Международный детско-юношеский литературный конкурс имени Ивана Шмелева «Лето Господне» проводится Издательским советом Русской Православной Церкви. К участию в нем приглашаются учащиеся 6–12 классов общеобразовательных и православных школ, гимназий и колледжей России, стран СНГ и зарубежья. Сегодня мы публикуем работу Ивана Лимаева, который занял 2-е VI сезона Конкурса среди учеников 6-7 классов
ИВАН ЛИМАЕВ
ОЧУ "Православная Свято-Петровская школа"
Педагог: Афанасьева Ирина Юрьевна
Старая церковь
Очный этап
ПРОЛОГ
Над селом Шалаево плыли рваные ярко-розовые облака. Вечернее солнце позолотило протекающую рядом речку. Клин журавлей с печальным кличем пролетал над темнеющей рощей… Было сложно поверить, что сейчас осень 1942-го года; никто не собирал свои вещи, никто не садился в нагруженные телеги, никто не выбегал на крыльцо посмотреть, не идут ли немцы…
Выстрел из немецкой винтовки в вечерней тишине прозвучал, как гром. И тут же, словно сошедшая с гор лавина, послышались взрывы, скрежет танковых гусениц и чужая режущая слух немецкая речь… «Тигры» давили всё, что не успело разбежаться в разные стороны; немецкие поджигатели с длинной бензиновой трубой немилосердно жгли дома вместе с жителями; чёрный дым заволок солнце…
Но тут, прорываясь сквозь скрежет танков, гул снарядов и треск пламени, в село ворвалось долгожданное русское «Ура-а-а-а!»
Отряд майора Малахова был небольшой, но немцам показалось, что в село нагрянула целая дивизия русских. Сначала фашисты отступили, что позволило жителям села уйти в близлежащий лес, но потом, поняв, что это небольшой отряд, с остервенением снова начали наступать на село.
— Ко мне! — закричал Малахов, зажимая раненую руку. — Тут церквушка неподалёку… В неё, быстро!
Отстреливаясь, перебежками, отряд Малахова успел попасть в церковь до того, как к ней вплотную подошли немецкие войска…
***
Уже две недели отряд Владимира Малахова находился в осаде. Продовольствия в церкви не было, а за водой нужно было ползти к близлежащей речке, от которой возвращались очень немногие бойцы…
Девять человек из сорока пяти умерли от ран, еще трое — от голода…
Впервые за всю войну Владимир Петрович Малахов упал духом. И, словно перед смертью, перед ним промелькнула вся его небольшая жизнь, о которой он никогда не задумывался…
***
— Вовка! — закричал Пётр Иванович Малахов. — Иди-ка дров наколи…
— Сейчас, тятя! — звонко крикнул Вовка и бросился во двор. Двор у Малаховых широкий; редко у кого в Шалаеве такой двор найдётся. Можно пробежаться по нему, наколоть дрова, похлопать по спине коня Серко, а потом вбежать в дом.
Но почему мать грустна? Почему отец нервно ходит по комнате? И где Вера, Надя и Люба — его старшие сёстры…
— Всё, Володенька! — сказала мама. —Забрала наших девочек… власть…
И это слово так не понравилось Вовке, что он подскочил и закричал:
— Я, мама, не буду таким, как эта власть! Никогда!
***
Следователь НКВД Владимир Малахов раскрыл дело Татьяны Шнеппер:
— Обвиняется в контрреволюционной деятельности и шпионаже…
— Вины я не признаю! — слабым голосом сказала Татьяна. — Ложных показаний не дам…
— Отлично! Я напишу письмо о направлении вас в Соловецкий лагерь…
И так каждый день десять, а то и тридцать подсудимых. И все они смотрели на него каким-то беспомощным, но сильным взглядом…
***
Владимир словно очнулся. Все его бойцы спали; тихий ноябрьский вечер опустился на Шалаево… Владимир посмотрел наверх и увидел изображение Христа. И тут он увидел в Его глазах то, что было в глазах его подсудимых И он испытал на себе ту боль, которую нёс сотням, тысячам людей… — Господи, — вдруг заплакал Владимир. — Прости ты меня, дурака! Сам не ведал, что творил!.. Прости!..
Так он разговаривал с Богом до самого утра… Вдруг Малахов услышал крики немцев и странный плеск воды.
Он выглянул — и не поверил своим глазам: река, которая вчера текла тонкой ленточкой, разлилась и захлестнула лагерь фашистов; сверху они казались барахтающимися в воде лягушатами в серых шинелях. И когда последний немец исчез под водой, река вновь вернулась в свои берега и потекла тонкой лентой, какой её видели вчера… Майор вышел: серебряные капли росы, словно алмазы, лежали на мокрой траве; кузнечики стрекотали свою утреннюю песню; полевая мышь прошмыгнула мимо старого пня… А Владимир шёл и говорил: «Господи! Господи! Прости меня, грешного! Прости!»
ЭПИЛОГ
(Страница дневника выпускника исторического факультета ПСТГУ Ивана Сажнева)
Семь лет назад, в 2013-ом году, успешно сдав экзамены, я решил поехать на Соловки. Но не ради северных пейзажей, а ради того, чтобы отдать дань память убиенным в годы гонений. Благополучно доехав по Соловков, я как раз попал на службу в Соловецкий монастырь. Вот тогда-то я и встретился с человеком, которого до сих пор я не могу не вспомнить с благоговением.
Он назвался отцом Петром. Когда мы познакомились, мы вышли на зелёный холм, и он сказал:
— Красота-то какая, Господи!.. — потом, помолчав, добавил: — А ведь сколько здесь людей-то лежит мною убиенных…
Я посмотрел на него с недоумением:
— Да, сынок! — сказал он. — Я ведь в былые годы следователем был, и всех, кого мне присылали, я сюда, на Соловки, отправлял… Меня и прозвали так — «Соловецкий следователь». И горел бы я в аду сейчас, кабы не война… Она из меня отца Петра сделала и не позволила мне дальше-то грешить…
Я спросил его мирскую фамилию:
— Фамилия-то? — лукаво улыбнулся он.) — Малахов моя фамилия… Над Белым морем проплывал белёсый туман, крики чаек мутили разум, и золотой луч освещал согбенную фигуру отца Петра…
