Книге протоиерея Олега Давыденкова, протоиерея Николая Емельянова и Сергея Чурсанова «Богословская терминология. Основные понятия» присуждено второе место в номинации «Лучшее учебное издание» Открытого конкурса изданий «Просвещение через книгу» 2023 года
Проясняя сотериологическое измерение троичного богословия, такие ведущие православные мыслители XX–XXI веков, как Владимир Николаевич Лосский (1903–1958), протопресвитер Иоанн Мейендорф (1926–1992), протоиерей Георгий Флоровский (1893–1979), преподобный Софроний Афонский (1896–1993), митрополит Сурожский Антоний (Блум) (1914–2003), митрополит Пергамский Иоанн (Зизиулас) (род. 1931), Христос Яннарас (род. 1935) и ряд других, обратили пристальное внимание на понятие лица, или личности (prÒswpon), которое приобрело ключевое значение для всей православной богословской терминологической системы, а значит — и для православной богословской методологии в целом.
Для понимания современной русской богословской литературы важно учитывать сложившуюся здесь устойчивую тенденцию передавать изначально единый термин prÒswpon словом лицо в случае его отнесения к Божественным Ипостасям и словом личность в случае его отнесения к сотворенным ипостасям — людям и ангелам. Это различение богословски мотивировано очевидными отличиями сотворенных человеческих личностей от нетварных Божественных Лиц. При этом для носителей русского языка суффикс -ость в слове «личность» во все возрастающей мере утрачивает свою обычную функцию обозначения отвлеченных качеств. Поэтому с целью указания на образ бытия, характерный для личности, в современном богословии используется прилагательное «личностный», от которого путем удвоения суффикса -ость образуется слово «личностность». В русскоязычных богословских произведениях второй половины XX — XXI веков слова «личностный» и «личностно» служат также средством размежевания со словами «личный» и «лично», осложненными в современном русском языке множеством побочных коннотаций.
Многие ведущие православные авторы XX–XXI столетий подчеркивают основополагающее значение троичного богословия для всего православного догматического сознания, а следовательно — и для всего православного богословия. «Для Православной Церкви Пресвятая Троица — непоколе-бимое основание всякой религиозной мысли, всякого благо-честия, всякой духовной жизни, всякого духовного опыта. Именно Ее ищем мы, когда ищем Бога, когда ищем полноту бытия, смысл и цель своего существования», — утверждает, например, В. Н. Лосский1. К аналогичным выводам приходит и немецкий исследователь православной теологии Карл Христиан Фельми (род. 1938), характеризующий значение тринитарного учения следующим образом: «Откровение о Пресвятой Троице для Православной Церкви есть важнейшая из всех тайн веры. Бог — это бесконечная любовь Трех Ипостасей, соединенных в совершенной любви. Искупление состоит в том, что Бог вовлекает Свое творение — прежде всего человечество — в эту любовь... Отца и Сына и Святого Духа, сообщая ее через Христа во Святом Духе»2. Более того, по мнению К. Х. Фельми, «постановка тринитарного догмата, суждений о Пресвятой Троице, на главенствующее место, рядом с христологией, представляет собой... ту черту, которой восточно-православное понимание глубоко отличается от западного»3.
В первой части настоящего раздела в рамках рассмотрения философско-терминологического контекста начала эпохи Вселенских Соборов прежде всего будут выделены аксиоматические основания древнегреческой и эллинистической философской мысли. Анализ соответствующего понятийного аппарата будет сосредоточен на этимологии и основных значениях слова лицо (prÒswpon), а также трех других узловых для православного богословия терминов: природа (fÚsij), сущность (oÙs…a) и ипостась (ØpÒstasij). При этом существенное внимание будет уделяться значениям слова лицо в Священном Писании.
Вторая часть будет преимущественно посвящена содержанию и сотериологическому смыслу базовых богословских понятий — лицо (prÒswpon), ипостась (ØpÒstasij), природа (fÚsij) и сущность (oÙs…a) — в троичном богословии трех Великих Каппадокийцев — святителей Василия Великого (330–379), Григория Богослова (329–389) и Григория Нисского (335–394). Причем богословское содержание и сотериологическое значение этих понятий будет раскрываться в контексте их соотнесения с такими ключевыми категориями тринитарной терминологической системы, как индивид (¥tomon), самотождественность (tÕ kaq‘ aØtÒ), образ существования (trÒpoj tÁj Øp£rxewj), отношение (scšsij), единоначалие (monarc…a), общение (koinwn…a) и другие.
В третьей части раздела будет выделен и рассмотрен ряд нетерминологических средств, функционирующих в естественных человеческих языках и используемых православными авторами для прояснения содержания и сотериологического значения основных богословских понятий. В число таких нетерминологических средств вошли грамматические категории субъект и предикат, личные, указательные и притяжательные местоимения, наречие как, имя собственное, а также грамматическая категория рода.
1. Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви // Он же. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. М., 1991. С. 52. Ср.: Яннарас Х. Вера Церкви: Введение в православное богословие / Пер. с новогреч. Г. В. Вдовиной; под ред. А. И. Кырлежева. М., 1992. С. 74. При этом русский религиозный философ И. В. Киреевский (1806–1856) указывал на определяющее значение триадологии не только для богословия, но и для философской мысли еще в 1852 году: «Учение о Святой Троице не потому только привлекает мой ум, что является как высшее средоточие всех святых истин, нам откровением сообщенных, но и потому еще, что, занимаясь сочинением о философии, я дошел до того убеждения, что направление философии зависит, в первом начале своем, от того понятия, которое мы имеем о Пресвятой Троице» (Цит. по: Флоренский П. А. Столп и утверждение истины / Вступ. ст. С. С. Хоружего. М., 1990. Ч. 2. С. 805).
2. Фельми К. Х. Введение в современное православное богословие / Пер. с нем. Е. М. Верещагина. М., 1999. С. 50. Ср.: Шпидлик Ф. Духовная традиция Восточного христианства: Систематическое изложение / Пер. с фр. Д. Сизовенко. М., 2000. С. 60.
3. Фельми К. Х. Указ. соч. С. 54. Здесь, впрочем, необходимо сделать некоторые оговорки. Так, особое положение среди церквей, образовавшихся в ходе Реформации XVI в., занимает церковь Англиканская. Ее богословы «в процессе выработки своей собственной позиции... все более и более склонялись к тому, чтобы в подходах к пониманию Писания опираться на согласное свидетельство учителей неразделенной Церкви, и в особенности на догматические определения первых четырех Вселенских соборов» (Олчин Д. Троица и Воплощение в англиканском богословии с XVI в. и до настоящего времени // Соборность: Сборник избранных статей из журнала Содружества святого Албания и преподобного Сергия Sobornost. М., 1998. С. 110). В рамках движения за церковное обновление, возникшего в 1833 г. в Оксфорде, «в частности, обращено внимание на тему творения человека по образу Триединого Бога; антропологические следствия учения о Троице приобрели особенную значимость» (Там же. С. 114–115). В широкой сотериологической перспективе рассматривали учение о Пресвятой Троице такие видные англиканские богословы, как Ф. Д. Моррис (XIX в.), один из его учеников Т. Хэнкок, основатель первой англиканской монашеской общины Р. М. Бенсон (XIX в.) (Там же. С. 115–120), современный англиканский теолог Д. Дженкинс (Там же. С. 108–109, 120–124). К настоящему времени не без влияния православных богословов основополагающее мировоззренческое значение тро́ичного богословия в значительной мере осознано и другими западными авторами. Шотландский теолог Р. дель Колле, к примеру, утверждает: «Исследование триединой тайны Бога является абсолютно необходимым для любых занятий антропологией и онтологией» (Дель Колле Р. «Лицо» и «Бытие» в тринитарном богословии Иоанна Зизиуласа: Диалог с Томасом Торресом и Фомой Аквинским / Пер. с англ.; под ред. М. Беловой // Страницы. 2002. Т. 7. Вып. 3. С. 377).
Материал предоставлен издательством ПСТГУ
