Международный детско-юношеский литературный конкурс имени Ивана Шмелева «Лето Господне» проводится Издательским советом Русской Православной Церкви. К участию в нем приглашаются учащиеся 6–12 классов общеобразовательных и православных школ, гимназий и колледжей России, стран СНГ и зарубежья. Сегодня мы публикуем работу Валерии Поляковой, которая заняла 3-е место в X сезоне Конкурса среди учеников 10-11 классов
ВАЛЕРИЯ ПОЛЯКОВА
КГАНОУ "Краевой центр образования"
(г. Хабаровск)
Педагог: Алейникова Елена Валерьевна
Рожденный вновь
Заочный этап
Закат, и вот пылкое солнце снова сменила одинокая призрачная луна, а адская жара превратилась в лютый холод, пробирающий до самых сухожилий. Это последняя его ночь здесь, сороковая. Он шел по пустыне уже больше месяца, однако ему так и не удалось привыкнуть к вою ветра, похожему на страдальческие стоны людей, к песку, подымаемому этим самым ветром, больно бьющему по лицу и телу, к песчаному туману, похожему на облака пепла, к этому дикому холоду и невыносимой жаре, к миражам, так манящих своей красотой и безмятежностью. Ему часто казалось, что эти яркие картинки и есть цель, то к чему он так долго стремился. Однако он никогда не поддавался соблазну, никогда не прекращал свой путь, его словно направляло что-то в глубине его души. Быть может, пустыня - это место, к пребыванию в котором привыкнуть просто невозможно. На самом деле это место пугало его, и дело было не в кошмарном климате и в не вечных песчаных пейзажах, которые казалось ничуть не менялись, по мере его продвижения, то, что действительно пугало его, так это одиночество. Одиночество и безысходность, если быть точным, в этой пустоши не было ни одной живой души, кроме него самого, абсолютное одиночество заставляло человека задаваться задумываться: Зачем он здесь? Достигнет ли он своей великой цели? Найдет ли ответы? Быть может, он давно сошел с ума, под гнетом своих грехов, и этот путь лишь плод его воспаленного воображения? Ощущение безысходности стало его постоянным спутником, и это действительно удручало. Всё же, несмотря на все свои страдания он продолжал идти, ведь с ним была вера, пусть он не знал, когда и как, но он предчувствовал, что обязательно увидит Бога, и конечно же, найдет то, что искал, наверное, всю свою жизнь, даже не задумываясь об этом. А искал он самого себя, своё предназначение в этом мире, обратиться за помощью к Богу было единственным решением для него. Он шел через пустыню, потому что знал, что это испытание, которое обязан пройти всякий, кто желает отыскать ответы на терзающие душу вопросы. А у каждого пустыня своя…
Человек уверенно продолжал идти, даже не зная, что ждет его впереди. Вдруг замер, и ему показалось, что чувство пустоты и страха в его душе внезапно растворилось, и на смену ему пришло умиротворение, какого он ещё никогда не испытывал ни за время, проведённое в пустыне, ни за время всей своей жизни. Блаженное чувство накрыло его с головой, и даже ледяной ветер, казалось, не мог противостоять теплу, которое проникло в его душу и тело вместе с этим светом. На деле, холод действительно исчез из пустоши, однако жар, сменивший сей лютый мороз, сильно отличался от того, что исходил от палящего солнца пустыни. Он не прожигал кожу, не причинял боли, от него не хотелось скрыться, наоборот, он манил, завораживал, и человеку казалось, что именно это тепло станет его спасением, от одиночества, грусти, безысходности, пустоты, пустыни, от всего. Путник посмотрел вперёд. Воздух дребезжал и трясся, густая кромешная тьма вмиг рассеялась, и человеческому взору предстали яркие искры, они задорно скакали, и разгораясь с каждой секундой все больше и больше, сливались в одно целое могущественное ярко алое пламя, его тихое потрескивание было четко различимо. В этом ласкающем человеческий разум звуке словно растворились устрашающие завывания ветра и мерзкие скрипы и шорохи песка. Постепенно пламя перед человеком начало принимать четкую форму: вот к мужчине уже тянулись не бесформенные языки пламени, а изящные, нежные перья. В мгновение ока перышки превратились в сильные крылья, которые медленно расправлялись, словно лепестки цветущей розы, обнажая чарующий лик создания. Перед человеком во всей своей красе предстал шестикрылый Серафим, его грациозное тело было скрыто за пылающими крыльями, видно было лишь его лицо, хоть и похоже на человеческое, но в то же время, сильно отличающееся от него, лик Серафима был чистым и непорочным. Человек невольно загляделся на посланника Бога, а в ответ на него глядели сотни глаз, сверкающих, словно звездчатые сапфиры, которые то и дело возникали на сияющих крылах.
Серафим окинул путника пронизывающим до самых прожилок взглядом. В ту же секунду, Божий посланник коснулся легонько глаз человека, его прикосновение было нежным и невесомым, совсем как прохладный утренний ветерок. Перед глазами человека что-то ярко сверкнуло, ком подступил к горлу, и страх мигом окутал человека в свои сети, словно хищная змея, сдавливающая свою жертву в роковых объятиях. Очи человека округлились, а уведенная им картина восхищала и пугала в то же время. Перед глазами быстро замелькали миллионы разных картинок и образов, из уже давно забытого прошлого, из настоящего и из далекого будущего. В тот момент он прозрел, он увидел всё то, чрез что человечество прошло, проходит сейчас и через что ему только предстоит пройти. Вскоре Серафим коснулся ушей человека, и громкий, тонкий звон пронзил человеческий слух. В разуме путника кружили сотни тысяч звуков: грохот молний, шум неистового ветра, шелест листвы, чьи-то звонкие и задорные, печальные и томные, злобные и громкие голоса, звон колоколов, какая-то музыка и многие другие. Все образы и звуки слились в одно целое, и различить хоть что-то в этом изобилии красок и гула сделалось совершенно невозможным. В тот момент человек ощутил, то что не ощущал еще никто до него и навряд ли сумеет ощутить кто-то после. Зарокотал гром, на небе что-то словно надломилось, треснуло, казалось, вот-вот, и небеса пошатнуться, с сильным грохотом сваляться прямо на землю, и как хрупкий хрусталь, разлетятся на миллионы мелких осколков. Небо тогда выглядело как полотно, вобравшее в себя картины всех когда-либо живших художников. Его словно залили множеством разных красок, на нем смешались все возможные цвета, а некоторые из них человеческий глаз и вовсе не смог бы различить, звезды на том небе сверкали, точно разноцветные драгоценные камни. Тут же человек узрел ангелов, пролетающих над пустыней, и чувствовал он, что тоже летит там вместе с ними, тело его казалось легким и невесомым. Ощущение свободного полета, однако, продлилось крайне недолго, вскоре, его тело стало тяжелым, словно осколок гранита, голова налилась синцом и его накрыло морской волной, его взору предстал бескрайний подводный мир
Взмах меча, на землю упала капля, багровая капля, горячая кровь начала мелкими струйками стекать по телу на землю. Из мира причудливых видений человека вырвала резкая жгучая боль, пронзившая грудную клетку, она быстро разлилась по всему телу и полностью завладела его разумом. Серафим искусно провел мечом по груди человека, оставив рану, обнажающую тихонько бьющееся сердце. Оно, уставшее, оскверненное лукавством, злобой, горем, обидами и алчностью, билось действительно слабо словно у него больше не было сил поддерживать жизнь в этом бренном теле, вот-вот и оно остановится, и душа путника покинет этот мир. Серафим протянул руку к груди человека и медленно вынул пылкое сердце прямо из его груди. Тогда, на секунду, человек вновь почувствовал нестерпимый холод и всепоглощающую темноту, которая охватила все оставшееся мысли и чувства. Другой рукой Ангел поднёс к ране раскаленный уголь, всё ещё охваченный огнем, частью священного пламени. Серафим вложил уголь меж ребер человека. Обожженная рана вмиг затянулась, и от неё остался лишь шрам. Человека с головой накрыла новая волна боли, кровь его закипала, прожигая кожу и внутренние органы, уголь, заменивший ему сердце, всё так же пылал. Жар овладел им, а пламя плясало внутри, явно желая вырваться наружу, ему казалось, что сейчас он сгорит и от него не останется ничего кроме горстки безжизненного, серебристого пепла. Огонь Серафима начал медленно угасать, вскоре ангел совсем испарился, и наступила темнота.
Неизвестно, сколько времени человек провел во мраке, когда он открыл глаза, то не увидел ни святого пламени Серафима, ни самого Ангела. Он лежал на песке и смотрел на голубое небо и белоснежные облака. Все воспоминания о прошедшей ночи, были мутными и туманными, в его голове мелькнула мысль, что всё было лишь сном. Эта мысль, однако, исчезла так же быстро, как и появилась, когда он нащупал на груди прямой, вертикальный рубец. Привстав, человек посмотрел вперед: совсем недалеко от него, где-то в километре, виднелись несколько зеленных деревьев и чистый хрустальный родник.
