Ладно бы по ночам, но и белым днем шли дожди. Грозовые, с плеском огня в тучах, с ударами грома, с гулами. Шквальные, когда не видно ни зги. Шептуны, роняющие каплю за каплей. И все это – в Крыму! Июнь, июль, август. В Евпатории, о которой старожилы рассказывают: летом здесь жили, как на сковороде.
Дожди шли, а мы с Леной, двое упрямцев, каждое утро отправлялись греть море. И море было теплое.
Неумолимый календарь показывал последний день лета – мы пережидали очередной ливень, и как только пузыри на лужах полопались, поспешили к желанному, жемчужному, горько-соленому…
Из моря выходишь новорожденным. Младенцу только гулькни – он и улыбнется. Вот и мы – увидели, как порхнул с куста серебристого лоха рыжий, пестрокрылый удод, – засмеялись от радости.
– Вот наш голубчик! Показался.
Мойнаки – так лиман называется – в том году был переполнен водой. Обычно он летом усыхает. Усыхает, усыхает, и нам за него страшно. Но теперь приходилось идти вброд. Идти не останавливаясь… Не то в ноги вцепятся морские блохи. Название у них какое-то мудреное, но в лупу видно – остроносая креветка, этим носом и колет.
В небе, на западе, зияли просветы. Облака над просветами белые. Дождь сдвинулся в степь. Там и стояла серая громада, обремененная ливнем, а может быть, и градом.
Вдруг – посыпало. Капли так и щелкали по плечам, по голове. Мы кинулись на островок, под единственный куст.
– Откуда? Облака-то сияют!
И – увидели.
– Лена! – прошептал я, разгибаясь и выходя из-под куста.
– Да! – сказала она. – Да!
– Нет, ты видишь? Мы в кольце. Отражение видишь? Мы в самом его сердце!
Лицо у Лены было, как в Войнове, в лугах, в то нитайнейшее для нас лето, когда нужно было уйти ото всех, от самых любимых, близких, но ради, – Боже ты мой, – любви…
Истовая, семицветная радуга стояла, как врата, за которыми нас ждала, должно быть, иная жизнь. Верилось, такая же драгоценная, как прежняя, данная нам ради наших детей.
Когда радуешься даже травинке, и травине этой радуется любимый человек, это и есть чудо.
– Радуга в последний день лета, – сказала Лена.
– Ты посмотри – никого! Эта радуга для нас. Это ворота, и они распахнуты.
Лена взяла меня за руку.
– Пошли!
Я посмотрел на нее, на смелую. Она улыбнулась уголками губ, а бровкой повела на ворота. Вспомнила язык губ, ресниц, бровей, как в ту пору, когда у нас было столько тайна, потому что мы сами были тайной, ибо нашли тогда сокровище…
Рука у Лены была холодная. Может, и от страха. Я сжал ее руку, согревая. Тут мы и шагнули. В радугу.
Источник
