Международный детско-юношеский литературный конкурс имени Ивана Шмелева «Лето Господне» проводится Издательским советом Русской Православной Церкви. К участию в нем приглашаются учащиеся 6–12 классов общеобразовательных и православных школ, гимназий и колледжей России, стран СНГ и зарубежья. Сегодня мы публикуем работу Кристины Власовой, которая заняла 2-е место в IX сезоне Конкурса среди учеников 10-11 классов
КРИСТИНА ВЛАСОВА
МБОУСОШ №4
(Тамбовская обл., г. Рассказово)
Педагог: Горелкина Анжела Сергеевна
Волшебство
Заочный этап
– Ты что здесь забыла?
– Не ты, а вы, – обиженно фыркнула девочка.
Мужчина стоял в дверях своего фургончика, вернее того, что от него осталось. Это была большая деревянная коробка с заржавевшими колёсами, подпираемыми колотыми кирпичами, местами худой крышей, дырки которой закрывались полиэтиленом. На стенках с трудом угадывались некогда яркие изображения львов и клоунов. Владелец этого чуда полностью ему соответствовал, на нём были грязные лохмотья, ранее служившие рубашкой, лицо осунулось, кожа побелела, тоже отшелушив былую краску, а на шее и руках виднелись здоровенные красные волдыри.
– Мы с вами недостаточно знакомы, чтобы вы мне тыкали. – Ну и дети нынче пошли, – мужчина подозрительно огляделся. – Иди отсюда, – дверь фургончика с грохотом захлопнулась у маленькой беспризорницы прямо перед носом. Внутреннее убранство "дома" было не лучше. Вместо обоев красовались намокшие газеты и парочка ободранных афиш, кричавших о невероятном цирковом шоу. В ближайшем углу стоял старый сундук, укрывшийся пылью. Несмотря на своё приметное место, он всегда прятался от глаз хозяина, а тот его намеренно не замечал. В дальнем же углу располагались ветхая раскладушка с различным тряпьём и маленькая деревянная тумбочка, на которой покоилась нынче бесполезная электрическая плитка.
Устало вздохнув, бывший циркач рухнул на шатающуюся деревянную табуретку. В животе обвинительно заурчало. Пока мужчина мысленно прикидывал, стоит ли тратить банку тушёнки сейчас или оставить до момента, пока не станет совсем плохо, в дверь застучали с утроенной силой.
– Дядя, ну откройте! Вы же фокусник? – Убирайся, я сказал! – рявкнули ей в ответ. – Ну откройте, пожалуйста! – девочка начала отчаянно долбить теперь и ногами. Циркач решил, что чисто из вредности открывать не станет, будучи уверенным, что хулиганке это быстро надоест и та уйдёт. Вот только спустя пятнадцать минут стало ясно, что этот кошмар так просто не кончится. Девочка, мало того что не перестала стучать, так ещё и начала вопить. Наконец, окончательно разозлившись, мужчина распахнул дверь. Девочка, до этого облокотившаяся на неё, тут же влетела в фургончик, распластавшись на полу. – Говори, что нужно, – вкрадчиво спросил владелец жилья. – Вы же фокусник? – охрипшим после криков голосом спросила незнакомка, совершенно не торопясь вставать. – Предположим. – Значит, я вас нашла! – наконец она поднялась. Её тельце было худым, точно обтянутый кожей скелет, удивительно, как она не переломилась от падения. Руки перепачканы уже подсохшей кровью, которая пошла из носа после сильного напряжения связок. Волосы ужасно редкие, как у девяностолетних стариков, а, собранные в косичку, они скорее напоминали один локон. Глаза выпучены, словно век и вовсе не было. Одежда на ней была ничуть не лучше той, что носил собеседник. Фокусник ужаснулся этому видению, именно поэтому он не любил контактировать с людьми после катастрофы. – Мама рассказывала мне про цирк, она сказала, что там творилось волшебство! – Волшебства не бывает. – Не врите мне, ведь вы сами волшебник, – девочка тихо засмеялась, точно её новый знакомый сморозил невероятную глупость. – Это просто ловкость рук и никакого обмана, – как в старые времена повторил циркач, смотря куда угодно, но не на это подобие человека. – Пожалуйста, покажите мне, – она не обратила внимания на последние слова и с предвкушением смотрела на собеседника, чуть подавшись вперёд. "Что за глупость?" – мысленно и совершенно не весело усмехнулся циркач, сверля взглядом серый пустырь, что был за дверью: "В такое время стоит думать о чём угодно, но только не о фокусах. Ей так хорошо живётся? Не думаю." – Шла бы ты д... – Не ты, а вы, – поправила девочка. – Домой, – закончил фокусник. – Ну пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!
– Хорошо! – огрызнулся мужчина, ненамеренно щёлкая зубами. – Если я покажу тебе фокус, ты уйдёшь? – Да! – радостно вскрикнула девочка. Фокусник что-то недовольно пробубнил, подходя к тумбочке, ребёнок тем временем читал ему какие-то нотации про уважительное обращение, но он не слушал. – Хорошо, смотри, – циркач продемонстрировал гостье карандаш. Та тут же замолчала, обратив два выпученных глазных яблока на руки фокусника. Одно движение и бац! Карандаш пропал!
Она ахнула, застыв на месте. Всё в фургончике замерло вместе с ней. Люди на плакатах, точно не веря, обратили взгляды на руки фокусника, они не могли даже вообразить, что в этом забытом всеми месте вновь когда-нибудь произойдёт волшебство. Девочка пронзала руки мужчины глазами, но вовсе не пытаясь найти карандаш. Для неё это было равносильно внезапному явлению Бога: ты столько раз об этом слышал, но даже и не надеялся лицезреть своими глазами. Её руки дрогнули, она вся подобралась, точно кукла, в которой завели пружину. И вот шестерёнки закрутились, и девочка подскочила на месте, радостно хлопая, визжа от восторга. Плакаты заголосили ей вдогонку, весь фургончик праздновал исчезновение карандаша, даже сундук в углу выпрямился, а на улице одиноко качнулся лоскут шатра. Ребёнок запрыгал, хлопая так, что слабые ладошки, внезапно превратившиеся в ладошища, покраснели и разболелись.
– Вау! – это всё, что могла выдать девочка её возраста, но в этом простом слове выражался весь тот непередаваемый восторг, что испытывал человек, никогда прежде не видевший сказку. Мужчина сперва даже испугался столь бурной реакции. На мгновение что-то в нём загорелось, воспряло вместе со всем жильём, но тут же было загашено урчанием живота. Вот о чём действительно стоило думать. – Всё, а теперь уходи. – А как вас зовут? – Мы договаривались, – строго парировал мужчина, подталкивая девочку к выходу. – Да, вы правы...А меня Марта зовут, – только и успела добавить она, когда дверь вновь закрылась прямо перед её носом.
Сразу же в доме всё приуныло под внимательным взглядом фокусника. Особенно стыдливо отвернулись лица на плакатах, а сундук залез обратно под скатерть пыли. А лоскут на улице всё трепался и трепался от ветра, помахивая вслед уходящему ребёнку.
***
На следующий день стук снова нарушил привычную тишину фургончика. Фокусник спрятал недоеденный заплесневелый кусок чего-то в ящик и, осторожно ступая, подошёл к двери. Он уже и забыл, что вчера к нему приходили, голова была забита лишь вероятностью отыскать сегодня ещё чего съестного, а также возможностью унять зуд волдырей, шею мужчина уже расчесал до крови. Постояв у двери и послушав, циркач уже понадеялся, что ему показалось, но тут же раздался новый стук, сердце ушло в пятки, следом прозвучал детский голос: «Мистер фокусник, откройте пожалуйста, это Марта!». Выдохнув, мужчина открыл дверь, тут же поругав себя за неосторожность, вдруг она была не одна. Но всё обошлось.
– Опять ты? – фокусник смутно припомнил вчерашнюю гостью, память подводила его всё больше и больше. Страшно подумать, ведь ему всего пятьдесят с чем-то.
– Опять я, но вы забыли про вежливое обращение…снова, – Марта покачала головой, улыбаясь так, словно смотрит на непутёвого ребёнка. Циркач на это лишь раздражённо клацнул зубами.
– Я же велел уходить.
– А я и ушла. А сегодня пришла, – девочка явно бы в хорошем настроении, ведь она тут же захихикала, с любопытством заглядывая во внутрь фургона, – А вы покажите мне ещё фокус? Пожалуйста!
– Нет, – ответил мужчина, собираясь уже было как и вчера закрыть дверь, но память отчётливо дала сигнал, что ещё одного сеанса криков он не вытерпит. Вот раздражители он помнил отчётливо. Фокусник устало вздохнул, – Ладно, заходи, я покажу один, а затем ты уйдёшь.
Марта радостно ахнула, заскакивая в фургончик с такой прытью, что чуть не сбила его владельца. Фокусник что-то прошептал на своём взрослом недовольном языке, но девочка уже сидела на табуретке, радостно съёжившись и улыбаясь. Её губы со вчерашнего дня сильно обветрились и теперь немного кровоточили от улыбки, но Марте это не мешало. Фокусник пытался вспомнить хоть один из своих номеров, наконец, взгляд уцепился за бугорок на полу, покрытый барашками пыли. Наклонившись, мужчина нашёл монетку. И вот всё повторилось вновь: радостные крики, что-то непонятно тёплое внутри, хлопок двери после ухода Марты и машущий лоскут шатра. А затем очередное урчание живота.
***
Так проходили дни, можно было бы сказать, что фокусник сбился со счёту, но на деле он и не начинал считать. Пустая трата времени. Марта приходила, смотрела фокус, каждый раз выдавала бурные аварии, пытаясь восполнить отсутствие огромного количества зрителей, и уходила. Иной раз, сидя за поеданием очередной банки с тушёнкой, циркач стал ловить себя на мысли, что думает над завтрашним фокусом. Это его злило. Всё шло бы так и дальше, если бы не день, когда привычный устой нарушился.
– А вы меня научите?
– Нет, у нас уговор, я показываю, ты смотришь и уходишь, – не задумываясь, ответил мужчина, выскрёбывая из под раскладушки просыревшие карты, которые закинул туда после прошлого раза, совсем уж плохие картонки отправлялись к пыльным барашкам.
– Ну и ладно! – Марта обиженно скрестила руки на груди, садясь прямо на пол. Несмотря на с виду обычную детскую обиду, этот отказ явно тронул её за живое, пощекотав нечто очень важное.
– Так, смотри, – мужчина показал Марте подобие колоды кар. – Выбери одну, но мне не показывай.
– Вы уже показывали этот фокус, – Марта чуть отодвинулась, точно брезгуя.
– Мы не обговаривали, что фокусы должны быть разными, – циркач также скрестил руки на груди, теперь их обида была обоюдной.
И он, и она невероятно упрямы, они могли бы сидеть так до самого вечера, если бы Марта не была чуточку взрослее.
– А разве у вас в том сундуке не куча спрятанной магии?
Фокусник и не повернулся в сторону, куда смотрела его гостья, он продолжал делать вид, что никакого сундука не существует, словно одна лишь вероятность того, что он может находиться там, погубит его. Но всё же он ответил:
– Там реквизит.
Марта как-то беззвучно поднялась со своего места, оказавшись рядом с деревянной коробкой, которой сегодня уделили непозволительно много внимания. Рука девочки опустилась на пыльную скатерть, провела по ней, создавая складки, а после окончательно её свернула. Пальцы пробежались по железной защёлке. Ещё парочка движений. У Марты страшно забилось сердце. Что она увидит внутри? Там будет волшебная палочка, о которой говорила мама? Белый кролик, голуби? Может, ящик для распиливания или тот самый цилиндр? Почему-то он всегда привлекал Марту больше остального, ведь ей казалось совершенно глупым носить высокие шляпы: они не могут согреть, так в чём смысл? Каждый раз, когда мама рассказывала ей о прошлом, девочка ухахатывалась, столько всего нелепого раньше было нужно людям. И вот раздался металлический лязг, ещё мгновение и…БАЦ! Рука фокусника с громким хлопком легла на крышку сундука.
– Не трогай!
Марта в ужасе отскочила в сторону, сложив две худенькие, похожие на куриные лапки, ручки у себя на груди. Сердце билось в них, точно пытаясь выскочить. Но в этот раз виной было не предвкушение, а страх. Мужчина смотрел на неё с невероятным гневом, понять причину которого Марта не могла. Ноги, и без того едва стоявшие на земле, мелко задрожали.
– Уходи! – вновь рявкнул на неё фокусник, начиная наступать. Марта зажала рот, из которого вырвался полувскрик, соединяющий в себе невероятный ужас и обиду. Она выбежала, падая и спотыкаясь. Дверь за ней захлопнулась столь же сильно, как рука опустилась на сундук. Фокусник стоял, прижавшись к преграде лбом, яростно смотрел куда-то вниз. Его голова была пуста, в ней не метались ни мысли о произошедшем, ни мысли о прошлом. Ему показалось, что люди на афишах задрожали вслед за Мартой, будь у них возможность, и они бы рванули прочь.
Сев на раскладушку, мужчина потер затылок и устало уставился на пол. «Сейчас нужно думать вовсе не о прошлом и не о том, что ты кого-то обидел. Нужно думать…». Взгляд зацепился за таракана. Он совершенно нагло сидел в углу комнаты, доедая какие-то крошки. Да, как же это он забыл на целые двадцать минут, о чём нужно думать. О еде. Вот таракан помнит, он помнит, что в такое время нужно думать только об этом. И более того, он думает об этом всегда. Наблюдая за тем, как насекомое пожирает кусок, фокусник ужаснулся. Чем он стал лучше? За эти долгие годы, полные голода, мучений и страха, он превратился в обычного таракана, сидящего в своём углу и жрущего, жрущего и жрущего. Он больше ничего не умел. Он не может думать, он способен лишь поглощать, дабы не прекратить своё бестолковое существование. Когда осознание подобного ударило в голову, мозг словно проснулся после двадцатилетнего сна, граничащего с наркотической комой. Фокусник впервые с того рокового дня, когда всё рухнуло, оглядел стены своего огромного сундука, в котором он себя запер. Во что он превратил свою жизнь? Те далёкие двадцать лет назад он проклинал людей, которые довели всё до катастрофы, и чем в итоге он стал лучше их, забыв, что делает человека человеком? И в тот самый момент, когда крышка напуганного сундука была открыта, фокусник впервые за долгое время вспомнил, как его зовут.
***
Он думал, нет, он был уверен, что Марта больше не придёт, но на следующий день раздался уже знакомый стук в дверь.
– Простите, что вчера без спросу полезла в ваши вещи, вы правы, я не должна была так делать, – Марта протороторила это столь быстро, что мужчина с трудом понял, что та пытается ему сказать. Щёки девочки покраснели, она явно из последних сил сдерживала рыдания, которые возникают в ребёнке от стыда. Марта собиралась сказать что-то ещё, но её прервал спокойный тихий голос.
– Меня зовут Константин.
Марта замерла, непонимающе смотря на собеседника, тот же слегка стушевался, отводя взгляд.
– Ну, вы, юная леди, когда-то спрашивали, как меня зовут, вот и…Я Константин, – фокусник только и успел ахнуть от неожиданности, когда на него набросились с объятиями. Он сдержанно похлопал девочку по спине, но губы впервые за много лет предательски дрогнули.
Они зашли в фургончик, Марта с нескрываемым удивлением и даже ужасом заметила, насколько здесь стало чисто. Раскладушка аккуратно заправлена, полы, пусть и не помыты, но явно протёрты, вся пыль и мусор пропали. Портреты на афишах улыбались ей пуще прежнего, а в середине фургона красовался сундук. Константин подошёл к нему и девочка готова была поклясться, что они смотрелись, как старые коллеги, жмущие друг другу руки.
– Почему вы захотели учиться магии, Марта? – фокусник, огладил крышку сундука, но пока не торопился его открывать, изучающе разглядывая собеседницу. – Но отвечайте честно… Мне нужно знать.
Марта замерла, перебирая пальцы, ей было неловко говорить об этом.
– Знаете… – она замолчала, а затем опустилась на пол, стоять стало сложно. – Раньше мама рассказывала мне про цирк и в те моменты мне казалось, что я действительно…не знаю, живу? – два её глазных яблока, посмотрели на Константина с несвойственной ребёнку её лет осознанностью. – А когда я стала приходить к вам и вы показали мне это, я поняла, что вот ЭТО, всё ещё непонятное мне что-то, – уловить смысл сказанного было очень трудно, но мужчина с неким ужасом осознал, что понимает. – Но у моих друзей нет этого. Они не могут увидеть, они не могут понять, что живут. И я подумала, что, – Марта вновь замялась, опуская взгляд. – Я подумала, что я могла бы показать им это волшебство, если вы меня научите.
Константин молча смотрел на собеседницу, осознавая, каким же он был ослом. Марта вовсе не жила слишком хорошо, чтобы думать о чем-то кроме еды. Марта жила столь плохо, что ей было жизненно необходимо думать о чём-то кроме неё.
– Марта, хотите я объясню вам, что такое вы находите в моих фокусах.
Девочка, уже успевшая было начать рыдать, слишком резко закивала. Константин приоткрыл сундук. Его крышка радостно скрипнула, Марта попыталась было рассмотреть содержимое, но сил подняться на ноги не было.
– Я всегда считал, что фокусы – это не магия. Магии не существует, есть искусство. И для меня оно выражалось в ловкости рук, – Константин извлёк из сундука маленький металлический обруч. – Но правда в том, что искусство куда глубже, чем простое умение удивлять или ловкость рук,– один обруч превратился в два, Марта тихо ахнула, тут же прикрыв рукой рот, дабы не перебивать. – Именно оно делает человека человеком. Именно оно отличает его от животного и даёт смысл жизни, – два обруча непонятным образом соединились между собой. – Согласись, в этом действительно есть какая-то магия, – мужчина улыбнулся, рассоединяя металлические кольца. Впервые за всё это время Марта не хлопала в ладоши, она просто смотрела, вздрагивая от рыданий, её губы скривились в попытки улыбнуться, но у неё не выходило, и она сдалась. Ей и не нужно было, Марта была счастлива. Действительно счастлива.
– В этом есть даже что-то героическое, – Константин вновь полез в сундук.
– Подвиг, – всхлипнула девочка, вытирая слёзы и пытаясь подняться.
– Верно, это настоящий подвиг. Так готовы ли Вы, мисс Марта, учиться? – Большой цилиндр опустился ей на голову.
На следующий день раздался уже привычный стук.
