Международный детско-юношеский литературный конкурс имени Ивана Шмелева «Лето Господне» проводится Издательским советом Русской Православной Церкви. К участию в нем приглашаются учащиеся 6–12 классов общеобразовательных и православных школ, гимназий и колледжей России, стран СНГ и зарубежья. Сегодня мы публикуем работу Полины Поповой, которая заняла 3-е место в VII сезоне Конкурса среди учеников 8-9 классов
ПОЛИНА ПОПОВА
Муниципальное автономное общеобразовательное учреждение
Педагог: Марущак Джамиля Наилевна, Кладова Елена Павловна
Тихая ночь в Семеновке
Заочный этап
Старенький фургон "Форд" трудно ехал по заснеженной дороге. Людмила уже третий раз сама садилась за руль, чтобы отправиться с автолавкой по отдалённым деревням. Да, физически ей это было тяжело. Дмитрий отказался даже погрузить в фургон продукты. Он уже давно был недоволен этими поездками по деревням. Прибыли они не приносили никакой. Едва покрывали расходы на бензин. Ещё накануне новогоднего праздника Людмила поссорилась с Димой. Муж даже не поднялся с дивана, когда она пошла в гараж. Лишь зло бросил вдогонку что-то о благотворительности, над которой уже куры смеются.
Пусть смеются. Пусть все, что хотят, то и думают, а она будет ездить. Разве эти старики в умирающих деревнях виноваты в том, что все озабочены только собственной выгодой. Рождество на носу, а у них даже свежего хлеба с кефиром не будет. Люда заботливо пристроила в углу ящик с конфетами и коробку с тортами. Она ещё несколько лет назад решила ездить с автолавкой по деревням, оставляя в эти дни работать в своём магазинчике знакомую.
Бизнес в последние месяцы разваливался на глазах. В их маленький райцентр гораздо позднее, чем в города, но все же пришли крупные российские сетевики «Магнит» и «Пятерочка». Мелкие частные торговые точки начали закрываться. Людмила тоже думала о ликвидации своего ИП, ведь конкурировать с такими «монстрами» было уже не под силу. Но Людмила все еще держалась. Наверное, именно из-за автолавки. Так безумно жаль было всеми забытых старичков.
— Матвеевна! Что это бабу Валю всю неделю не видно. Уж не заболела ли? — спросила Людмила у пришедшей за покупками старушки.
— Да кто же знает, милая. Дорогу к Семеновке не чистят. Поди не может с корытом на трассу выйти по таким сугробам. Одна она в деревне осталась. Деда Михайло сын в город на зиму увез, а соседка Нюра померла в ноябре.
На душе у Людмилы стало неспокойно. Хотелось прямо сейчас навестить бабу Валю, да в других деревнях ждали продуктов. И на фургоне было к ее дому добираться опасно. Застрянешь в снегу — вытащить некому. Надо вечером упросить Диму, чтобы снегоход у друга попросил. Хоть и не было желания разговаривать с мужем, но мысли об одинокой старушке, возможно попавшей в беду, заставляли отбросить гордость.
— Да зачем тебе сдалась эта бабка. Какой нам от нее прок. Сыну не нужна, а тебе нужна? Всех не обогреешь, — кричал Дима, услышав о снегоходе.
— А ты все только ради выгоды готов делать? Человека тебе не жаль? Все праздники отмечают, а она там одна, может, больная лежит. Сын у нее между прочим в аварии погиб вместе с женой и дочкой.
Людмила зло хлопнула дверью. Она отыскала на чердаке лыжи, до поворота на Семеновку доехала на последнем автобусе, дальше на лыжах. Свет в окне бабы Вали горел, и это уже немного обнадеживало. Дверь оказалась незапертой. Черная собачка заливисто лаяла в комнате, но на Людмилу не бросилась.
— Это тебя ангелы привели, — обрадованно сказала старушка вместо приветствия. Она лежала в пальто и валенках на кровати. Ледяные узоры покрыли стекла даже на внутренних рамах. Холодная печка и ледяной чайник на плите все рассказали без слов.
— Поправишься, баба Валя! А жару мы сейчас нагоним, — на ходу бросила Люда, спеша в сарай за дровами. Через час женщина и старушка уже пили чай с привезёнными в рюкзачке конфетами и пирожками. Людмила прихватила продукты и лекарства. Но таблетки не понадобились. Баба Валя сказала, что старость не лечится, а от одиночества и грусти она с приходом Людмилы уже выздоровела. Видно было, как сильно рада пожилая женщина. Собачка, которую звали Муха, тоже весело потявкивала, выпрашивая очередной кусочек колбасы.
Старушка уснула далеко за полночь. Уставшая Людмила смогла немного подремать на утре. Новый день обещал быть полным хлопот. Надо было очистить от снега двор, дорожки в сарай и к колодцу, истопить баню и печь в доме, наносить воды, сварить еду. Да и к завтрашнему важному дню подготовиться. Наступало Рождество.
Вечером Люда понесла бабушку на спине в баню, помогла вымыться. Старушка вспомнила, что в подполе есть настойка на малиновом соке. Самый светлый праздник они встретили за богатым кушаньями столом. Люда обо всем позаботилась, даже блинчиков успела напечь. Она почувствовала в себе давно уже забытую энергию, хотя почти совсем не спала. Словно кто-то вливал в нее неведомую силу. Хотелось петь и танцевать. А на душе стало так спокойно рядом с этой седенькой, почти незнакомой бабушкой. Они обе знали друг о друге очень мало. Но было такое чувство, что Люда вернулась в детство.
В деревенском доме ее родителей когда-то также неторопливо тикали старинные часы. Также стояли в углу на полочке иконы, обрамленные вышитым полотенцем. Пахло едой из русской печи. Вспомнилось, как Мама часто пекла блины перед открытым огнем. Их ели с растертым до пены мороженым молоком. Мамы давно нет. Родители рано ушли из жизни. Люда училась в городе, когда мать тяжело заболела. Скрывала от единственной дочери, чтобы не волновать. А когда умирала, никого не было рядом. Должно быть, это очень грустно, когда тебя некому подержать за руку в последние минуты.
Не смогла быть с заболевшей матерью, так помогу бабе Вале, хотя бы в праздничные дни, думала женщина. Никому от этого ущерба не будет. Муж только обрадуется, что его от телевизора и пива никто отвлекать не будет. Дочь не приедет. Она уже давно в компании ровесников праздники встречает. Отучилась, работает, только летом на пару недель приедет и обратно в город.
Размышляя о своем, Людмила не заметила, как старушка заснула. Сытая Муха тоже дремала, свернувшись калачиком на коврике у кровати. А Людмиле снова было не до сна. Какое-то неведомое ранее чувство переполняло душу. Она слушала тишину, окружавшую старый домик. За тонкой шторкой окна белел двор, застыли в снеговом царстве пышные деревья. В ярком лунном свете даже была заметна темная цепочка следов какой-то птицы. Не нужно было никуда спешить. Вся суета повседневных дел осталась позади. Людмилу уже не печалил погибающий бизнес. Обиды на равнодушие мужа улеглись, показались чем-то несущественным. Она поняла, что он тоже устал от бесконечной жизненной гонки, стремления больше выгадать, заработать. В этой суете они оба забыли, что есть простые человеческие радости. А жизнь уходит, как дождик в песок.
Людмила вышла во двор. Казалось, что все вокруг дышало счастьем тишины. Усыпанное звездами небо завораживало, манило в глубину бесконечности. Стоило закрыть глаза, и ты уже летишь среди звездных галактик невесомой песчинкой. Да, ты песчинка в этом океане. Малая в великом… И великая в малом. Такой и нужно быть, а я не понимала этого раньше, размышляла женщина. Все боялась остановиться, прислушаться к себе, заметить всю эту красоту, почувствовать радость самой жизни. Она с благодарностью смотрела на небо, подарившее эту ночь откровений. Такое будет помниться всегда.
Утром ее разбудил шум, похожий на тарахтение нескольких моторов. Шум приближался, и стало ясно, что кто-то едет к ним. Людмила выбежала на крыльцо. В белом поле торили путь два снегохода. Она по куртке узнала, что на одном из них едет Дима. Бабуля тоже услышала шум, и, выглянув в окно, как и в день приезда Людмилы сказала: «Это их ангелы привели».
— С Рождеством, Люся! — закричал ещё с дороги Саша, друг Димы. Сам Дима вошёл в дом молча. Людмила замерла в ожидании упреков. Муж взял крашеный табурет и сел к постели старушки.
— Ну, с праздником, бабушка. Меня Дмитрием зовут.
— А меня Валентиной Игнатьевной. С Рождеством тебя, Дмитрий!
— Мы за вами, Валентина Игнатьевна. Вот специально со вторым снегоходом договорился, чтобы и Людмилу, и Вас увезти. Зиму у нас проживете. Всё равно комната дочери пустует, да и нам веселее. А весной, если захотите, назад приедем, я вам грядки копать помогу. Собирайтесь.
— А Муху куда же?
— Да что уж, и ее возьмём. Людмила вон давно собачонку просит купить.
Женщина смотрела на мужа, потеряв дар речи. Какое чудо могло произойти с ним за два дня, что ее не было дома. Он или не он это всё говорит? Ведь он произнёс ее мысли, которые только начинали зарождаться в ее голове. Все-таки хороший он. Зря я обижалась. Наверное, за всей этой суетой некогда было рассмотреть в нем главное. А, может, и правда ангелы вмешались…
Бабу Валю закутали в одеяло, перенесли в сани. Людмила усадила к себе на колени Муху, тоже закутанную по самую мордочку. Снегоходы понеслись по белоснежной равнине, оставляя искрящийся на солнце шлейф серебряной пыли. Людмиле казалось, что сквозь этот шлейф светятся улыбки ангелов.
