Книге священника Николая Булгакова «Аня и Катя» присуждено второе место в номинации "Лучшая книга для детей и юношества" Открытого конкурса изданий "Просвещение через книгу" 2008 года
Старая кукла
Аня и Катя приехали на дачу и первым делом бросились разбирать старые игрушки, про которые давно забыли. И нашли куклу. Кукла была старая, несчастная, некрасивая, разбитая.
— Ну её, эта кукла дрянская! — сказала Аня и стала её засовывать ото всех подальше.
— Почему дрянская? — спросила Катя.— Я ей приклею волосы — раз. Привяжу бант — два. И надену новое платье.
— Ну-ка дай ее мне,— сказала Аня.
И стала с куклой играть.
А Катя стала смотреть другие старые игрушки.
Аня сказала:
— Я хочу играть с Мишкой.
Катя сказала:
— И я хочу играть с Мишкой.
Аня сказала:
— Нет, я.
Катя заплакала, прибежала к маме. Мама сказала:
— Ну, ничего, уступи, пусть поиграет. А потом и ты поиграешь.
— А я уже отдала ей плюшевого котенка! — рыдала Катя.
— И правильно сделала, — сказала мама. — И хорошо.
— А я так буду всё отдавать, и у меня ничего не останется! — сказала Катя.
— Нет, останется, — сказал папа. — У тебя останется даже больше. Ты отдаёшь игрушку — а взамен получаешь гораздо больше!
— Что получаю? — удивилась Катя.
— Получаешь дружбу, получаешь мир. Вы обе, вместе. Это ваше общее сокровище.
В день воскресенья
В воскресенье утром папа, мама и Аня пошли на службу в храм. Помолились, исповедались, причастились, а потом поехали к бабушке, у которой в эти дни жила Катя.
Приехали — они сидят обе за столом и весело завтракают.
Катя говорит, разворачивая свою любимую конфету:
— А я не была сегодня в храме!
Мама сказала грустно:
— Храм — это дворец. Дворец Царя Небесного. А во дворец без приглашения не ходят. Раз тебя не было сегодня во дворце, значит, тебя не пригласили?
И Катя задумалась.
"Анна, не грусти!"
Один раз зимой, когда Аня и Катя катались, как всегда, с горки, Катя вдруг как-то странно упала — и не кричит, и не встает, а только тихо зовет Аню.
Аня подошла, Катя говорит:
— Я упала.
— Ну, и вставай, — говорит Аня.
— Не могу, — тихо сказала Катя. — Очень болит.
Аня побежала домой, папа принес Катю на руках, её положили в постель. Пришел врач — оказалось, дело серьезное. У Кати — перелом позвоночника. Приехала белая медицинская машина, и Катю увезли в больницу.
Больница у Кати особая, строгая, дети лежат на специальных кроватях, широких и жёстких — чтобы всё правильно срасталось. У кого рука сломана, у кого нога. И никого не пускают к ним в гости, даже взрослых.
Катя ещё маленькая, ей очень грустно. Ей передали из дома иконки и поставили над кроватью.
После уроков Аня пришла к Катиному окну. Стекло почти доверху замазано белой краской, но кто-то раньше прокорябал в нём дырочку, и Аня стала смотреть в неё, искать Катю. Она видела палату, многих незнакомых ей детей — они лежали, или медленно ходили с толстой перевязанной шеей, или смотрели куда-то вдаль. Ане не было видно, где кончается их взгляд, что они видят.
И тут Аня заметила Катю. Такую знакомую! Прямо тут, возле окна. Она — как все дети здесь, в сереньком халате, только личико совсем домашнее, Катино. С её кудрявыми белыми волосами, каких нет больше ни у каких других детей. Катя полулежала в кровати и медленно играла с надувным утёнком. Просто держала его перед собой, и смотрела на него, и что-то ему тихонько иногда говорила. Так же, как она играла, наверно, и час, и два до этого, и собиралась, наверно, играть и завтра, и потом...
Аня увидела Катю и заплакала. И совсем перестала что-нибудь видеть сквозь стекло.
Аня подумала, что Катя вот так, совсем одна, играет, играет здесь всегда... Как будто ничего особенного нет вокруг неё... И если бы она, Аня, не пришла к ней сегодня, у неё бы ничего не было, только этот утёнок. И, может, ещё час Аня бы к ней не пришла — зашла бы после уроков к Марине из их класса — а Катя бы так и играла...
И тогда Аня закричала скорей в окно:
— Ка-атя! Катя-а!
И Катя тут же всё поняла — что пришла Аня! Прямо сейчас стоит за окном, здесь! Она встрепенулась, улыбнулась и стала вдруг совсем другая, весёлая, не больничная. Она стала смотреть на окно, но ещё не видела Аню — через какую дырку Аня смотрит, где Анин глаз. Наконец, нашла, и стала совсем счастливая. Аня подставила к окну ящик, встала на него и показала Кате через верхнюю, незакрашенную часть окна раскраску, которую ей купила, и открытку, и апельсин. Аня кричала в окно что есть силы, и Катя кое-что слышала. А что отвечала ей Катя, Аня совсем не могла разобрать.
Рядом с Аней, у соседнего окна, стоял папа, который пришел к другой девочке, она лежала сзади, в глубине палаты. Девочка была маленькая, у неё было заплаканное лицо, она кричала изо всех сил:
— Папа! Принеси мне веер!
— Что? — никак не мог понять папа.
— Веер! — снова кричала девочка. — Хочу веер!
— Какой веер? — наконец, разобрал папа. — Зачем?
— Махаться, махаться! — показала девочка. — Он лежит на полке рядом с попугаем!
— Хорошо, хорошо, — закивал головой папа.
Аня опять посмотрела на Катино окно и увидела, что Катя держит записку, которую написала и приложила к стеклу. Аня прочитала — что Катя всё время кричала:
"СПАСИБО!"
Аня нашла в портфеле кусочек бумажки и карандаш и тоже стала прикладывать свои записки к стеклу и держать, пока Катя не прочтёт. Так они записками и разговаривали. И ещё, конечно, личиками помогали — чтобы было понятно всё.
Наконец, Кате с той стороны принесли обед, надо было расходиться.
Аня подумала, как сейчас пойдет домой, на троллейбус, по шумному городу, мимо зоопарка. Она всё может, везде ходить, всё делать, на всё смотреть... не через дырочку...
Аня стояла такая печальная!
Она ещё раз посмотрела на окно — и тут увидела, что Катя, оказывается, приложила к стеклу и держит новую записку:
«АННА, НЕ ГРУСТИ!»
И улыбнулась Ане в своем сереньком халате. Кате было хорошо и радостно. К ней только что приходила Аня, ещё даже не ушла, и всё вокруг неё там, в больнице, теперь уже совсем другое, не грустное, даже не чужое, потому что всё это видела Аня, потому что Аня ещё когда-нибудь придёт, пусть и не завтра, не очень скоро — она есть у неё всегда.
О самом главном
В следующий раз, когда папа с Аней возвращались от Кати домой, они увидели невдалеке храм. Папа сказал:
— Давай зайдем, помолимся за Катю.
Они вошли.
Аня первый раз в жизни очень-очень сильно помолилась. Она и раньше молилась, но теперь она молилась изо всех сил — за Катю. И она просила у Бога прощения за то, что обижала Катю. И она обещала Богу, что потом, когда Он поможет Кате выздороветь, она будет всегда её жалеть и никогда больше не будет её обижать.
Когда служба кончилась, они подошли к батюшке, он их благословил. Папа попросил его помолиться за тяжко болящую отроковицу Екатерину. А батюшка спросил:
— Что с ней?
Папа рассказал.
Батюшка сказал:
— Дело серьёзное… Я бываю в этой больнице, я могу её причастить.
И через несколько дней батюшка Алексей исповедал и причастил Катю прямо в палате, и других детей тоже — врачи его к ним пускают.
И ещё не раз они приходили в храм, молились, просили Бога, Пречистую Богородицу, святую великомученицу Екатерину…
Однажды, когда они с папой и мамой шли после больницы из храма, Аня, задумавшись, спросила:
|
— Папа, а Бог ведь всё может?..
— Да, — сказал папа.
— Всё-всё-всё?
— Конечно. Он ведь весь мiр сотворил.
— И Он может сделать так, что Катя совсем поправится?
— Может.
— Прямо сразу?
— Может и прямо сразу.
— Мгновенно?
— Мгновенно.
— И она будет такая же, как и была: будет бегать, прыгать с нами, купаться летом?
— Да.
— А почему же Он этого не делает?
— А потому что главное у человека — его душа. Главное — это любовь. Ничто другое с ней не сравнится. Вот смотри: Катя заболела, а сколько любви к ней: и батюшки, и врачей, и нянечек, и других детей, и мы её любим, как никогда, жалеем, молимся о ней…
— Да, — подумав, сказала Аня.
|
Прошло ещё долгих три недели.
Мама приходит однажды вечером домой и говорит:
— Катю в понедельник выписывают из больницы. Врач обещал. Слава Богу!
Они в последний раз приехали в больницу — но уже совсем не так, как до этого всегда. Они возвращались теперь все вместе, с Катей. А по дороге заехали в храм, где молились за неё. Этот храм стал уже им привычным, он как-то объединился с больницей, с Катей, со всеми их мыслями о ней. Поставили свечи, и Катя тоже. И заказали благодарственный молебен Спасителю, Который нас любит и учит, хранит и прощает. И больше всего хочет, чтобы мы любили Его, любили друг друга. А всё остальное по сравнению с этим было бы для нас совсем маленьким, от которого мы отказывались бы сразу ради этого, самого главного, что только есть на свете.
