Глава из нового романа, где действие переходит от наших дней в прошлое. Приказчик купца Башкатова Сила не знает какого он роду-племени, но у него есть вера и доброта
Сухой щелчок сломанной ветки отозвался всплеском крыл жирной тетёрки. Подхваченный ветром звук прогулялся по лесу и камешком покатился под копыта кобылы Речки, выделенной Силе, для осмотра заброшенного именьица. Заложенное — перезаложенное, именье генерала Туманова досталось купцу Башкатову за долги, и теперь он намеревался привести его в порядок и сбыть с рук.
— Усадьба та мне лишняя обуза, — напутствовал Башкатов, отправляя Силу в дозор, — земельный надел плёвый, угодий нет, но место тихое, озеро недалеко. Если с умом подойти, то можно выгоду извлечь. Ты осмотрись как следует, а после мне обстоятельно, по-нашему, по-купецки, доложишь, что почём.
Денёк для дальней поездки выдался распрекрасный. В высоком небе стояли белые башни облаков. Над головой, собираясь в стаи, кружили птицы. Ветер трепал кроны деревьев и выдувал оттуда золотой сор облетевших листьев.
«Так было и сто лет назад, и тысячу, и будет еще тысячу тысяч лет», — подумал Сила, наблюдая за пляской листвы под порывами ветра. В лесу дышалось легко и вольно. Чуткое ухо улавливало лесные шорохи, стук дятла, скрип поваленной сосны, стук лошадиных копыт по лесной дороге. Собираясь вместе, звуки сливались в немолчный шум, похожий на далёкое журчание могучей реки.
По мере продвижения вглубь леса, лесная дорога сузилась до тропинки, пересечённой замшелым валежником. Прежде Сила не раз хаживал сюда вместе с бабаней по грибы и ягоды, но именно этой тропкой бабаня не водила, или он не приметил. Мал был, да глуп.
Почему-то вспоминались не русские просторы, а таинственные английские замки, как в романах господина сочинителя Вальтера Скотта из Башкатовской библиотеки. Сила перечитал их не по одному разу.
У небольшого озерца кобыла коротко всхрапнула, и на её зов тут же раздалось ответное ржание. Привстав в стременах, Сила осмотрелся, но лес окрест стоял пустой и призрачный.
Усадьба нарисовалась в обрамлении упругих еловых лап, нависших над узкой тропкой. Из-под руки козырьком, Сила осмотрел тесовые ворота, которые стояли отдельно от забора, стыдливо прикрывая облинявшие стены дома.
Наверное, последние хозяева не заглядывали сюда лет двадцать. Спешившись с лошади, Сила толкнул ногой ворота, и они распахнулись с надсадным скрипом ржавых петель.
Рысью пробежав по ветхим постройкам, взгляд остановился на плоском белом камне посреди двора. Словно боясь воспоминаний, Сила положил руку на холку лошади, почувствовав под пальцами тёплую живую плоть. Точно такой же камень привиделся недавно во сне, только тогда на камне лежал чёрный козёл, страшно ощерившийся крупными, жёлтыми зубами. Силе показалось, что в воздухе потянуло смолой от горящих факелов, и он быстро перекрестился, отгоняя мимолётный страх: «Господи помилуй».
От крестного знамения видение исчезло без остатка, растворяясь в осеннем воздухе, уже успевшим напитаться запахом тлена.
Скорее всего, ему доводилось быть на этом дворе с бабаней, вот и зацепился камень в детской памяти, а остальное само додумалась. Долго ли испугать дитя несмышлёное?
Сила привязал лошадь к кольцу у амбара и взошёл на крыльцо. Старые доски под его шагами кряхтели и прогибались.
«Будто жалуются», — мелькнула мысль, но сразу погасла, едва он миновал сени и вошёл в тёмную гостиную с закрытыми ставнями. Один ставень на окне был оторван, и поток света стелился по полу длинной домотканой дорожкой.
Сила не считал себя суеверным, но в этой усадьбе ему определённо стало не по себе. Судя по всему, хозяева покинули дом в спешке, как при беде, оставляя брошенными ненужные вещи. На покрытом пылью столе стояли тарелки с засохшей едой, крышка клавикорды была откинута, а на пюпитре лежали раскрытые ноты. Под креслом виднелся корешок книги. Очень бережно, Сила взял её в руки и пролистал, высвобождая страницы из плена. Глаза скользнули по заголовку: Гончаров, «Обрыв». После недолгого колебания, он сунул книгу в торбу, решив, взять её себе. Башкатов не жаловал книги, почитая литературу вредной дурью. Он утверждал, что если бы родился царём, то заставил господ сочинителей лизать горячие сковородки, чтобы не забивали мозги честного народа своей писаниной. У Башкатова найденная книга была обречена на уничтожение.
На выцветшей обивке стула валялась скомканная простыня в бурых пятнах. Обычно, так выглядит застарелая кровь. Страсти-то какие, не хватало тут еще смертоубийства.
Внутри души заныло недоброе предчувствие в виде находки полуистлевшего скелета в шифоньере или, упаси Господи, — Сила снова перекрестился — того зарезанного чёрного козла, чей образ непрошено возник из тёмного морока.
Сила двинулся вперёд по световой дорожке, по ходу сшибив канделябр с оплывшими свечами. Он похвалил себя за то, что всегда держал в кармане несколько шведских спичек и, отломив одну, чиркнул ей о подошву сапога. Выхватывая тени в углах, в пальцах заплясал неровный огонёк. Сила зажёг свечи в канделябре и медленно обошёл комнаты первого этажа ловя скрипы и шорохи пустого дома. Он остановился около портрета генерала, смотревшего из рамы неожиданно живым взглядом. Где-то он уже видел это лицо, только не мог вспомнить где.
— Это мой дедушка, генерал-майор Туманов, — мягко произнёс от двери чистый девичий голос.
