Заочный этап
Немножко о счастье
Хвалите Бога...
... в тимпане и лице,
хвалите Его во струнах и органе...
Пс. 150:1-4
Пасха! Светлая Христова Пасха! Какой же это прекрасный, неземной праздник. Именно в тот год я ощутила ту радость и счастье, которые, как я думаю, похожи на радость на Небесах. Впервые я была частью хора, прославлявшего Светлое Христово Воскресенье. Впервые я ощутила неизвестное дотоле мне чувство – чувство, при котором взор стремится только вверх, туда, где сверкают хоругви, где сияют полуночные звезды, откуда смотрит на землю воскресший Христос. Чувство, при котором сердце разрывается от счастья, как передутый шарик. Хочется плакать, и я даю волю слезам. Через них крестный ход кажется еще красочнее и прекраснее. Но слезы, выступившие на глазах, не хотят смущать праздник и, не стекая вниз по щекам, скоро исчезают. Почему же именно сегодня во мне такая радость? Потому что Пасха? А может быть, потому, что именно в тот год я впервые пела на Христово Воскресенье, славя Бога, руководимая матушкой, нашим регентом.
Троицкий храм... Это кирпичное здание, не похожее снаружи на православный храм, но с треугольной крышей. По его сторонам кафе, рестораны. Там курят, пьют. В летнюю пору по ночам здесь толпы праздных людей, которые до утра пьют, смеются, веселятся, ходят по магазинам. И среди такой суеты стоит Троицкий храм, приют для всех ищущих Истину. Он как очаг, к которому добрые хозяева позвали погреться усталых странников; как пробившийся через грозовые тучи солнечный луч, под которым греется мокрый от дождя зайчишка; как Полярная звезда на ночном небе, ведущая потерявших ориентир моряков и рыбаков к цели.
Я пою в хоре Троицкого храма только четвертый год. Но, несмотря на это короткое время, я всей душой успела полюбить наш клирос – устланный ковриками, со всевозможными папками с нотами, с большим образом Спаса Нерукотворного. Помню, как я впервые поднялась на клирос. Меня туда привела старшая сестра, которая уже пела в хоре. Служили Всенощную, читали Шестопсалмие. Свет выключен, в храме темно, и только от свечек исходит тусклый неземной свет. После этого мне так понравилось смотреть на сияние свечей, на прихожан, стоящих внизу, находить между ними маму, а самое главное, подпевать святые молитвы, хвалящие Бога, что я каждую литургию, на чтении Евангелия, прибегала на клирос, а потом и вовсе попросилась в хор.
А как хорошо в нашем храме во время Великого поста! Канон Андрея Критского... В храме тихо, только батюшка читает. Кажется, что голос доносится не снизу, а откуда-то сверху, из недосягаемого для нас места. Я стою и слежу за чтением по книжечке. Вдруг выглядываю из-за перил и смотрю вниз, в храм. Господи, неужели мы на земле, а не на небе!? Весь приход стоит с горящими свечами, и кажется, что это звездочки зажигаются на ночном небе, или что это искренние молитвы покаяния, отходящие на небеса...
На Святую Троицу у нас в храме престольный праздник, и по этому случаю к нам приезжает владыка Симон, архиепископ Брюссельский и Бельгийский. Для меня Троица – как вторая Пасха. Наша учительница воскресной школы Елена Владимировна вместе с еще одной прихожанкой, Натальей Николаевной, украшают иконы березками, а в хоре мы активно учим новые песнопения и поправляем старые.
После Троицкой службы я подхожу к иконе преподобного Серафима Саровского. Образ весь обвит длинными березовыми ветвями, и за ними не видно святого. Приходится раздвигать ветви руками. Сердце замирает... Кажется, что сейчас выйдешь на зеленую поляну... Золотистый лучик заходящего солнца, пробившись через листву, падает на деревянную избушку. И мне навстречу выходит отец Серафим. Он ласково мне улыбается и говорит: «Христос Воскресе, радость моя!» Я крепко к нему прижимаюсь, а он протягивает мне свою морщинистую руку, в которой лежит малинка...
Но пробравшись к иконе, я вижу, что никакой малинки у отца Серафима нет, а его рука благословляет меня; никакой избушки за его спиной нет, а стоит Саровская пустынь. Но улыбка святого такая добрая и нежная! Его добродушные глаза – те же, и, приложившись к иконе, я чувствую себя спокойно и светло.
Вот и зима пришла. На Святки мы с хором приезжаем к владыке Симону петь рождественские песни. Хотя мы и поем их в Троицком храме после Рождественской службы, да еще и в русских костюмах, но все же я с невыразимым нетерпением жду, когда мы будем петь у владыки. Чувствуется какая-то необыкновенная, можно даже сказать, зимняя радость, когда, закутавшись в платок, стоишь под сверкающей самодельной рождественской звездой и поешь вместе с хором песни о родившемся Господе! Не буду скрывать, есть еще одна причина, по которой я люблю петь у владыки – это его кот Маркиз. Большой, серый, он ходит-бродит между нами или, точнее, между нашими ногами, потом прыгнет на диван, мяукнет пару раз и опять уйдет куда-то.
Репертуар рождественских песен у нашего хора немалый: «Щедринка», «Тихой ночью ангел», «Эта ночь святая» и многие другие; для «Добрый вечер» мы придумали новый куплет, и звучит он так: «А за те коля-а-а-дки, дайте шокола-а-а-дки...». Честно говоря, мы их и получаем!
Хотелось бы мне поделиться одним случаем, который продолжался всего лишь два дня, но оставил яркие воспоминания.
Нужно начать с того, как прошлым летом мы с сестрой поехали в детский лагерь «Преображение», который организует наш храм для молодежи прихода и учащихся при нем в русской школе. Не буду рассказывать обо всех незабываемых десяти днях лагеря, бумаги не хватит! Расскажу только о нашем первом вечере.
Чтобы отпраздновать открытие лагеря, мы зажгли костер. В горячую золу положили картошку, а когда она запеклась, брали и ели. Было так приятно сидеть в темноте возле потухшего костра, держать в руках теплую картошку и время от времени откусывать от нее маленький кусочек. Рот наполнялся ароматом, а язык отскакивал от картошки, чтобы не обжечься. Но, как ни старайся, все равно весь рот горел!
Суббота, вечер... На небе сияли звезды. В костре вспыхивали маленькие искры. Они тоже звездочки. Только не те, что на небе, другие... Ко мне подошла сестра и сказала идти в храм (он располагался на втором этаже дома) на исповедь.
Я побежала в спальню девочек. Когда я накинула платок на голову, все стало каким-то другим. Куда-то уползли резвость и веселье. На их месте где-то в моей душе приютились величие, тишина и еще какое-то чувство, не то страх, не то радость.
Я поднялась в храм. Там было холодно, тихо, темно... Только у иконы Богородицы теплилась лампадка. Ее мигающий свет чуть задевал батюшку, отца Владислава. Он стоял, наклонившись над Евангелием и Крестом, и о чем-то думал, наверное, о чем-то, что мне никогда и в голову не приходило...
Так вот начался лагерь. У костра под звездным небом, с горячей картошкой в руках, с незабываемой исповеди. А закончился он тоже в храме, но только через неделю, в субботу. Это был важный день в истории этого храма: владыка Симон освятил его во имя Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня. Мы с сестрой и матушкой пели святые молитвы на освящение храма. В тот день ангел Божий сошел с небес на этот храм и теперь будет заботиться о нем, следить за ним до самого Второго Пришествия.
Вот я и дошла до этого «одного случая», который, как я написала раньше, «оставил яркие воспоминания», до того дня, когда матушка (регент нашего хора) позвонила маме. Они обе о чем-то долго говорили, а потом мама позвала нас с сестрой и передала нам приглашение матушки поехать на один день в храм Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня, чтобы петь на его первом престольном празднике, ведь скоро должно было быть 27 сентября.
Мама сказала нам подумать, хотя сестра сразу согласилась. Я пошла в комнату, села на кровать... и не знала, что и думать. Первое, что пришло мне в голову, было твердое согласие. Как же, такой день, и не поехать?! Но потом в голову прокрались совсем другие мысли. Получается, нужно будет пропустить день школы, а мы в классе, как назло, решили отпраздновать мой день рождения (который был летом) именно в этот день!
Впервые я почувствовала, как мою душу буквально раздирают пополам, как в неравной борьбе сражаются во мне добро и зло: «Как? Ты редко празднуешь свой день рождения с друзьями! И ты пропустишь этот день ради ничего?!» «Нет, не ради ничего! Не делай того, о чем будешь потом так слезно жалеть!»
«Не делай того, о чем будешь жалеть...» Эти слова отозвались в моем сердце, как эхо, и остались, твердо засев в нем. «Да зачем мне этот праздник дня рождения? Да он и прошел давно. Зачем праздно веселиться в постный святой день? Не лучше ли мне самой и моей душе помолиться Богу, величать Его Святой Крест в хоре?..»
А потом все пошло как по воле Божьей. Следующие два дня мы с сестрой собирались, разговаривали, обсуждали, что ждет нас... Наконец 26 сентября, вечером после школы, мама отвезла нас в Троицкий храм, где батюшка и матушка ждали, когда все соберутся. И вот с таким радостным, уютным чувством счастья мы поехали.
Конец сентября, вечер... В это время Бельгия уже окунается в темное покрывало, и сумерки уступают свою власть ночи. Мы ехали по скоростной дороге. Желтые огни фонарей и красные – других машин, спешащих домой после работы, – сливались в одно целое. В начале пути батюшка и матушка молились. До сих пор не знаю, акафист ли это был, молебен или что-то другое.
Потом почти всю дорогу я сидела, зажав уши пальцами. Василиса, моя сестра, летом прочитала много серьезной литературы: «Преступление и наказание», «Войну и мир», «Отцы и дети»... И вот она обсуждала с батюшкой эти произведения, а так как я тогда была в шестом классе, то и пришлось мне с закрытыми ушами сидеть. Я ведь не хотела узнать, чем все закончится!
В жизни каждого человека случается что-то, что он никак не может объяснить потом. Верующий ли человек, неверующий – он не может понять, что произошло в эти несколько секунд, минут, часов. За это время как-то необъяснимо или поправляется жизнь, или что-то возвращается на свои места, или укрепляется вера. За это время человека переполняет не что иное, как Благодать. Благодать Божья... Божья Благодать...
Вот и тогда, в канун праздника Воздвижения, я знала, что Господь близко.
На следующее утро мы молились на литургии в храме Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня. Было тихо-тихо, только маленький наш хор спокойно, но величественно пел: «Кресту Твоему поклоняемся, Вла-ды-ыко-о...»
Через окошко в крыше проскользнул солнечный лучик и упал на лик Пресвятой Богородицы...
Троицкий храм... Это кирпичное здание, не похожее снаружи на православный храм, но если зайдешь внутрь, любой христианской душе станет здесь спокойно и светло.
Воскресенье. Утро. Сейчас начнется литургия.
Диакон выходит через северные врата и становится перед Царскими, поднимает руку и торжественно возглашает: «Благослови, Владыко!» А потом батюшка, тише и спокойнее, чем диакон, но так же торжественно говорит: «Благословенно Царство...» Весь хор поворачивается к алтарю, все набожно крестятся, молятся, чтобы пели хорошо, во славу Божью.
«...И во веки веков!»
Все становятся на свои места, матушка взмахивает рукой... «Аминь», – пою я, сестра, матушка, весь хор.
И мне кажется, что вот я, весь хор – мы отвечаем от имени всех людей в нашем храме, от имени всех людей в мире. Все благодарят и славят Бога за Его милости и чудеса, которые Он посылает нам. Все хотят Его прославить: и люди, и звери, и птицы, и цветы. Все, кого Он сотворил.
Всякое дыхание да хвалит Господа!
