«42-й до востребования»
- Автор обзора: Нина Стручкова
В рецензии Виктора Петрова на книгу Тарковского «Три урока» есть такие строки: «В биографическом очерке «Бабушкин внук» писатель знакомит нас со своей бабушкой, Марией Ивановной Вишняковой, подарившей миру знаменитого режиссёра, которая и привила Михаилу любовь к литературе, к природе, чувство русского пространства, она открыла ему дорогу в храм. Читая благодарные, тёплые слова о дорогом человеке, погружаясь в эти воспоминания, понимаешь: судьба такая необыкновенная, что о ней могла быть написана отдельная книга».
И вот такая книга – «42-й до востребования» – появилась. Появилась неожиданно – после суровых таёжных условий в повестях и рассказах о Сибири, о сибиряках, где не только человек испытывает человека, но где его испытывает природа и где в первую очередь он испытывает сам себя. Это как после трагической повести Ивана Шмелёва «Солнце мёртвых» вдруг вдали от Родины появляется его «Лето Господне» – такие ностальгические воспоминания о детстве – тёплые, подробные, незабытые, светлые!
Пришло время – и Михаил Александрович потянул за ниточку своих воспоминаний, сюжетов из детства. И они, помогая друг другу, подталкивая друг друга, хлынули из крепкой памяти на страницы книги – не размытые, чёткие, сфокусированные, детальные, с тончайшими подробностями, с характерными местными говорами, детскими забавами.
Несколько дней прошло с того момента, когда была дочитана последняя станица. А меня по-прежнему не отпускает, тянет к ней – ещё раз перечитать какие-то сюжеты, ещё раз вернуться к острым моментам познания ребёнком мира и взаимоотношений между людьми, ещё раз взглянуть на отдельные известные лица не со стороны, а совсем близко.
Как же ярко, объёмно предстаёт в книге главная героиня – бабушка, Мария Ивановна Вишнякова! Очень повезло Михаилу Тарковскому, что самые необходимые сведения о жизни, о людях, о природе, об истории рода и страны он получил от этой удивительной женщины! Маленькие сюжеты, из которых состоит книга, не придуманы, они только отобраны в последовательности и, как цветные бусины, нанизываются на нитку бытия – от самых ранних воспоминаний до настоящего времени. («Из детских событий память брала лишь по одному событию»).
Ребёнок растёт под опекой и приглядом строгой и без памяти любящей его бабушки. Такая вот своеобразная педагогическая поэма. Хотелось бы процитировать поучительные и занимательные эпизоды бабушкиного воспитания, но это займёт слишком много места. Бабушка оберегает ребёнка от внешних угроз, но не прячет, не кутает. Он учится защищаться, он закаляется, он ищет для себя испытаний. Она бережёт его и от внутрисемейных разборок взрослых людей, а он, маленький, всё примечает, всё чувствует, всё понимает, жалеет и бережёт бабушку: «У бабушки – сердце, не буду её волновать». Потом, по мере взросления, он уже будет допущен и до каких-то взрослых семейных тайн, драматических событий, и будет вправе высказывать свои суждения по серьёзным вопросам.
Примечательно, как по ходу книги постепенно меняется и язык повествования. Все ощущения, впечатления, детские ошибки и проказы, обиды и виноватость, игры и пререкания с бабушкой, познания и открытия переданы лексикой сначала малыша, потом подростка, потом юноши, потом уже взрослого человека, причём очень богатой, густой лексикой на всех этих этапах! И читатель как будто присутствует там, участвует во всём происходящем и тоже вместе с ним взрослеет.
Становится понятным, из каких корней произрастали у Михаила Тарковского язык его художественной прозы и поэзии, его богатые познания о растениях и деревьях, о животных и птицах русской природы, о деревенском быте и церковной жизни, о литературе и искусстве. Это же он, ребёнок, тонко уловил и почувствовал в музее, куда ходил с бабушкой: на картинах западных художников – телесное, на картинах русских художников – духовное. Это мальчик Миша ощутил тайну и волшебство пушкинских стихов, когда буквально по строчкам, по словечкам разбирал «У Лукоморья дуб зелёный». Не принимал общеизвестное или навязанное, а сам – самостоятельно и оригинально – делал свои выводы и открытия. Это же он исследовал слова «на вкус и цвет», на звучание и сокрытые в них смыслы: «отлучили – от лучины?» А перенимал такой подход от бабушки. Как мудро, остроумно, образно, как о живых людях, она высказывала своё мнение о персонажах романа Толстого «Война и мир»! Мишино отношение к ним не всегда совпадало с мнением бабушки, бывало, они и спорили, и если даже в этих спорах не рождалась истина, то какие-то выводы всё равно оставались в копилке памяти любознательного ребёнка.
Дороги, дороги, дороги – сколько же они с бабушкой изъездили, исколесили, исходили дорог! Городки, деревни, музеи, храмы, реки – большие и маленькие, похожие и непохожие, но – не забытые, незабываемые. Вот оно – великое, необъятное русское пространство, которое потом отзовётся и в книгах Тарковского! И в этой книге ему посвящено немало страниц:
«И меня окончательно подхватило чувство светящейся этой дороги, ликующей бесконечности, которая, имея отношение только ко мне, оставалось и частью бабушки, ею организованной, устроенной ради меня. Эта бесконечность не соприкасалась с бабушкиным прошлым, при всей его святости казавшимся утлым, отболевшим и пронизанным тоской оттого, что бабушкина жизнь безвозвратно проходит. И я был абсолютно уверен, что у меня будет совершенно по-другому, и что конец моей дороги настолько неразличимо далёк, что его проще вовсе отменить, сбросить с прицела, чем высмотреть в этой сверкающей дали». А Москва! Тоже необъятная, исхоженная и изъезженная, с музеями, театрами, храмами, с её глубокой историей и такой яркой, разнообразной современностью, дающей представление о времени. Её улицы, бассейн «Москва» на месте храма Христа Спасителя, московские дворы и квартиры, её люди…
Книга честная, как исповедь, в ней писатель не приукрашивает ни себя, ни окружающих, ни обстоятельства. Читателю будут интересны страницы, посвящённые дяде писателя, Андрею Тарковскому, съёмкам фильма «Зеркало», где режиссёр снял и Марию Ивановну. Мы теперь её видим воочию, и она так же сильна, строга, величественна, прекрасна, как в воспоминаниях внука. Чего эти съёмки, заставлявшие вспоминать и вновь переживать то, что вспоминать было больно, стоили самой бабушке – вопрос отдельный. Авторский взгляд на человека, чьё имя знают во всём мире, проницателен и реалистичен. Примечательна оценка личности Андрея Тарковского как гениального творца и его человеческих качеств, которые не всегда говорят в пользу последнего. Кстати, понятным становится желание автора книги уехать на Енисей – первым туда в экспедицию бабушка отправила своего сына Андрея. Образ Енисея складывался для Михаила из рассказов дяди, чаще всего в восторженном пересказе Марии Ивановны, гордившейся сыном, горячо любившей его и безропотно принимавшей его решения. А потом уже были экспедиции на Енисей самого Михаила. Так что не вдруг, не импульсивно, не сгоряча решил он навсегда переменить своё место жительства.
Много нового мы узнаём из книги о дедушке Михаила, Арсении Тарковском. Это не образ, а живой человек, с его привычками, слабостями, с его отношением к близким. Человек публичный, известный поэт, красавец, любимец женщин, фронтовик, потерявший ногу на войне и многое на этой войне переосмысливший. И становится понятной затаённая трагедия бабушки, оставленной им перед войной с двумя детьми ради любви к другой женщине.
Более подробно об этом рассказано в третьей части книги, в «Набросках». Вдруг оказывается, что Мария Ивановна, тогда ещё Маша, Маруся, была не просто женой поэта Арсения Тарковского. У неё самой был литературный талант, она писала стихи и прозу, училась на высших литературных курсах. Там и встретила своего будущего мужа. Арсений – из дворянского рода, красивый, образованный, стихи писал с пяти лет, рисовал. И руками много чего умел делать. И была у них с Марусей взаимная любовь, и родились дети. Арсений много работает, пишет свои стихи, делает переводы. Он в центре событий, душа компаний, объект внимания женщин. А дома – жена, которая чего-то требует, упрекает, на что-то обижается.
Когда Арсений уйдёт из семьи, бабушка сожжёт все свои стихи и рассказы. И только начнёт записывать маленькие заметки о внуке, но это будет уже далеко потом. А тогда – война, голод и холод, письма с фронта, письма на фронт бывшему мужу – о детях, работа – как у всех. Не потому ли книга называется «42-й до востребования», что эти годы войны были самыми трудными для всех, о ком пишет Михаил Тарковский? Хотя для меня всё равно самыми запоминающимися остались страницы о детстве Михаила и таком тёплом и тесном его общении с бабушкой.
По-видимому, сильное напряжение, вынесенные на свет Божий воспоминания о судьбах родных людей, драматизм, особенно последних глав, несколько обессилили его. Книга как будто не закончена. Нет, последние строки её великолепны и пронзительны. Но и события, и хронология, и действующие лица как бы перемешались, слегка перепутались, книга даже и не вычитана. Предстоит ещё дальнейшая совместная работа с редактором. Но главное, что автор хотел сказать в этой книге, он сказал. И это главное нам, читателям, необходимо.
РНЛ
