там священники якобы вводят народ в заблуждение. Родители поначалу пытались как-то приобщить своих чад к вере, но всё было тщетно. И только одна из детей, десятилетняя Нинка, нательный крестик всё же носила. Она была глухонемой. Из-за этой ущербности в селе её приравнивали к убогой или, как говорила соседствующая бабка Домна, «улогой»

Крестик девчушка стала носить недавно - этим летом. Он был у неё не простой, а из червонного золота. Оказался он у неё совершенно случайно. Когда в мае нынешнего года цвела черёмуха, семья, по обыкновению, сажала картошку. Земля подошла, и отец распахивал на молодой и резвой лошадке огород. Нинку поставили засаживать концы грядок, что ближе к дому. Поговаривали, что здесь, на этом «поместии», когда-то жил богатый купец, потому что в огороде частенько находили осколки от дорогой фарфоровой посуды, серебряный подсвечник. Когда-то давно мать Нинки нашла распиленное золотое кольцо. Старожилы говорили, что у купца была дочь со звучным именем Апполинария. Отец в подарок привёз ей из столицы массивное золотое колечко. Оно очень понравилось девушке, но было ей маловато. С трудом она надела его на палец, а к утру палец заплыл. Кольцо не снималось, что с ним только не делали. Палец у бедной девушки уже посинел. Решили сделать распил кольца. Как колечко потом на огороде оказалось, одному Богу известно.

Вот и Нинка в тот майский день, когда сажали картошку, приглядевшись к заинтересовавшему её предмету в распаханной грядке, поняла, что это крестик. Она подняла его и, бережно завернув в тряпочку, положила в карман. Крестик был еле опознаваемым от вековой грязи. Бабка Агафья отмыла его, потом потёрла наждачкой от какого-то налёта, и он заблестел. В картонной коробочке от пудры, где у старушки хранилась всякая мелочь, она нашла зелёный гитанчик, на который повесила крестик. Нинка с любопытством наблюдала за действиями бабули. Наконец, та поманила Нину рукой, сбрызнула крестик святой водичкой и бережно повесила его внучке на шею. Бабка Агафья показала на образа, которых у неё было множество в святом углу, помолилась сама и заставила перекреститься Нину. С тех пор Нина стала носить нательный крестик. «Пусть носит, бедолага,- говорила односельчанам прозорливая и мудрая Агафья Павловна,- он ей и помогнёт в её трудном пути. В письменах написано, что свой крест надо через скорбя и страдания нести, он и к спасению её произведёт. Авось с неё никто тут не сымя его, она в этой школе не займается, а оттель (бабушка имела в виду специализированную школу для глухонемых, где училась внучка), небось, никто не увидя». И вот по благословлению бабульки Нина стала носить этот крестик. Как потом говорили в селе после произошедшего с девочкой невероятного случая, этот крестик был послан Нине самим Господом.

Но обо всём случившемся тем далёким летом расскажу по порядку. Как-то одним летним вечером в многодетной семье Абросимовых только за поздним ужином хватились, что до сих пор нет одного члена семьи – десятилетней девочки Нины. Всего у Татьяны Николаевны и Алексея Семёновича Абросимовых было девять детей, поэтому отсутствие предпоследней дочки заметили уже глубоким вечером, когда наконец-таки сели ужинать. Глава семьи, пятидесятилетний инвалид войны, хоть и имел небольшую пенсию от государства, но вынужден был работать в колхозе, чтобы прокормить такую ораву. А работал он ночным конюхом, поэтому более часа назад уехал в ночное с младшим Ванюшкой, который вот уже вторые летние каникулы помогал отцу пасти табун. Жена, как обычно, осталась дома хлопотать по хозяйству. На ней, как говорится, были дети. Подоив корову и процедив в глиняные махотки через несколько слоёв марли молоко, Татьяна Николаевна принялась подавать на стол незамысловатый ужин, состоявший из мятой картошки и малосольных огурчиков. И вот на большом деревянном столе, покрытом клеёнкой весёленькой цветной расцветки, уже стояла огромная эмалированная чашка с аппетитным пюре на вкусно пахнущем топлёном масле, а также миска сверкающих изумрудом небольших огурчиков, аппетитно выглядывающих из-под слоя укропных зонтиков. Дети, как по команде, стали дружно выбирать из горки алюминиевых ложек, появившихся на столе, свою ложку, принадлежащую именно ему. Так было заведено в этой семье, что каждый домочадец имел свою ложку, свою чашку, свою кружку. А выбрать их перед едой не составляло большого труда – все «приборы» были подписаны. Средний вихрастый Витька искусно нацарапал гвоздём на ручках ложек первые буквы от имён хозяев столовых принадлежностей, причём делал он это периодически, чтобы не стёрлись буквы. Ложки были разобраны молниеносно, и только одна из них сиротливо лежала на столе невостребованной. Оглядевшись, все поняли, что за столом нет Нины. «Мам, а где Нина?»- спросила шустрая кареглазая Томка, которая двумя годами была старше Нины и очень дружила с ней. Они были самыми младшими среди сестёр и практически никогда не разлучались. У них были свои секреты, они вместе спали на печке, потому что в доме не хватало на всех коек. Нина очень любила Томку, так как та быстрее всех освоила дактильную азбуку - её язык и свободно объяснялась с ней при помощи пальцев. Почему Нина была глухонемой? Никто не знал точного ответа на этот вопрос. Родилась она вроде обыкновенным ребёнком, в младенчестве переболела простудой. Уже к году родители вдруг стали замечать, что малышка совершенно не реагирует на звуки. Обратившись к местным докторам, они услышали неутешительный диагноз – врождённая тугоухость. Отец и мать были неграмотные, да и медицина в то время была слабой, поэтому девочка до шести лет росла в селе, ничего не слыша и не разговаривая. Только мычала и пыталась изъясняться мимикой и жестами. Если кто-то хотел позвать девочку или окликнуть, то осторожно трогал её за плечо, и она понимала, что это обращаются конкретно к ней. Слышать она могла только раскатистый гром в небе, стук в дверь или ложкой по столу, а также гудок проходящего поезда. На это она как-то своеобразно реагировала, многозначительно поднимая указательный палец вверх, который прикладывала потом к уху и произносила: «У-у-у…». Деревенские ребятишки звали её Нёмой, и это прозвище, казалось бы, закрепилось за ней навсегда. Как сложится судьба несчастной девчушки, никто и предположить не мог. Наверно, её ждала участь тех глухонемых, которые жили почти в каждой деревне, нигде не учились, а просто жили при родителях, помогая им по хозяйству. Словом, это были ущербные люди, на которых при случае показывали пальцем и говорили о них в уничижительном тоне, насмехались. Особенно жестокими, к сожалению, были дети. Много слёз пролила девочка от их розыгрышей, неумелых шуток. Только некоторые взрослые проявляли сочувствие: гладили её по головке и угощали либо блином, либо куском пирога или пышки. Нина росла очень доброй и смышлёной девочкой. Она настойчиво повторяла всё за своими братьями и сёстрами, помогала матери во всём, о чём она её попросит.

Очень любила Нина кошек и собак, и они, как говорили в деревне, ластились к ней, то есть, отвечали ей тем же. Как-то её любимая кошка Мурка окотилась в сарае. Нина первая увидела это и, прибежав домой, весёлая и счастливая, повела мать, крепко ухватив её за руку, в сарай. Нина думала, что мать обрадуется такому событию. Но в доме уже была кошка и два кота, которых держали для того, чтобы они ловили мышей и крыс. К сожалению, в то время этих паразитов было много в каждом дворе, потому что все сельчане имели домашних животных. Крысы и мыши подбирали не только остатки корма, но и прогрызали мешки с зерном, комбикормом. Конечно, появившиеся котята были по всем меркам лишними. Мать не стала сейчас, при Нине, топить их в ведре, как это делали все в деревне, а решила умертвить их ранним утром, когда девочка будет спать. Весь день Нина просидела около новорождённых котят. Она заботливо подстелила кошке мягкую солому и клок материи от ветхой ватной фуфайки, принесла молока, которым пыталась кормить слепых котят, но потом поняла, что их будет кормить сама кошка. Поздним вечером уснувшую в сарае девочку перенесли в дом.

Летом рассветает рано. Когда сквозь окно первый луч солнца коснулся лица Нины, то она быстро проснулась и побежала к котятам. Однако там их не было. Не было и кошки. Отчаявшись, девочка начала искать пропажу. Пробегая мимо куста черёмухи, она заметила там мать и поспешила туда. Прибежав на место, Нина сразу всё поняла. Мать была с лопатой и что-то быстро закапывала под кустом. Рядом стояло ведро с водой, около которого беспорядочно бегала испуганная кошка. Конечно, девочка не слышала, как жалобно мяукала кошка, но она видела её перекошённое лицо и периодически открывающийся рот. Нина горько заплакала. Мать была не рада, что всё так получилось, и корила себя за это. Надо было бы вечером сделать эту процедуру, но умаялась она и не в силах была вчера совершить это вынужденное злодеяние. Решила уничтожить котят ранним утром. А девочка оказалась случайным свидетелем этого действа, так глубоко потрясшего её. Днём Нина откопала котят, обмыла их, дула на них – хотела, чтобы они ожили. За этим занятием её застала Томка с закадычной подружкой Танюхой. Они еле увели её оттуда, подарив ей тряпичную куклу, которую сшили сами, и которую когда-то хотела иметь Нинка. Любила Нина возиться и с маленькими гусятами, утятами, цыплятами. Только ей одной доверяла мать гонять в лог маленьких утят, которых обычно высиживали наседки. Бывало, наседки ходят по бережку, а шустрые утята ныряют, полощутся в воде. А Нина сидит и наблюдает за этой увлекательной картиной…

Шло время, и в жизни Нины произошло событие, перевернувшее всю её жизнь. Так бы и осталась она безграмотным, забитым человеком, как сотни других глухонемых, если бы не случилась одна точка отсчёта и цепь событий, последовавших за ней. Нашей героине пошёл уже седьмой год, когда из Москвы приехал старший брат отца – дядя Костя. Он не был на родине почти с самой войны. После тяжёлого ранения всё по госпиталям да санаториям лечился. Увидев глухонемую племянницу, он не мог остаться равнодушным к её судьбе. «Алексей, с Ниной надо что-то делать! Нельзя, чтобы такая красавица оставалась забитой и безграмотной!»- сказал он брату. А девочка действительно была красавицей. Огромные выразительные глаза цвета неба выделялись на её круглом, удивительно чистом розовощёком лице. Создавалось впечатление, будто кто-то каждое утро специально румянил пухленькие щёчки. Вьющиеся белые волосы, заплетённые в две косички и перехваченные атласными бирюзовыми лентами, были похожи на искусственные шевелюры дорогих кукол, которые из-за отсутствия денег у сельских жителей, стояли невостребованными на полке местного магазина. «Кукла и кукла!» - так говорила, завидев Нину, бабка Домна, жившая по соседству. Лёгкие ситцевые платья, сшитые по-деревенски «татьянкой», только украшали подвижную и весёлую девчушку.

На семейном совете решили отправить Нину с дядей Костей в Москву, чтобы тот показал её какому-то профессору. Девочке кое-как объяснили, что она поедет с дядей в город на несколько дней. Но Нина за всю свою жизнь нигде ещё не была, не переступала порога отчего дома, поэтому, поняв, что ей предстоит разлука с родными, горько заплакала. Алексею Семёновичу, отцу, ничего не оставалось делать, как взять отпуск и поехать тоже с ними. Девочка сразу повеселела. В столице они пробыли недели три, в течение которых успели побывать на приёме у нескольких известных докторов. Почти все они в один голос утверждали, что речь у ребёнка разовьётся, а в отношении слуха мнения были противоречивыми. Обследование в Москве всё-таки заронило в семью Абросимовых какую-то надежду. Там также сказали, что девочке необходимо учиться в специальной школе для глухонемых детей. Такая школа-интернат в черте их области была. Когда Нине исполнилось семь лет, представители районного отдела народного образования и директор местной школы Магницкий помогли собрать необходимые документы для обучения девочки. Надо ли описывать, как плакала она при расставании с отцом, когда 31 августа он привёз её в интернат в незнакомый город, к незнакомым людям! С тяжёлым чувством отец вернулся домой и долго не мог успокоиться, рассказывая плачущей матери о том, как оставил робкую, застенчивую Нину в школе-интернате. Трудно и долго привыкала девочка к новому месту жительства, но учёба явно пошла ей на пользу. Уже на первых осенних каникулах родные заметили, что Нина знает много букв, пытается говорить что-то и старается «считывать» слова с губ своего собеседника. А на зимних каникулах она знала уже весь алфавит и терпеливо учила своих братьев и сестёр общаться с ней на пальцах. Больше всего она любила разговаривать с Томкой, потому что та часами могла беседовать с сестрой на языке жестов. Она рассказывала ей о семье, о событиях в селе, о странах и городах, о животных, словом, обо всём на свете. Даже вечером, перед сном, Томка под одеялом с помощью заученного на пальцах алфавита делилась с Ниной тем, что знала сама, что наверняка было интересным подружке. Нина обеими руками обнимала пальцы благодарного информатора и на ощупь могла понимать, что ей повествовала Томка. Сама же Нина при этом пыталась общаться приглушённой еле разборчивой речью. Но Томке смысл невнятной речи был ясен. Подобные беседы могли длиться до самой полуночи. Шло время, и с каждым годом Нина взрослела и приобретала знания. На каникулах Томка часто ходила в местную библиотеку и брала там книги не только для себя, но и для Нины. А когда родители смогли купить дешёвенький телевизор марки «Рассвет» (в то время телевизор был редкостью в деревенском доме), то Нина с удовольствием смотрела его. Телевизор был чёрно-белый, с маленьким экраном, работал либо с трансформатором, либо со стабилизатором. Бывали случаи, когда взрослые дети вечером уходили или в клуб на танцы, или на сельские «пятачки». Нина оставалась дома и смотрела телевизор. Без звука, конечно. «Что она там понимает? Одни тятюшки бегают…» - говорила возмущённая бабка Агафья. Отец, как всегда, был в это время в ночном. Мать жутко уставала за целый день и рада была месту. Нина, чтобы не мешать её сну, сразу отключала звук. Ей-то он был без надобности. За трансформатором, естественно, надо было следить. В один из вечеров была какая-то поздняя передача, во время которой девочка заснула. От перенапряжения трансформатор задымился. Все мирно спали. Комната наполнилась угарным газом. И если бы не Томка, вернувшаяся с «пятачка», то неизвестно что было бы. Возвращаясь с танцев, она заметила, что в окнах как-то подозрительно мерцает телевизор. А когда открыла входную дверь, то на неё пахнуло едким дымом. Она влетела в зал, где, как ей показалось, дымился не только трансформатор, но и телевизор, и молниеносно вытащила вилку из розетки. Разбудила мать, которая тут же настежь раскрыла все окна и двери. Нину будили вдвоём. Она не хотела подниматься с раскладушки, твердя на ломаном языке: «Не мешайте спать! Я устала!». Всю ночь просидели на крыльце мать и Томка с Ниной. Другие дети летом обычно ночевали на сеновале, а двое старших на каникулах работали в стройотряде при институте. Утром Томка долго объясняла Нине про происшествие. Телевизор на следующий день починил сосед, работающий телемастером в местном КБО, а трансформатор пришлось покупать новый. После этого инцидента Нина по вечерам уже больше не включала телевизор – боялась. В доме ещё долго пахло гарью.

Словом, Томка всегда опекала Нину и в трудную минуту приходила на помощь своей младшей сестрёнке. Так почему-то получалось. Но в этот злополучный день, когда Нины не оказалось за ужином, их пути, так сказать, разошлись, и Томки не оказалось рядом. Она была в школе – на практике. Томка перешла в 6 класс. С самого раннего утра их класс был занят на прополке овощных культур на пришкольном участке. Началась так называемая сельскохозяйственная практика. Задание, рассчитанное на два дня, учащиеся решили одолеть за один день, чтобы на следующий день не приходить на участок. Вернулись домой поздно. И только за ужином Томка поняла, что отсутствует Нина. «Может, она у бабушки Гани, - ответила на Томкин вопрос мать, - небось, сейчас придёт». Но время шло, а Нины не было. Сбегали к бабке – Нины там не оказалось. «В обед была. Я ей давала табачок понюхать ещё. Больше не приходила», - сказала недоумевающая старушка. Дело в том, что бабка Ганя, высокая и седоволосая женщина, на пару с жившей по соседству бабкой Крылихой (прозвище по фамилии Крылова) всегда баловалась ароматным табачком либо на мятных, либо на анисовых каплях. Они имели обыкновение нюхать этот табак. Так делали почти все бабки в селе. У каждой старушки была табакерка в виде какой-нибудь красивой баночки или пузырька. Иногда при хорошем расположении духа они давали щепотку табачка деревенским ребятишкам по их же просьбе. Это было безобидное занятие, во всяком случае, так считали старшие. Чуть-чуть понюхав, дети начинали чихать, что их несказанно забавляло. Отсутствие Нины у бабки не на шутку взволновало родных. «Найдётся,- уверенно говорила бабка,- с крестиком не пропадёт! Это вы, антихристы, без креста ходите, а с ней крестная сила. Она выведет её хоть откуда – со дна морского достанет. Ведь она за вас за всех, анчуток, крестик носит. Крестик намоленный: хозяйка его, дочь купецкая, набожная была, да я его ещё окропила святой водицей. Господь не оставит бедолагу!» Несмотря на позднее время, дети побежали по соседям и подругам, с кем могла общаться Нина. Картина прояснилась только тогда, когда поговорили с полусонной Таней, по прозвищу Судариха. Она сбивчиво пояснила, что вечером её отец посадил в кузов грузовой машины ГАЗ-53 деревенских ребятишек и поехал с ними на близлежащий Николаевский пруд искупаться. В жаркий день вода к вечеру нагревается и бывает такой приятной, прямо как парное молоко. Нина тоже хотела поехать вместе со всеми, но её не взяли, объяснив ей, что надо отпроситься у матери. Пока Нина бегала домой, чтобы сказать родительнице о поездке на пруд (кстати, мать она и не нашла), машина уехала. Больше Нину никто не видел. Что произошло с ней дальше, никто и предположить не мог. Узнав такие подробности, мать послала за отцом в ночное четырнадцатилетнего Виктора, дав ему велосипед. Взволнованный отец, выслушав собравшихся ночью односельчан, решил, что Нина заблудилась, погнавшись за машиной. Другого варианта не было. Верхом на лошади он ринулся в Наливкины кусты, до которых было километра три-четыре. Некоторые, кто имел велосипеды, прихватив фонарики, отправились туда же. Однако поиски были тщетны. Кричать Нине было бесполезно, потому что она всё равно ничего не услышала бы. Ранним утром на поиски отправились односельчане, свободные от работы. Томка с Танюхой пошли в Наливкины кусты пешком. Устав от продолжительного пути, они решили передохнуть на опушке леса. Не успев сесть в густую траву, они вдруг услышали, как в кустах захрустел валежник. Было ясно, что кто-то пробирается сквозь дебри на открытое пространство. Девчушки замерли от страха. Вдруг зверь какой-нибудь! Каково же было удивление подружек, когда они увидели, что из леса с каким-то свёртком в руках выходит девочка. Это была Нина! Томка и Танюха с радостью бросились к ней. В руках у Нины трепыхалась завёрнутая в какую-то ветхую тряпицу неухоженная рыжая кошка. Увидев плачущих от счастья громкоголосых девчат, кошка испугалась и начала вырываться у Нины из рук. Но та держала её крепко и время от времени поглаживала её по спине. Подруги выбрались из густой травы и, обнявшись, победно зашагали по едва заметной заросшей дороге в направлении своей деревни. Только теперь они увидели, какой прекрасный выдался денёк. Яркое солнце было в зените. Маленькие птички весело порхали перед самым носом. От их необыкновенного щебетания хорошо и спокойно становилось на душе. Из ярко-зелёной травы на них, покачиваясь, ласково глядели нежные голубенькие и фиолетовые колокольчики. Цветов было так много, что девчатам казалось, будто бы они идут по разноцветному живому ковру. Но почему же они не видели этой степной красоты, когда шли в Наливкины кусты на поиски Нины? Неужели буйство красок появилось только сейчас, когда они, радостные и счастливые, возвращались домой! По пути им встретился Васька Толчей на лошади, запряжённой в дроги, и успешно довёз их до дома. Сидя на дрогах, Томка успела расспросить сестрёнку, что же произошло с ней. Оказывается, события развивались таким образом. Не найдя в доме мать, Нина заспешила к отъезжающей машине. Ей так хотелось вместе со всеми ребятишками поехать на пруд, поэтому она что есть мочи побежала к дому шофёра, отца одной из подруг. Однако «экипаж» уже уехал, и Нине надо было бы вернуться домой. Но, вглядываясь вдаль, Нина увидела, как по лугу едет вожделенная машина, направляясь к Наливкиным кустам. Появилась некая надежда, и она побежала догонять почти скрывшуюся из вида технику. К сожалению, об этом не знала ни одна душа. Конечно, машину ей не суждено было догнать. Был вечер, село солнце. В почти непроходимых Наливкиных кустах девочка заблудилась. Долго она плутала по лесу, где, обессилев окончательно, заплаканная, присела около высокой осины. Сон моментально сморил девчушку. Хорошо, что стояли тёплые июньские ночи. Под утро она почувствовала под правым боком тепло. Открыв глаза, Нина увидела около себя рыжую кошку, которая дрожащим телом прижималась к ней. Девочка очень обрадовалась этому живому существу, которое, вероятно, согревало её всю ночь. Она поднялась с земли, взяла на руки измождённую и одновременно с большим животиком кошку, завернула её в свою вылинявшую косынку и пошла в сторону солнца, пробивавшегося яркими лучами сквозь ветви деревьев. Так она вышла на опушку и встретилась с подругами.

От нахлынувших чувств с матерью случился приступ. Обморок длился продолжительное время. Принесли нашатырный спирт и воду. Мать медленно стала приходить в себя. Нина так испугалась, что ни на секунду не отходила от матери. Всё хрупкое её тело дрожало. На минуту ей показалось, что мать умерла. Она громко вскрикнула и зарыдала. «Мама, прости! Мама, прости!» - неистово кричала девочка. Мать очнулась и прижала дочку к себе. «Да за что же тебя прощать? Ты ни в чём не виновата!» - отвечала мать. «Виновата, виновата»,- всхлипывала Нинка. И тут все поняли, что Нина не только заговорила, но и начала слышать. И это было действительно так. Видно, правы были те доктора, которые в своих прогнозах не исключали, что девочка преодолеет, как оказалось, временную тугоухость. Потом уже, по истечении какого-то времени, доктора объяснят этот феномен внезапной стрессовой ситуацией. А пока все радовались чудесному исцелению. Бабка Агафья ликовала: «Я ж говорила, что крестик нательный спасёт и исцелит. И вы бы, бесовское племя, надели бы крестики! Так-то оно по-божески будет – правильно!»,- говорила она детворе. И её слова возымели действие. После этого феноменального исцеления многие родители надели крестики детям, да и дети были готовы уже к этому. Даже и в школу стали тайком носить нательные крестики и вести полемику с учителями о существовании Бога, о религии.

А через полторы недели рыжая кошка принесла лесное потомство – четверых котят. На радостях всех их оставили жить. И до сих пор в семьях родственников и близких Нины живут потомки той рыжей кошки, встретившейся заблудившейся маленькой девочке и согревшей её в лесу.