Международный детско-юношеский литературный конкурс имени Ивана Шмелева «Лето Господне» проводится Издательским советом Русской Православной Церкви. К участию в нем приглашаются учащиеся 6–12 классов общеобразовательных и православных школ, гимназий и колледжей России, стран СНГ и зарубежья. Сегодня мы публикуем работу Дианы Волостных, ставшей обладателем диплома за «Творческую самобытность» VI сезона Конкурса
ДИАНА ВОЛОСТНЫХ
МБОУ "Гимназия №64 имени Вячеслава Александровича Котельникова города Липецка
Педагог: Поливкина Нелли Ивановна
Заочный этап
Я, Моцарт, Сальери и «черный человек»
«Ночь. Тёмно, жутко. Бледный лунный диск выглядывает из-за домов, словно призрак.» Нет, не то... Вжик-вжик. Зачёркнуто. «Темная ночь... Жутковато. Призрачно-бледный диск луны смотрит двумя огромными впадинами с неровными оборванными краями и напоминающими глаза. Пустые и безжизненные...» Нет, нет, нет... Снова не то. Вжик-вжик. Зачёркнуто. «Ночь. Пустая улица... Призрачно-бледный диск луны, зловеще ухмыляясь, смотрит на меня огромными, пустыми глазницами...» Вжик-вжик... (решительно и с раздражением).
Белый лист сверху донизу покрывается неряшливой вязью перечёркнутых строчек. Лист кончился. А я в итоге так ничего и не написала.
Почему так? Почему так мучительно подбираются слова? Идеи роятся в голове, как волны набегают друг на друга, а слова никак не подыскиваются, и, бесформенные, мысли расплываются, так и не найдя выражения.
Вдохновение... Где же оно? Как много мне хочется сказать! Как многим поделиться! И не могу. Неуклюжие фразы, избитые образы. Слова... слова... И всё не те. Мимо... мимо... Но почему?
А вот Нина пишет легко и естественно. Любое сочинение- без черновика! Ни одной помарки! И так ясно, красиво получается. Учителя хвалят, говорят, талант, конкурсы выигрывает. А ведь девчонка как девчонка. И книг читает не так много, в основном, то, что самой нравится. На телефоне любит повисеть. Из школы до дома идет целый час, хотя живёт в пяти минутах ходьбы. Все никак не наболтается. И о чем можно так долго разговаривать?.. «…нет правды на земле./Но правды нет и выше.» Я хочу стать писательницей, днями просиживаю перед чистым листом, позабыв «сон и пищу», а в сухом остатке – ничего. А она даже не знает, чего хочет, а пишет как дышит.
…О небо!
Где ж правота, когда священный дар,
Когда бессмертный гений – не в награду
Любви горящей, самоотверженья
Трудов, усердия, молений послан –
А озаряет голову безумца,
Гуляки праздного?..
…Стоп… Откуда это? Ах, да, «Моцарт и Сальери»! Вчера засиделась с книгой в руках. Надо же, будто «отсканировалось» в памяти. Ведь я ничего нарочно не учила…
Моцарт и Сальери… Я и Нина…
Завидую? Нет-нет. Никогда и никому не завидовала. Ни тому, у кого дорогая машина. Ни тому, кто отдыхал за границей. Ни голубым глазам, как озеро… Никогда и никому… А вот теперь за-ви-ду-ю! Да-да. Вот «мой черный человек». Вот почему так невыносимо трудно. Это он мучит меня.
Моцарт и Сальери… Гений и ремесленник. Смирение и гордыня? Любовь к жизни и самолюбие?! Чистота и грех!
В своем первом монологе Сальери, как и я только что, признается, что никогда и никому не завидовал: «Нет! никогда я зависти не знал, /О, никогда!...» И вдруг как озарение: «А ныне – сам скажу – я ныне завистник. /Я завидую; глубоко, мучительно завидую» .Сальери ропщет на судьбу, взывая к небу и требуя справедливости. Бунтует, протестует. Бросает вызов Богу! Он называет Моцарта «праздным гулякой» и не понимает, почему вдохновение «озаряет голову безумца». В каждом слове Сальери видна ядовитая зависть к ветреному, взбалмошному, легкомысленному и необыкновенно талантливому Моцарту. Ему, в отличие от Сальери, не нужно днями и ночами просиживать на одном месте, натужно пытаясь хоть что-нибудь сочинить. Вдохновение само нисходит на него, а муза – его подруга.
Сальери же, напротив, вынужден долго «высчитывать» каждую ноту, проверяя «алгеброй гармонию». Как я понимаю его чувства! Как ему жалко самого себя! Как остро ощущение того, что мир несправедлив именно к нему. Неужели у природы есть свои любимчики, которым все благоприятствует? И в число этих любимчиков входят все, кроме его самого? Сальери завидует Моцарту, потому что считает, что Моцарт недостоин иметь такой талант. А в том эпизоде, когда Моцарт приводит из трактира слепого старика со скрипкой и просит того сыграть «из Моцарта… что-нибудь», Сальери и вовсе счел это за оскорбление искусства. Искусство послужило тому, кто не испытывает к нему благоговения! Как это можно? Старик пиликает, и непринужденно, а Моцарт искренне, беззаботно хохочет и угощает музыканта, запросто, добросердечно. Неужели ему не обидно это «глумление» над высоким искусством, творцом которого является он сам?
Нет, не обидно. Он не считает ничем особенным то, что он пишет, для него это всего лишь «безделица». В нем нет сознания собственного величия, того, что мы называем «чувством собственного достоинства», в нем попросту нет высокомерия. Стоп… Так, может, потому Бог и дарует ему вдохновение? За это его смирение и скромность. Ведь известно, что Бог «гордым противится, а смиренным дает благодать», «добрый дар» (в случае с Моцартом дар творить музыку). Как же ты не понял этого, Сальери? Когда он услышал «безделицу», сочиненную «намедни ночью», он ужасается и произносит: «Ты с этим шел ко мне/ И мог остановиться у трактира и слушать скрипача слепого! - Боже!» Он искренне не понимает того, с какой беспечностью и расточительностью Моцарт относится к своему величайшему дарованию. «Ты, Моцарт, недостоин сам себя… / Ты, Моцарт, бог, и сам того не знаешь…» - заявляет Сальери. А Моцарт по -детски непосредственно и с юмором отвечает, что «божество его проголодалось», и спешит предупредить жену о том, что его не будет на обеде. Перед нами не надменный человек, не «бог», а простой смертный, веселый, искренний, добросердечный, заботливый муж и любящий отец, который любит поиграть со своим сынишкой – «мальчишкой». Он не на Олимпе живет, не в эмпириях витает, не носится над землей верхом на крылатом Пегасе, он внутри простой жизни, не гнушается ею.
Вот она, тайна гения Моцарта! Простота! И расточительность! «Будьте просты, как дети!» Кто щедро сеет, тот щедро и пожнёт. Ах, Сальери, Сальери! Зависть помрачила твой ум, и ты забыл вечные истины!
Монолог Сальери, произнесенным им после ухода Моцарта, напоминает бред помешанного, безумца, сумасшедшего. Его переполняет ненависть, которую он называет «долгом». Сальери заявляет, что он «избран, чтоб его (Моцарта) остановить», называет себя «жрецом, служителем музыки». Он сравнивает Моцарта с херувимом, занесшим несколько райских песен, и решает, что ему нужно улететь, и «чем скорей, тем лучше». В Моцарте он видит злейшего врага и собирается отравить его ядом, «последним даром Изоры», который он хранил 18 лет и (!) подыскивал наиболее удобный момент, чтобы его применить. «…И я был прав! И наконец нашел я моего врага»- эти слова звучат так, словно все эти 18 лет со дня смерти возлюбленной Изоры Сальери только и делал, что мечтал, как бы применить яд, подаренный девушкой. Возможно, душа Сальери надломилась, когда умерла Изора, и с этого момента он мстит неудавшейся жизни вообще? Озлобление… Зависть. А дальше - убийство.
Как страшно это помрачение! Есть ли у Сальери оправдание? Грех зависти захватил его душу, эта болезнь приняла такие страшные формы, что становится необратимой.
А кто же этот «черный человек», которого упоминает Моцарт? Просто заказчик «Реквиема», пожелавший остаться неизвестным? Или … смерть? А может, персонифицированная темная сторона души его друга Сальери? Озлобление, зависть, ненависть в лице «черного человека», преследующего его?..
Как поразительно непроницателен Моцарт, не замечающий «черного человека» в своем товарище. Его «око чисто». Он лишен подозрительности, считая себя «Сальери равным» по гениальности. «…Он же гений, / Как ты да я», - заметил Моцарт о Бомарше, о котором ходит слух, будто он кого-то отравил. Светлая, ясная душа Моцарта не замечает недоброжелательности и коварства Сальери. Он постигает гармонию и красоту и совершенно нечувствителен, непроницаем для зла.
Неужели это произойдет и коварный замысел завистника осуществится? Я знаю финал «маленькой трагедии», но все еще верю, что он может измениться. Нет. Увы. Моцарт отравлен.
…Моцарт или Сальери? Тело Моцарта бездыханно. А душа, ясная, по-детски чистая, она жива. Она осталась в музыке ,и не только… Душе «херувима», как назвал своего друга Сальери, место на небе.
Сальери жив?! Он победил Моцарта?! Живо его тело, а душа давно умерла, пораженная злобой, завистью, ненавистью, ибо грех - это смерть души.
«Ночь. Темно и жутко…» Нет-нет, не то! «Утро. Нежное, раннее. Солнце, еще жмурящееся спросонок…» Пусть остаётся так. Неоригинально? И что ж? Оригинально и изощрённо только зло, а истина и красота просты. Я знаю, почему так трудно подыскиваю слова для своих мыслей. Ведь я же хочу писать лучше всех остальных, интереснее, занимательнее, чтобы меня хвалили, чтобы когда-нибудь стать знаменитой. Вот и мучаюсь, изобретая и просчитывая каждое слово. И …завидую Нине, взращивая своего «чёрного человека». А Нине всё равно, как оценят её творчество. Она просто живёт, весело общается с подружками…
Моцарт и Сальери… «Гений и злодейство/Две вещи несовместные». Но ведь если Сальери это поймёт, то он , пусть и не сможет стать гением, но хотя бы не окажется злодеем. По-моему, это гораздо важнее.
