Международный детско-юношеский литературный конкурс имени Ивана Шмелева «Лето Господне» проводится Издательским советом Русской Православной Церкви. К участию в нем приглашаются учащиеся 6–12 классов общеобразовательных и православных школ, гимназий и колледжей России, стран СНГ и зарубежья. Сегодня мы публикуем работу Марии Зубаревой, которая заняла 2-е место V сезона Конкурса среди учеников 8-9 классов
ЗУБАРЕВА МАРИЯ АЛЕКСАНДРОВНА
Православная гимназия
Педагог: Родына Арсений Николаевич
Райские хутора святой Руси
Заочный этап
Ночь. За окном непроглядная тьма, а у меня за спиной, на столе, уютное мерцающее пятно света от горящей свечи.
Я люблю полумрак. В нём есть что-то таинственное. Люблю рассматривать наши семейные фотографии в старом, потёртом альбоме. Достаю его из шкафа, сажусь за стол – и вот я уже в другом времени, и будто заново переживаю жизнь моих далёких предков.
Осторожно разглаживаю надломанные и надорванные уголки, и подолгу задумываюсь над каждой из фотографий. Сколько тут лиц! И каждое из них по-своему и неповторимо.
По старым фотографиям хорошо видно, каким был человек на самом деле: приветливым или скрытным, добрым или не очень. Внутреннее благородство, теплоту, достоинство излучают лица моих прабабушек и прадедушек. В этом они все похожи: и эта веселая, симпатичная девушка (какое красивое на ней платье!), и этот подтянутый строгий солдат в гимнастёрке и в галифе, и этот насупленный, суровый старик с седой бородой, и даже та маленькая девочка с огромным бантом на голове… у меня тоже был такой в детстве… Эта девочка притягивает меня, как магнитом. Я точно знаю: если бы она сейчас ожила, я бы полюбила её, и мы были бы с ней подругами.
Среди моих родственников из альбома, кажется, крестьян вовсе не было, но я почему-то каждый раз, разглядывая альбом, начинаю скучать по деревенской жизни. Это прямо загадка какая-то: знаю, что жили они в городах, а как бы вижу у них за спиной деревню.
Мне и самой в деревне всё кажется родным, даже небо там не такое, как в городе. В городе небо совсем незаметное, а в деревне ты его постоянно чувствуешь над головой. Словно оно манит тебя.
Я мечтаю жить в доме, в котором была бы русская печь. С блинами, и с пирогами, и с томящейся в ней гречневой кашей. Обожаю запах свежескошенной, душистой травы. Невзрачные луговые цветы мне милее обитателей городских ухоженных клумб. Мне нравится гулять в густом ельнике и прислушиваться к каждому шороху, к каждому треску. Выйти к юркому, трогательно журчащему ручейку, текущему по извилистому руслу среди корней и огромных камней. Его почему-то называют Грязнинкой, хотя вода в нём чистая-чистая. Рядом родник, дно которого усыпано хвоей, а от сосен так вкусно пахнет смолой!
Свеча потрескивает, догорает, а я мечтаю о том, как мы с мамой и папой поедем летом в ту самую, уже почти обезлюдевшую, деревню, где течёт Грязнинка, и где мы когда-то прожили целый месяц, и я буду носиться там по нежно-зеленым холмам, и закидывать голову, и смотреть, как плывут облака в нежно-лазурном небе. Наберу полную грудь елового запаха, а потом выдохну его залпом и от полноты чувств, от полноты счастья закрою лицо руками.
Мария Александровна Зубарева
Ах, как здорово было бы жить в деревне! Прибегаешь домой вечером, нагулявшись с подружками, и наливаешь себе из кувшина ещё тёплого парного молока, и хватаешь кусок душистого, только что испечённого мамой в печи хлеба, залезаешь на печку. Сверчок, мой дружок, тут как тут, сразу завёл свою песню, убаюкивает меня. Глаза слипаются, и я слышу, как, словно издалека, мама бубнит и бубнит о том, что надо, наконец-то, браться за ум, уроки учить, а не носиться сломя голову по лугам и лесам… Ой, я же на самом деле не сделала упражнение по английскому! Придётся завтра пораньше встать. Сегодня я хочу заснуть с мыслями о русской деревне.
Включаю лампу, залезаю под одеяло. Райский хутор – название той деревни. Это я так придумала. А меня надоумил отец Ярослав Шипов – седовласый батюшка с лучезарной улыбкой и добрым взглядом. Его рассказы о вологодской глубинке покорили меня своей безыскусностью, незатейливостью сюжетов.
«Райские хутора» - мой любимый рассказ. Райскими эти хутора называет старуха, доживающая там жизнь со своим стариком. От автобусной остановки до них четыре километра по бездорожью. Старик, встречающий батюшку, первым делом заговаривает о здоровье. Это то, что его больше всего волнует. Он сильно болеет ногами, а в деревне даже нет магазина. А если случится что серьёзное со здоровьем – ведь даже «скорая» к ним не доедет. Ничего себе рай!
Но в словах старухи нет ни капли иронии. Просто она знает, что уныние – смертный грех. И старается всегда находить повод для радости. Когда-то в деревне была своя школа, по дорогам «ползали» трактора, на ферме мычали телята. Сейчас всё, что когда-то построили люди, в запустении. Кроме дома, где живут старики. Хотя он тоже «доисторический». Грустно! Но старуха и в этом запустении и обезлюдивании находит радость. Объясняет батюшке: «Переход к райской жизни начался сразу после отъезда мужиков». Теперь, говорит, «ни водочного, ни табачного духа не слышно у нас, оттого благодать и произрастает».
Но самая главная радость для них со стариком - это та, что в деревне теперь все живут, как описано в Библии у пророка Исаии. Волки добрые, не трогают их скотину, просто иногда захаживают в гости. Кабаны, правда, тревожат по осени, когда созревает картошка, но старики и на них не в обиде: картошки хватает всем. В старых досках у забора живут ящерицы. Когда они, обессилевшие после зимы, вылезают погреться на солнышке, старик поит их из чайной ложки тёплым и сладким чаем. Как это трогательно! Особенно то, что из чайной ложки.
Такого же райского нрава и их собака. Однажды она принесла из лесу двух зайчат и стала вылизывать их. Выкормили их козьим молоком, и через какое-то время подросшие зайцы ушли жить в лес. И удивительно: собака их узнавала потом и радовалась, когда они приходили в гости.
Кажется, даже смерть не имеет власти в этом месте. Куница упала замертво вместе с рухнувшим трухлявым деревом. Автор засунул её к себе в сумку, но она ожила по дороге и сбежала из сумки.
Однажды старушка по ошибке огрела коромыслом бобра, что-то ей примерещилось, и она его испугалась. Бобр после удара опрокинулся пузом кверху. Старик переживал за него, но напрасно: бобр этот тоже ожил, отлежался в хлеву и отправился восвояси. «Благодать восторжествовала». Райские хутора – это там, где нет места унынию. Потому что в них очень много радости.
Как в монастыре. Я когда-то думала, что в монастыре жизнь наоборот очень угрюмая. Но недавно мы ездили в Спасо-Преображенский монастырь на Оке, и я поняла, что монастыри – это тоже Райские хутора. Матушка Анастасия, с которой мы там познакомились, по-моему, самая радостная на свете женщина.
Она показала нам скотный двор, где кого только ни было: в вольерах бегали неугомонные куропатки и фазаны, возле сарая греблись ворчливые куры, их охраняли, напуская на себя важность, крикливые петухи. И вся эта суетня была такая мирная-мирная.
А потом нам показали кошку, которая, словно мать, заботится о цыплятах. Как и собака у отца Ярослава, она всё пыталась вылизывать их. Цыплятам это не очень нравилось, но, чтоб её не обидеть, они не сильно сопротивлялись.
Но больше всего меня впечатлили коровы. Большие. Молчаливые. Я им дала попить из ведра, и они ласково смотрели на меня своими огромными добрыми глазами. Когда матушка вышла доить коз, я не удержалась, и, достав из кармана печенье, протянула его самой маленькой корове – Буренке. Она аккуратно взяла печенье с моей руки, лизнув её влажным и шершавым языком, и благодарно прищурила оба глаза.
Вдруг я почувствовала, что кто-то трётся о мои ноги. Это была рыжая кошка, «мама» цыплят. «Ах ты проказница! - сказала я. - Что, пришла молоко воровать?». В ответ кошка утвердительно заурчала и ещё усерднее стала тереться о мои ноги. Но, похоже, матушка знала о её вылазках: я заметила, что в углу возле двери стояла мисочка с молоком. Рыжуха подошла к ней и сразу довольно зачмокала, разбрызгивая молоко во все стороны; видно, очень оно вкусное было. Я не стала мешать ей, решила пойти познакомиться с другими обитателями двора. Выходя из хлева, я чуть не сбила важного петуха. Он отпрянул, не преминув нравоучительно закудахтать, и демонстративно, не спеша перешёл мне дорогу. Показал, кто тут хозяин.
Во всём на этом дворе было заметно присутствие любящей хозяйской руки, везде был порядок. На лужайке скакали беспечные козлики. Из всех обитателей двора они, наверное, самые шаловливые. Так и норовили перескочить забор и забраться в сад, где такие вкусные молодые саженцы яблонь и груш. Матушка вовремя перехватила их, но совсем не рассердилась, а лишь слегка в назидание пожурила.
Я подошла к краю холма, на котором стоит монастырь. Какой же красивый вид на Оку открылся отсюда. У меня прямо дух захватило. Ока задумчиво несла свои воды среди живописных холмов. На одном из них примостилась маленькая деревня. Из трёх приземистых избушек только одна имела жилой вид. Может, подумалось мне, в этой избушке тоже живут старик и старуха – такие же, как и в рассказе «Райские хутора». Надо мной ветерок-шалунишка зашелестел листьями стройных берёзок. Расшевелил их плакучие ветки, и это было похоже на то, что со мной прощаются. Как не хотелось мне уезжать из Райских хуторов – из той жизни, которая единственная кажется мне настоящей. Только она истинно родная для русского сердца! Как я её люблю! Скромная, тихая, с деревянными избушками и белокаменным монастырём, с бескрайним приокским лугом… Одним словом, Святая Русь.
