Урок длиною в жизнь

ИВАН ДОНЕЦ

ОАНО «Елизаветинская Гимназия»
(г. Москва)
Педагог: Хомяков Сергей Александрович

Урок длиною в жизнь

Заочный этап

Личный пример — не просто лучший

метод убеждения, а единственный.

                     А. Швейцер

Весной у меня пропал телефон. Был в кармане рюкзака – и не стало. Телефоном этим я  очень дорожил. Во-первых, мне его подарили родители на моё четырнадцатилетие. А во-вторых, было чем дорожить: стильный, современный, с большим сенсорным экраном, с множеством разных функций, начиная от различных картинок и мелодий и заканчивая восьми мегапиксельной камерой со встроенной вспышкой. И дёрнуло меня на следующий же день принести его в школу, похвастаться перед товарищами! Конечно же, увидев мой мобильник, весь класс обзавидовался – у некоторых до сих пор кнопочные телефоны, а у меня – самая последняя и модная модель, о которой можно только мечтать.

Видимо, кто-то заметил, куда я телефон убирал и, когда я не видел, или на физкультуре, когда класс пустует, потихоньку стащил. Интересно, кто мог на такое пойти? Колю Силантьева я даже и не собираюсь подозревать: он мой самый близкий друг, мы дружим ещё с начальной школы. Он бы точно, перед тем как взять, обязательно спросил разрешения.

За окном весна, яркое солнце, все ребята в предвкушении каникул, а у меня беда: как мне домой прийти, в глаза родителям посмотреть и главное – что сказать? Признаться, что по глупости взял в школу телефон, стоимостью в половину зарплаты моих родителей!   

Николай Васильевич - наш классный руководитель, тёзка великого прозаика (которого он, кстати, очень любил и с удовольствием перечитывал) – зашел в кабинет с серьезным выражением лица: складка между бровями свидетельствовала о предстоящем разговоре. Тема уже была известна: кража телефона. Учитель внимательно устремил суровый взор на наши детские лица, ожидающие развязки шумной истории, которая успела облететь всю школу вплоть до  кабинета директора.

Николай Васильевич работает в нашей школе  очень давно, и  многие родители моих одноклассников гордятся тем, что учились у него. Если говорить честно, я побаивался некоторое время своего классного руководителя, а точнее его авторитета, сформировавшегося годами преподавания. Несмотря на то, что он никогда не повышал на нас голос, не жаловался родителям на нелепые проступки, была в нём непрезрительная проницательность, словно он смотрел сквозь меня.  Однако многозначительное молчание учителя было страшнее самых громких слов.

Классный руководитель стоял в центре кабинета, разглядывая каждого ученика так, точно в наших глазах или действиях можно было узнать виновника предстоящей беседы.  На парте Кати лежал ластик, Николай Васильевич взял его и сказал спокойным, но строгим голосом: «Видите эту вещь? Самый простой ластик, который продаётся в каждом канцелярском магазине. Полвека назад таких ярких ластиков в нашей стране не производили, но их дарили иностранцы или привозили соотечественники в качестве сувенира из Венгрии и других дружественных государств, где располагались советские гарнизоны», – начинал рассказывать наш учитель. «У моего друга Миши, с которым я сидел вместе за одной партой, появился такой необычный зелёный ластик, обладающий мятным ароматом. Мне было почти столько же лет, сколько вам сейчас, когда я совершил это преступление. Да, я не смог удержаться от искушения – обладать кусочком с неповторимым ароматом.

Наш учитель, как и я сейчас, находился перед классом. Он попросил всех учеников закрыть глаза: «Пусть тот, кто совершил этот поступок, вернёт владельцу украденное». Все закрыли глаза, и я сначала тоже. Нащупав в кармане ластик мокрыми от волнения пальцами, оставаясь с закрытыми глазами, я тихо-претихо положил его на Мишину тетрадь. Теперь мне было очень стыдно открыть глаза и посмотреть на учителя. Больше всего я боялся его мнения обо мне, об ученике, которому он так доверял.

Когда я с ужасом разомкнул веки, то увидел одноклассников, стоявших у своих парт с зажмуренными глазами. Но каково же было моё удивление, когда я, исподлобья пытаясь взглянуть на фигуру учителя, увидел его, обращённым лицом к доске. Чтобы не разочароваться ни в одном из нас, не унизить никого обличающим взглядом, он отвернулся и тоже закрыл глаза. Это был для меня бесценный урок, который я пронес через жизнь. Всё моё сердце пылало благодарностью к этому человеку, научившему меня верить в людей и прощать им обиды. Сейчас и я прошу каждого из вас закрыть глаза».

Все послушно исполнили просьбу, а Николай Васильевич подошел к учительскому столу и отвернулся. По моим щекам потекли слёзы то ли от услышанной истории, то ли от случайного прикосновения чей-то тёплой руки, бесшумно возвращающей мне телефон.

Эпилог

Когда я пришёл из школы, а родителей ещё не было на мой новый телефон неожиданно позвонили. Это был Коля. «Привет, - сказал он, - я тут тебе одну вещь  хотел сказать, не знаю, как и начать... Короче, это я взял твой телефон, прости. Он действительно классный у тебя! Думал, возьму на некоторое время, потом отдам…». Конечно же, после таких слов чистосердечного признания я и не думал держать обиду на Колю. Я его успокоил, сказал, что всё в порядке, ничего страшного в этом нет и со спокойной душой положил трубку. После этого случая, произошедшего со мной, я вспомнил одну фразу, которую наш классный руководитель очень любил цитировать из поэмы «Мёртвые души»: «Нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так вырвалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово».