Международный детско-юношеский литературный конкурс имени Ивана Шмелева «Лето Господне» проводится Издательским советом Русской Православной Церкви. К участию в нем приглашаются учащиеся 6–12 классов общеобразовательных и православных школ, гимназий и колледжей России, стран СНГ и зарубежья. Сегодня мы публикуем работу Ксении Колягиной, которая заняла 2-е место в VII сезоне Конкурса среди учеников 10-11 классов классов
КСЕНИЯ КОЛЯГИНА
МБОУ СШ №2
Педагог: Бурмицкая Светлана Алексеевна
Размышления о силе веры и победе над смертью
Очный этап
«Без веры в свою душу и её бессмертие
бытие человека неестественно,
немыслимо и невообразимо…»
Ф. М. Достоевский
Косые лучи утреннего солнца легли на массивный дубовый стол, высвечивая на нем груду разбросанной бумаги. Заскользили, смазывая своей яркостью, буквы со страниц: «Предоставленный пакет акций составил в сумме…» - сумма утонула в блистающем луче. Туда же отправлялась диаграмма расходов месяца. Когда же свет добрался до калькулятора, на экране которого значились шестизначные цифры, и перекрыл результат умножения, со стороны стула раздался невнятный рык.
- Господи, как же я ненавижу солнце! – некто поднялся из-за стола и, подойдя к окну, со злостью задёрнул штору. Затем щёлкнул выключатель
Электрический свет выдернул комнату из полумрака и показал высокую поджарую фигуру. Мужчина, около сорока пяти лет, поправил съехавшие очки и потёр рукой поясницу.
В дверь постучали и тут же открыли. На пороге большой, с тёмной меделью комнаты, стояла женщина. В руках её поблескивал поднос с чайников, молочником и какой-то выпечкой.
- Опять всю ночь просидел? Бедный, у тебя глаза скоро из головы выпадут. Хотя нет, мешки отёкшие не дадут. Ты закончил?
- Нет.
- Боже, дай мне сил. И много осталось?
- Да.
Женщина подошла к столу и поставила свою ношу. Тяжело вздохнув, посмотрела внимательно на собеседника:
- Я тебе кофе принесла и запеканку.
- Спасибо.
Она села в кресло и сложила руки на коленях. Огляделась и произнесла:
- Там рассвело уже. Можешь открыть окна.
- Знаю. Там светит мерзкое солнце.
- Зачем ты так? Бог нам свет даёт, а ты ругаешь его. Нехорошо это, неправильно.
Мужчина взвыл и схватился руками за голову.
- Только не это. Включила шарманку? И так голова кругом, а ты о своём Боге.
- Да, о своём. И о твоём тоже. Ты бы хоть в храм иногда сходил.
- В храм? А работать мне когда? Жить мы на что будем?
- Коленька, да у нас и так всего море. Один день посвяти Тому, Кто нам всё даёт.
Николай побагровел и стиснул зубы. Чуть постояв, прошипел:
- Всё даю нам я! А не эфемерное существо. Ночами не сплю, вкалываю, а ты… Уходи. Не мешай мне.
Она не стала спорить, привыкла уже. Молча встала и пошла к двери. Закрывая её, украдкой перекрестила мужа.
Он, конечно, заметил это. Всегда замечает и внутренне передёргивается. Досталась же жена. Нормальной вроде была, а как младший родился – переклинило. В церковь пошла. Говорит, молиться надо, чтобы Сашенька поправился. В Германию его надо везти, чтобы поправился, а для этого деньги нужны. И откуда в головах это сидит? Вроде XXI век, а всё никак не перестанут в бабкины сказки верить.
Николай взглянул на часы и вздрогнул. Уже десять минут, как он должен быть в офисе. Заболтали его. Благо, недалеко идти.
Выскакивая из подъезда в распахнутом пальто, он в который раз проклял осеннюю морось. Был бы уже мороз, а не солнце, давно бы всё замёрзло. На догорающий светофор он внимания не обратил. Во все глаза смотрел на здание сероватого цвета, которое возвышалось прямо за дорогой. Оглянулся лишь тогда, когда яростный гудок машины стремительно приблизился. Болью окатило правую руку, затем всё остальное. Ударяясь об асфальт, он инстинктивно обнял папку с документами. В чернеющем пространстве звенел чей-то отчаянный крик…
- Николай.
Мужчина попытался открыть глаза, однако они остались закрытыми. Пошевелил рукой перед лицом, но не увидел этого.
«Ослеп», - мысль эта словно обожгла.
- Ты не слеп.
- Кто здесь? - вздрогнул человек. – Вы читаете мои мысли? Что происходит?
- Меня ты не знаешь. Мысли я не читаю, причина твоего испуга понятна без этого.
Голос звучал мягко и ровно. Николай разозлился.
- Перестаньте медлить. Скажите нормально, что, чёрт возьми, происходит?
- Он может тебя взять, но сейчас слишком рано.
От осознания у него подкосились ноги. Здесь могут позвать чёрта?
- Я умер? – голос предательски застрял на последней букве.
- Твоё тело ещё дышит, но душа уже покинула его.
Он хотел спросить ещё очень много, но голос прерывал его.
- Самое главное сейчас, Николай, не в этом. Скажи, одно, веришь ли ты?
- Верю во что? В Бога?
- Да. И в Его милость к тебе.
- Я не знаю. Всё слишком сложно.
- Время разобраться у тебя ещё будет, но место для этого осознания зависит от твоего ответа.
Мужчина замер. Весь бессвязный и дикий поток мыслей вдруг остановился. Он вспомнил маленькую белокаменную церквушку, и тихий мамин голос. Она склонилась над ним, придерживая рукой длинную юбку.
- Коленька, мы сейчас в храм пойдём. Нужно яички освятить и куличики. Завтра Пасха, помнишь?
Глаза у мамы голубые и похожи на цвет неба. В волосах её блестит маленькая заколка. Он кивает и заглядывает в пакет, который выпросил нести сам. Там так душисто пахнет сладким хлебушком, так глухо постукиваются друг об друга разноцветные яйца, что начинает урчать в животе. Мама смеётся и берёт его за руку.
- Потерпи, сынок. Немножко осталось. Господь как за тебя на кресте терпел? Ты тоже за него постарайся, - она вдруг останавливается и серьёзно смотрит на сына.
- Да, за тебя терпел, а Ему знаешь, как больно было? Но чтобы на свете Коля такой родился – терпел. Ты, главное, помни об этом всегда. Он знал, что ты нужен и верил в тебя. И ты в Него верь. Вера эта смерть побеждает.
…В кромешной тьме, где-то между небом и землей, человек сидел на коленях и вытирал со щёк слезы. Они всё текли и текли, скатываясь в слегка дрожащие руки. Такие солёные, большие слёзы, которые должны были вылиться.
Тьма нависала огромным бесконечным несуществующим звуком. Тишина глотала всё, что могло существовать. Она разинула мертвенную пасть над человеком, и вдруг прозвучало:
- Я верю.
ЭПИЛОГ
Медсестра разговаривала по телефону.
- Да, представляешь! Такая скорость была, его привезли уже в коме. Да, ты представляешь! Бледный, как та бумага, жуть, что. Так я о чём… да, очнулся. Вот те крест, жив-здоров, как твоя посадка с клубникой… да… неделю у нас, вот выписывают. Буквально с того света вернулся, счастливый такой. А ты как хотела? Рад, конечно… да… Он же забавный такой. Мне Ленка рассказывала, он в себя пришёл, огляделся и говорит ей вдруг: «Как я люблю солнце!» Да, бывает такое. Да
