Отрывок из четырёхтомника Александра Дворкина, номинанта Патриаршей литературной премии 2023 года
Как только Ричард (I Львиное Сердце — прим. ред.) достиг Яффы, он вновь запросил Саладина (Салах ад-Дина — прим. ред.) о мирном договоре, заключение которого позволило бы армии наконец вернуться домой̆. В это же время Генрих Шампанский̆ также прислал султану заносчивое сообщение о том, что поскольку он теперь является правопреемником королевского титула, то султан обязан передать ему все бывшие земли франков. Прибывшие в Иерусалим тремя днями позже послы Ричарда проявили бóльшую сговорчивость. Саладин выдвинул свои условия: он будет относиться к Генриху как к собственному сыну, позволит латинским священникам служить в святых местах и признает за христианами владение берегом Палестины, если укрепления Аскалона будут разобраны. Ричард отказался от последнего условия, даже когда Саладин предложил ему обменять Аскалон на Лидду. Не дожидаясь конца переговоров, Ричард переехал в Акру, планируя отбыть домой̆, даже если договор не будет подписан. Он думал неожиданно атаковать Бейрут, захватить его, оставить там гарнизон и после этого отплыть в Европу.
Узнав о том, что король покинул Яффу, Саладин решил воспользоваться этим шансом. Ранним утром 27 июля он вывел свою армию из Иерусалима, вечером прибыл к Яффе и сразу же начал осаду. Три дня его мангонели бомбардировали укрепления города, и, когда саперам удалось обрушить часть стены, сарацинская армия прорвала оборону. Гарнизон защищался героически, но остановить наступления не смог. В конце концов христиане согласились капитулировать на условиях сохранения их жизней̆. Переговоры проводил оказавшийся в городе латинский̆ епископ. Но опьяненные победой̆ войска Саладина уже ворвались в город, круша все и убивая всех на своем пути. Так как контролировать их в этот момент не представлялось возможным, Саладин предложил христианам запереться в цитадели и дождаться, пока он восстановит порядок.
Он не знал, что, как только его войска показались близ стен города, гарнизон послал гонца к Ричарду с просьбой̆ о помощи. Король сразу же выступил на юг, погрузившись вместе с частью войска на пизанские и генуэзские корабли, в то время как основные силы шагали к Яффе по берегу. Однако короля задержал встречный̆ ветер, и армия, не зная, стоит ли начинать наступление, ждала его близ Кесарии. Тридцать первого июля Саладину наконец-то удалось более или менее восстановить порядок, чтобы сорок девять рыцарей̆ — защитников Яффы — с их женами и багажом могли выйти из цитадели и из города. Но в этот момент флот Ричарда из пятидесяти галер неожиданно показался на горизонте.
Гарнизон сразу же прервал переговоры и вступил в сражение, так что им даже удалось вытеснить мусульман из части города. Ричард, не зная, что происходит, выжидал на борту, когда прыгнувший̆ с башни в воду священник доплыл до корабля и поведал о ситуации. Король мгновенно сориентировался, скомандовал высадку и, подведя лодку поближе, первым шагнул из нее на мелководье. Его рыцари последовали за своим королем, прыгая с лодок и бредя к берегу по пояс в воде. Гарнизон, не дождавшись помощи, вновь вступил в переговоры с Саладином, так что в то самое время, когда Ричард начал свою атаку, парламентеры беседовали с султаном в его шатре. Сарацины, все еще рассеянные по городу и занимавшиеся грабежом, не ожидали возобновления боев и от неожиданности остолбенели. Ярость атаки английского короля, сражавшегося в первых рядах, в соединении с возобновившейся атакой̆ гарнизона сломила волю мусульман к сопротивлению и обратила их в паническое бегство. Секретарь зашел в шатер Саладина и на ухо шепнул ему об изменении ситуации. Султану, как он ни стремился сохранить лицо перед франками, пришлось срочно командовать отступление. Хотя Саладину удалось удержать за собой̆ лагерь, основная часть его армии бежала до Ассира (примерно восемь километров вглубь материка) и лишь там смогла перестроиться. Это была достойная победа: ведь с Ричардом по морю в Яффу прибыли всего восемьдесят рыцарей̆ (пеших, на галеры взяли с собой̆ лишь трех коней), четыреста лучников и примерно две тысячи итальянских моряков.
На следующее утро Саладин послал своего секретаря и камергера Абу-Бакра к Ричарду для возобновления мирных переговоров. Тот застал английского короля в веселом расположении духа, беседующим с пленными эмирами.
Малик Рик иронизировал по поводу быстрого захвата Яффы Саладином и своего мгновенного отвоевания города. По его словам, он ворвался в Яффу безоружным и даже не успел поменять свою обувь. Но он сразу же согласился, что войне нужно положить конец. Абу-Бакр передал королю предложение Саладина установить границу между христианскими и мусульманскими землями близ Кесарии, поскольку Яффа теперь разрушена. Ричард в ответ выразил желание держать Яффу и Аскалон в качестве ленного владения от Саладина, но не пояснил, каким образом это можно осуществить. Саладин согласился уступить Яффу, но категорически отказался отдавать Аскалон. На этом переговоры вновь прервались.
***
В это время основная часть армии, пришедшая на подмогу гарнизону Яффы, только начала свой марш от Кесарии. Саладин, узнавший̆ от своих парламентеров, как мал лагерь английского короля под Яффой̆, решил, что настал удачный̆ момент, и он сможет до подхода основных христианских сил сбросить Малика Рика с его небольшим отрядом в море.
В среду, 5 августа, в предрассветном сумраке, один генуэзский̆ моряк вышел из своей̆ палатки по малой̆ нужде и вдруг услышал отдаленное ржание коней̆. Присмотревшись, он увидел в свете первых лучей̆ восходящего солнца отблеск на шлемах приближающегося войска. Генуэзец закричал, предупреждая об опасности, и Ричард, имевший̆ в запасе всего несколько минут, все же сумел сориентироваться. Когда сарацинская армия приблизилась к лагерю, непобедимый̆ Малик Рик был готов встретить ее. За столь короткое время его люди даже не успели как следует вооружиться. Каждый̆ схватил в руки то, что имелось поблизости. Всего в лагере насчитывалось пятьдесят четыре рыцаря, пятнадцать коней̆ и около двух тысяч пехотинцев. Ричард выстроил своих воинов между лагерем и морем, чтобы натянутые веревки и забитые в землю колышки не давали вражеским коням свободно маневрировать. Христиане стали парами, составив перед собой̆ стену из щитов и уперев свои длинные копья под острым углом в землю, так что они были направлены на приближающихся лошадей̆ врага. Между каждой̆ парой̆ стоял лучник или арбалетчик.
Мусульманская кавалерия нахлынула семью волнами, по тысяче человек в каждой. Но они не смогли прорвать ощетинившуюся сталью стену. А тем временем христианские лучники расстреливали неприятеля в упор. Атака продолжалась до полудня, и, когда враг начал выказывать признаки усталости, Ричард дал сигнал для последнего, самого мощного залпа, после которого его небольшой̆ кавалерийский̆ отряд (к тому времени франкам удалось усилить его несколькими захваченными у неприятеля скакунами) ринулся на врага. Во главе атаки, окружённый̆ своими верными соратниками — Генрихом Шампанским, Робертом Лейстерским, Андре де Шавиньи и Вильгельмом Л’Эстангом, несся сам король, сметая все на своем пути. Когда у него сломалось копье, он отшвырнул его в сторону и стал работать своим огромным мечом: «Король так быстро рубил своим мечом, что нарезал наступавшего врага на куски, рассекая каждого, на кого он налетал, надвое — сначала с одной̆ стороны, потом с другой̆». Никто не мог его остановить. Мусульмане бежали, лишь завидев его поблизости.
Саладин, руководивший̆ своим войском с вершины холма, невольно залюбовался открывшимся зрелищем. Согласно одному из рассказов об этой̆ битве, когда он увидел, что под Ричардом, находившимся в самой̆ гуще сражения, пал конь, то в восхищении приказал оруженосцу доставить Малику Рику двух отборных жеребцов. Согласно другому, более достоверному рассказу, он подарил Ричарду коня позже — через несколько дней̆ после сражения.
Часть мусульманских воинов обошли лагерь, ворвались в полуразрушенный̆ город и обратили в бегство охранявших его моряков. Но Ричард повернул коня и, с налета рассеяв отряды сарацинов, выбил их из Яффы. В одиночку он гарцевал перед строем мусульман, потрясая своим мечом и вызывая любого храбреца на бой. Таковых не нашлось. К вечеру Саладин приказал трубить отступление и увел свое войско в Иерусалим, срочно начав дополнительно укреплять его стены, на случай если Ричард вдруг решит преследовать его.
Английский̆ король вновь одержал великолепную, блистательную победу. Но он ничего не сделал, чтобы развить свой успех, и она в целом оказалась бесполезной̆. Через два дня Саладин вернулся в Рамлу с армией̆, подкреплённой̆ свежими пополнениями из Египта и Северной̆ Сирии, а Ричарда, переутомленного бурными событиями последних недель, сразила тяжелая болезнь. Он лежал в своей̆ палатке в полном бессилии, сотрясаемый̆ приступами лихорадки. Больше всего он желал наконец-то прекратить эту невероятно затянувшуюся войну и подписать мирный̆ договор. Условия Саладина оставались теми же: франки получают прибрежную полосу без Аскалона, который̆ подлежит разрушению. Ричард не мог с этим согласиться и даже написал своему другу аль-Адилю, тоже болевшему и находившемуся в Иерусалиме, письмо с просьбой̆ упросить его брата оставить франкам Аскалон. Но Саладин держался твердо. Он посылал Ричарду персики и груши, а также снег с горы Ермон, чтобы больной̆ охлаждал свои напитки, но от своих позиций не отступал. У Ричарда больше не оставалось сил, да и возможности торговаться: его здоровье и активная подрывная деятельность его брата в Англии требовали его немедленного отбытия домой̆. Тем более что многие крестоносцы также выказывали признаки усталости и недоверия. Слишком часто король публично заявлял, что намерен покинуть Палестину в самое ближайшее время. Даже его племянник Генрих, всегда поддерживавший̆ его, и суровые воинские ордена давали понять, что не одобряют его настойчивость. Какую пользу принесет им владение Аскалоном, если армия Ричарда вот-вот покинет Святую Землю вместе с ним?
В пятницу, 28 августа, посланник от аль-Адиля привез в христианский̆ лагерь окончательное предложение Саладина. Пять дней̆ спустя, 2 сентября 1192 г., Ричард подписал мирный договор сроком на три года. Будучи королем, он отказался лично давать клятву, но Генрих Шампанский, Балиан Ибелинский и великие магистры тамплиеров и госпитальеров поклялись за него. На следующий̆ день, в присутствии посланников Ричарда, Саладин также подписал договор, а ближайшие члены его семьи и главные эмиры принесли свои клятвы.
По договору франки получали полосу побережья от Тира до Яффы и свободный̆ доступ паломников к святым местам без внесения таможенных сборов и пошлин на проживание в Иерусалиме. Христиане и мусульмане теперь могли беспрепятственно передвигаться по территориям друг друга. Но Аскалон подлежал разрушению.
Возвращение Честного Креста почему-то не вошло в условия договора. Очевидно, в спешке про него забыли...
***
Так завершился Третий̆ крестовый̆ поход. Результат объединенных усилий всего западного мира оказался весьма жалким. Великий̆ и непобедимый̆ христианский̆ герой Ричард Львиное Сердце в ходе его показал себя не самым великим полководцем, не самым твердохарактерным человеком и не самым успешным переговорщиком. Он слишком долго держался за свои ошибки, упорной̆ поддержкой̆ непопулярного Ги Лузиньянского ослабил свою армию, лишив ее помощи Конрада Монферратского и большинства заморских баронов, слишком рано утратил веру в успех похода, не воспользовался шансом отвоевания Иерусалима и не смог убедить солдат и командиров в верности своего плана ведения войны. В конце концов, подавленный̆ болезнью и необходимостью возвратиться в Англию, он поддался своему настроению и слишком много уступил в дипломатическом торге, отдав даже завоёванный̆ им Аскалон. Ричард несколько раз наголову разгромил Саладина, но так и не смог довести крестовый̆ поход до победного конца. Ни один из его блестящих триумфов на поле боя не стал решающим.
Тем не менее можно сказать, что кампания против грозного противника закончилась ничьей̆. Несмотря на то, что Иерусалим остался в руках мусульман, завоевания Ричарда продлили существование христианского королевства на Святой Земле еще на сто лет.
Материал опубликован в журнале «Православное книжное обозрение»
